Уголок читателя - 9

С соседней лавочки, поднялся и будто нехотя подошёл мальчик, примерно их возраста.
-Шпионишь?
-Нет, - покраснел парень, - просто папа попросил...
-Шпиооонишь, - с убеждением сказала девочка, - знакомься, Сев. Это мой старший брат, Игорь. Он на три минуты старше.
-Игорь, - протянул руку парень.
-Сева, Всеволод.
-Ну мы пойдём, - потоптался Игорь на месте, Дин, надо идти.
Девочка подошла к Севе, поднялась на цыпочки и поцеловала его, а потом прошептала:
-Помни, я вернусь, во что бы то ни стало.
И брат, и сестра пошли, Динка повернулась, посмотрела на Севу, помахала рукой, взяла под руку брата и пошла больше не оборачиваясь.
Больше Сева её не видел.
Он ждал и верил. После нового года, у подъезда, Сева столкнулся с Игорем, братом Дины
Они стояли и смотрели друг на друга. А потом парень заплакал, тряся мелко-мелко плечами:
-Она...Её…- Сева не мог произнести.
Игорь кивнул.
Достал тетрадь.
-Она просила тебе отдать.
-Когда?
-Через две недели после того, как вы виделись...
Сева весь вечер читал дневник. Вот она пишет про свою встречу с ним, пишет что никогда не видела таких парней красивых и вела себя, как дура. Оказывается в лагере они были вместе с Игорем, просто Сева почему-то не видел его.
Папа разрешил поехать в лагерь, в простой, обычный человеческий лагерь. Я подумала тогда, что ЭТО отступило, но поняла что нет, когда увидела, что брат едет со мной. Ну и ладно, зато поживу ещё...
Дина пишет, что врала папе, что поехала к бабуле, но договорившись с бабушкой, ехала к Севке.
В тот день, когда они виделись в последний раз, Дина сделала такую запись:
Утром я поняла, что больше никогда не вырасту, я не стану взрослой, старой, так странно. Где я буду когда меня не будет здесь?
А Севка? Его полюбит какая-нибудь хорошая девушка, я знаю, а я приду к ним маленькой дочкой, подмигну, и скажу привет, я твоя Льдинка.
Мальчик первый раз столкнулся с таким, ведь это неправильно, несправедливо, что уходят молодые. Ему было очень больно и плохо.
Сева подружился с Игорем, который был полон отчаяния и в то же время опустошён и потерян.
Сева вырос, выучился на доктора и стал работать с детьми. С такими же, как его Льдинка. Он познакомился с её родителями, папа был профессор. Известный человек в своих кругах. И вместе они начали помогать детям, и когда ЭТО отступало, не было более счастливых людей на земле.
Однажды Сева шёл по улице. Вот так запросто, шёл по улице и дышал весенним воздухом. На него налетела девушка на самокате. Вернее он встал у неё на пути…
Как воспитанный человек, Сева проводил хромающую девушку до скамейки, они разговорились и проболтали часа два, не заметив как прошло время.
Такое было с мужчиной второй раз в жизни.
Через полгода Сева и Лена поженились, а через девять месяцев родилась маленькая девочка.
Севе показалось, что она хитро улыбается и подмигивает ему, открывая большой ротик.
А однажды, когда он гулял с маленькой Евой в коляске, прямо в грудь ему ударился чирикающий воробей, много ли таких воробьёв, врезающихся в людей?
А Лена вечером пошла в магазин и к ней прибился маленький белый котенок с синими глазами.
-Сев, пожалуйста, давай возьмём, ну, пожалуйста...Она так смотрела на меня и говорила к “Севе, к Севе, Сева хороший”.
-Лен, это котёнок, а не попугай - смеясь сказал Сева, - ты же понимаешь у нас ребёнок.
-Я прошу тебя, -серьезно сказала Лена, -перед родами мне приснилась наша дочь и попросила взять котёнка, который придёт сам...
-Ладно, - махнул рукой Сева, только умоляю, сначала …
-Я уже всё купила, вот смотри, всякие таблеточки, тут микстурки, по дороге зашли с Льдинкой в аптеку…
-С кем зашли?
-С Льдинкой, мне это имя как-то на ум само пришло...

Автор — Мавридика де Монбазон

Школу я не любил, а она – меня. Да я в неё фактически и не ходил. Прогуливал безбожно. 
Зато задолго до окончания школы я уже прекрасно овладел ненормативной лексикой, научился курить и цыкать сквозь зубы, как заправская шпана. Но курить меня отучили быстро – без всяких пилюль и нотаций. 
Однажды, когда в школе шли уроки, я скрылся в туалете и с папироской в зубах стал комментировать из окна футбольную игру в школьном дворе: 
– Рыжий, так тебя и эдак! Кому ты подаешь, эдак тебя и так! А ты, Длинный, трах-тарарах, совсем мышей не ловишь! 
Слышу – кто-то вошел. Ну, думаю, еще один такой же прогульщик, как и я. А оглянуться мне некогда – очень уж увлекся игрой. И тут меня хлопают по плечу и просят: 
– Оставь. 
Я, опять же не оборачиваясь, откусываю слюнявку и передаю через плечо с обязательной в таких случаях репликой: 
– Свои надо иметь. 
Тот не отвечает и продолжает за моей спиной докуривать мой чинарик. А я уж совсем в раж вошел. 
– Славка, так тебя и эдак! Не видишь, куда бьешь, эдак тебя и так?! 
– Ну, Дуров, пойдем – хватит. 
Оборачиваюсь – директор школы! Спускаемся в его кабинет. 
– Мерзавец, – говорит он мне, – ты что куришь? 
– «Беломор», – отвечаю. 
– Дай сюда! 
Я вынимаю из кармана пачку, кладу ему на стол. 
– Сколько тебе денег дает мать на день? 
Не помню уж сейчас после всех этих денежных реформ, сколько мне давала мать на обед. Мы жили бедно и всего было в обрез. Называю сумму. 
– А сколько стоит «Беломор»? – спрашивает. 
Опять называю сумму, которая сжирает весь мой дневной бюджет. 
– Негодяй! – говорит он, кладет мой «Беломор» в стол и вытаскивает оттуда пачку «Прибоя». – Вот что тебе, стервецу, надо курить! И тогда тебе останется хоть на булочку! Вон отсюда, чтобы я тебя больше не видел! 
Когда я вышел из кабинета, почувствовал, что лицо мое горит. Ведь он не ругал меня за прогул, не говорил о том, что «курить вредно». Ведь ни один дурак не станет утверждать, что «курить полезно». 
Он всего-навсего хотел, чтобы я имел возможность покупать себе каждый день булочку! Директор школы курит «Прибой», а его сопливый ученик позволяет себе «Беломор», который в три раза дороже! 
Эта беседа в одни ворота произвела на меня такое впечатление, что через несколько дней я бросил курить. И понял, какой это был грандиозный педагог. Окончательно я убедился в этом после другой истории. 
Однажды мы затеяли драку – класс на класс. Конечно, тут же доложили директору. Он ворвался в класс, дернул свой мундир так, что с него все пуговицы осыпались, и закричал, повышая голос по хроматической гамме: 
– Дуров! Сегодня ты ударил своего товарища, завтра ты ударишь своего учителя, потом – меня, потом ты убьешь члена правительства, а потом начнешь бить стекла! 
Все замерли. Тогда я мало чего понял. А вот позже, анализируя его тираду, до меня дошло: ну что такое член правительства? Ничто! А вот стекла после войны – это была великая проблема. Особенно – для директора школы. 
Да, грандиозный был педагог, наш директор! 


Лев Дуров "Байки на бис".
Лев Дуров в школьные годы.

Чужестранка. Что, если твоё будущее - это прошлое



— «Нет человека, который был бы как остров, сам по себе».
Здесь и далее цитаты из «Духовных стихотворений» английского поэта Джона Донна (1572–1631),
— тихо произнёс Джейми, словно уловив мои невысказанные мысли.
— Вот это подобающие слова, — суховато сказала я.
— Может, даже слишком.
— Да? Ты о чём?
— «Не спрашивай никогда, по ком звонит колокол, он звонит и по тебе…».
Мне доводилось слышать фразу «Нет человека, который был бы как остров…» только вместе со строкой про колокол.
Джейми хмыкнул.
— Знаешь его наизусть? — не дожидаясь ответа, он наклонился и палкой поворошил угли, подняв бесшумный фонтанчик искр.
— Знаешь, а ведь это вовсе не стихотворение…
Вернее, так считал сам автор.
— Не стихотворение? — удивилась я. — А что же тогда? Или чем было?
— Медитацией, это нечто среднее между проповедью и молитвой.
Джон Донн написал её как часть «Обращения к Господу в час нужды и бедствий».
Вполне подобающие слова, не так ли? — добавил он с ноткой мрачного юмора.
— И чем они проникновеннее других? Или я что-то упускаю?
— М-м-м, — пробормотал Джейми, притянул меня к себе и наклонился, пристроив свою голову на мою макушку.
— Сейчас попробую вспомнить. Не всё, конечно, только те строки, что меня поразили.
Поэтому я их и помню.
Я слышала, как он медленно и размеренно дышит, пытаясь сосредоточиться.
— «Всё человечество - творение одного автора, — медленно произнёс Джейми.
— Оно есть единый том, и когда человек умирает, соответствующую главу не вырывают из книги, а переводят на другой, более совершенный язык.
И каждую главу должны перевести в свой черёд».
Дальше я не помню наизусть, но мне всегда нравились эти строки: «Колокол действительно звонит о том, кто внемлет ему».
— Его рука нежно сжала мою ладонь.
— «И хотя звон порой умолкает, слышащие его соединяются с Богом»...
Диана Гэблдон, "Чужестранка. Эхо прошлого"

Вижу, только последний рассказ отмечен, остальное не заинтересовало?  Лан, тогда ПРИГЛАШАЮ В НОВУЮ ТЕМУ.