Уголок читателя - 8

Прасковья Ивановна, ухватив за крылья большую пеструю курицу, сердито окунала ту в большую кадку с водой. 
Курица душераздирающе кричала и пыталась вырваться. 
Закончив купание, хозяйка сердито бросила несчастную Пеструшку на покрытый травой двор. Истошно голося, та бросилась удирать, теряя черно-белые пёрышки, которые подхватывал озорной сентябрьский ветер и уносил куда-то далеко-далеко. 
Прасковья Ивановна подхватила тяжеленную кадку и сердито выплеснула воду на кабачки , толстыми поросятами лежавшие вдоль забора. После зашла в хату и плотно притворила за собой дверь. 
Нет, Прасковья Ивановна была вовсе не злой женщиной, мучившей несчастную курицу. Просто Пеструшка решила в третий раз за лето усесться на яйца. Два поколения воспитанных ею петушков и курочек уже бродили по пыльной деревенской улице, а на дворе стоял сентябрь, 
и вылупившиеся цыплята просто не успели бы подрасти и погибли бы в долгую холодную зиму. Поэтому-то хозяйка и прибегла к испытанному народному средству — окунуть наседку в холодную воду. 
 
Сидевшая на заборе кошка Маруська, хозяйская любимица, с философским спокойствием наблюдала за Пеструшкой огромными золотыми глазами. 
— Вот дура-то...— рассуждала она, умывая розовой лапкой и без того чистую мордочку, — как снесла яйцо, так и раскудахталась на весь двор... Молчала бы, глядишь — и вывела бы своих цыплят... Вон, я молчу-молчу, а четверо котяток в сене подрастают... Глядишь, скоро любимую хозяйку порадовать можно будет... 
Кошка выгнула спину, зевнула, обнажив аккуратный язычок, и отправилась в сарай, где и ожидал её пушистый разномастный выводок. 
 
На следующий день хозяйка Пеструшки отправилась в сарай в расстроенных чувствах. Погибла её любимая кошка Маруська и нужно было достойно похоронить её, положив в могилку свежего сена. Маруська стала жертвой одной из лис, в изобилии водившихся в окрестностях деревни. 
Правда, она сумела вырваться из лисьих зубов и вернулась домой, чтобы отправиться на Радугу, последний раз увидев любящую хозяйку. Наклонившись, чтобы выдернуть клок пахнущего дивными ароматами мягкого сена, Прасковья Ивановна увидела Пеструшку. 
Она сидела в изрядных размеров гнезде, распушив во все стороны перья, и довольно квохтала. 
Громко ругаясь, хозяйка приготовилась схватить несчастную курицу за хвост и выбросить из гнезда. Пеструшка же надулась как шар и зашипела на хозяйку сердитой гусыней. 
Не ожидавшая такого отпора, Прасковья Ивановна отдернула руку, а из под торчащих во все стороны перьев показалась... любопытная кошачья мордочка!!!! Одна, вторая, третья... Вскоре на свет божий показались с громкими криками все четыре Маруськиных котенка!!! Как на заказ: черный, белый , полосатый и милая трехшерстная кошечка, как две капли воды похожая на покойную маму... 
 
Теперь Прасковья Ивановна каждый день отправлялась в сарай, 
держа в руках ведерко с зерном для курицы и плошку с молоком для её четвероногих «цыплят». 
Вскоре Пеструшка начала выводить на прогулку свой непоседливый выводок. Распушив перья, она грозно квохтала, охраняя своих детей и настойчиво предлагая им поклевать зерна или съесть необычайно вкусного червячка... 
Но малыши лишь кувыркались в траве да носились по двору, распушив крохотные хвостики-морковки. 
Наступила зима. Все четверо Маруськиных малышей переселились в просторную избу Прасковьи Ивановны.
А Пеструшка... А Пеструшке пришлось выделить просторную корзину под лавкой, потому что изрядно подросшие котята соглашались спать только под теплым маминым крылышком... 
 
-— Екатерина Ложкина —-

Она обратила внимание на мужчину в церкви, где тот вел себя несколько неадекватно. Приходил он ежедневно. Ставил две свечки, потом долго что-то бормотал в углу, размахивая руками. Как будто объяснял что-то непонятливому ребёнку. После чего крестился. Сперва справа налево, потом слева направо. А опосля и вовсе несуразно, снизу вверх.
Она решила подойти к нему и спросить, в чем дело. Подождав его на выходе, она заговорила и предложила помощь. Ей казалось это правильным. Представившись, она спросила, что он так отчаянно объясняет и почему всё время крестится по-разному.
- Если вы не умеете, то я могу научить вас правильно молиться и литературу дам. Я ещё сюда с бабушкой ходила, - сказала она.
Он смущённо поблагодарил за помощь и, помявшись немного, предложил сесть на скамейку в аллее, шедшей через старый заросший парк, в самом конце которого и стояла церковь.
- Да я не очень-то и верю, - улыбнулся он смущённо, чем вызвал у неё приступ изумления. - Но дело тут такое… - продолжил мужчина.
- Кот у меня есть. Большой таец с раскосыми глазами. Красавец, а совсем недавно… Ну, как недавно… Пару лет назад подкатился ко мне в ноги малюсенький щенок. В самую осень, в дождь, лютый, холодный, - он помолчал и вздохнул.
- Принёс я его домой. Ну, пожалел, во-первых. Во-вторых, подумал, что тайцу моему станет веселее, и в общем, не ошибся. Щенок оказался шкодным, общительным, весёлым. Я бы сказал, даже слишком общительным.
Мужчина опять улыбнулся своим мыслям, и она обратила внимание, что улыбка у него какая-то беззащитная. Совершенно детская. Улыбаться он не умел, и делал это как бы извиняясь. Потом продолжил:
- Щен, так я его назвал, сразу решил, что мой кот и есть его настоящий папа. Родной, то есть. И он стал ходить за ним по пятам и повторять всё, что тот делал. И когда таец запрыгивал на высокий диван, Щен пытался подпрыгнуть за ним, но куда малышу!
И тот принимался рыдать и скулить. Через какое-то время коту надоел шум, производимый малышом, он спрыгнул, схватил зубами щенка за шкирку и запрыгнул с ним на диван. Где тот, повизгивая от счастья и удовольствия, уткнулся мордочкой в своего папочку и задремал.
Ну, так оно и повелось. Тянучка, а именно так я теперь называл кота, тащил щенка на диван, где они уютно и устраивались.
Со временем Щен подрос, и теперь Тянучке было тяжело затаскивать его наверх. Но Щен очень помогал ему. Вначале он отчаянно перебирал лапами и просительно подвывал. А потом, когда он стал большим псом и мог уже свободно самостоятельно запрыгивать на диван, то…
Он старательно изображал совершенно беспомощную собаку и, положив морду на высокий диван, умильно щурил глазки, пускал слюни, повизгивал и заглядывал просительно в косые глаза своего папочки.
Тот поднимался тяжело и неохотно. Вздыхал и, упёршись четырьмя лапами в диван, хватался зубами за огромную мощную собачью шею и начинал тащить со всей силы. Пёс, изображая усилия, постепенно забирался на диван, издавая натужное кряхтение и выпячивая глаза из орбит, а когда оказывался уже там…
Когда он оказывался на диване, то начинал отчаянно прыгать и повизгивать от удовольствия, потом сворачивался клубочком вокруг папочки и засыпал. Тянучка сидел столбиком и смотрел вокруг утомлённым взглядом, как бы говоря:
- Ох уж мне, эти дети! Столько с ними труда надо.

продолжение следует....

Мужчина передохнул и закурил.
- Ну так вот, - продолжил он. - Тянучка уже немолодой кот и тянет теперь на диван Щена почти беззубым ртом. А тот рад и его глаза излучают такое счастье, как будто он опять малюсенький щенок.
Мужчина тяжело вздохнул.
- А недавно мой любимый кот заболел. Он перестал есть, и у него болит живот. Я возил его к ветеринару, но тот ничем не смог ему помочь. Вот я и пошел в церковь. В Бога я не верю, молиться не умею, креститься правильно тоже. А про две свечки…Ну, это я просто видел, как бабушки ставят.
Но я обещаю! Так, на всякий случай, - и мужчина ткнул пальцем в небо. - Я обещаю этому вашему Богу, что если он поможет моему любимому коту Тянучке выздороветь, то так и быть. Я в него поверю, и больше никогда не стану ничем его беспокоить, как не беспокоил и раньше.
Не стану никогда и ни о чем просить. Потому что, нет у меня никакого другого желания, кроме того, чтобы мой Тянучка выздоровел и жил ещё долго. Ну, если очень надо, то выучу какую-нибудь молитву и научусь правильно креститься.
Она слушала его молча, и почему-то совершенно не сердилась на его неверие. Ей вдруг стало совсем безразлично, что он не умеет молиться и понятия не имеет, что делают в церкви и как. Она вдруг поняла, что судьба совершенно случайно свела её с человеком, вера которого на самом деле больше и крепче, чем всех остальных, с кем ей приходилось сталкиваться в церкви.
Она вытерла слёзы, незаметно стекавшие по щекам, и поднялась.
- Я передумала, - сказала она. - Я не стану учить вас молиться. Вам это совершенно ни к чему. Лучше давайте поедем к вам домой, я хочу посмотреть на вашего кота. Я, конечно, не ветеринар, но всё же, хирург с большим опытом. Так что, может, что-нибудь и смогу сделать.
Мужчина подскочил со скамейки и стал благодарить женщину. Она пошла по аллее парка. Он шел рядом с ней и рассказывал, не переставая, о своём коте по имени Тянучка и его собачьем сыне, по имени Щен.
Заросшие деревья роняли листья. Было начало осени. Тёплые лучи пробивались через заросли веток и гладили лица двух людей.
Женщина долго осматривала Тянучку и щупала что-то, потом, взяв анализ крови, уехала и вернулась через час.
Короче говоря, можете мне не верить, дамы и господа, но ей удалось. Она вылечила Тянучку. Правда, для этого ей пришлось сделать ему операцию. Делали дома у мужчины. И после этого она осталась там.
Ну, не уезжать же, и не оставлять пациента без присмотра. А за Тянучкой надо было присматривать. Так что, они вскоре съехались. Вернее, он переехал в её большую новую квартиру.
Теперь они вместе делают видео, как Тянучка тянет своим беззубым ртом огромную сильную собаку по имени Щен на новый велюровый диван. И наплевать всем, что там остаются клочья шерсти.
А огромный Щен радуется и пускает слюни. Он повизгивает от удовольствия, когда кошачий папочка тянет его к себе, схватив за ухо. Потом он ложится клубочком вокруг Тянучки и засыпает, согревая своего папу теплом молодого, сильного тела, а Тянучка…
Тянучка сидит столбиком и смотрит вокруг тяжелым, уставшим взглядом и вздыхает, как бы говоря:
- Это такое тяжелое дело - смотреть за детьми! Столько забот. Тянешь их, тянешь. Прямо умаешься весь, а всё равно надо тянуть.
Тянучка вздыхает и укладывается на Щена. И они засыпают.
В церковь, кстати, больше мужчина с женщиной не ходят. Ну, может, просто потому, что все их желания уже выполнены. А может, потому, что не хочется ей учить ничему мужчину. Он нравится ей таким, какой есть.
А Бог их простит. Честное слово, простит!
Так мне кажется…

Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО.

Два года назад. Лето. Отключили горячую воду. Болею. Температура.
Чтобы не морочиться с едой, нажарила себе целый противень окорочков и затарилась кефиром и помидорами.
Сил и желания мыть посуду в ледяной ржавой струйке - никаких. Под это дело развела на кухне жуткий бардак. Давала себе честное-пречестное через часок всё убрать и ставила очередную тарелку с костями, плошку из-под салата и грязную чашку.
Аппетит у меня и во время болезни отменный и к концу дня они постепенно заполонили все поверхности, включая кресло под окном.
Обещание навести чистоту себе простила и перенесла всё на завтра.
Два часа ночи. Душно. Окна открыты.
Ворочаюсь в полусне.
На кухне раздаются какие-то позвякивания и шуршания.
А живу на первом этаже. Думаю, ну всё — досибаритствовалась,
мышь на угощения подтянулась. Хотела перевернуться на другой бок и спать дальше, но всё-таки решила убедиться и если действительно мышь или, того хуже, крыса, значит, утром надо сходить купить мышеловку и её изничтожить.
С неохотой встала.
Прохожу по коридорчику и замираю на пороге маленькой кухни.
Почти всю её занимает силуэт огромного мужика под два метра ростом.
Напряжённо застыл в центре в полуприсяде и ожидает моей реакции.
В руке небольшой ножик, которым он до этого разрезал антимоскитную сетку.
На лбу быстро-быстро мигает и ослепляет фонарик. Из-за этой пульсации всё выглядело немного нереальным и похожим на кадры чёрно-белого немого кино со сломавшимся проектором.
Я абсолютно голая. Несколько секунд не двигаемся и молча смотрим друг на друга. Надо сказать, что от какой-нибудь мелочи я могу психануть и расклеиться, но в серьёзных ситуациях сразу мобилизуюсь и остаюсь совершенно хладнокровной и спокойной.
— Добрый вечер, — произношу светским тоном с ноткой лёгкой укоризны. Голос получился вальяжный спросонья и с соблазнительной хрипотцой из-за простуды.
Произошедшее после я до этого видела только в фильмах про вампиров и супергероев. Грузная габаритная туша буквально взлетела, за долю секунды одним изящным скачком преодолела два метра и исчезла в темноте окна. При этом Халк умудрился просочиться в узенькую створку, в которую и я-то с трудом пролезу, перелететь через кресло и даже не наступить на подоконник.
Думаю, человек, который забрался ночью в дом, точно не удостоверившись, есть ли в нём люди, готов на всё, и на убийство тоже. Ведь мог выйти мужчина или бойцовая собака. Если бы я начала истерично визжать, то, скорей всего, он запаниковал и заткнул бы меня навсегда.
Но к такому кошмару он был не готов. Повсюду объедки, кости, мешки с мусором. В темноте и мерцающем свете — это довольно зловещая картина. Он как раз и поднял столько шума потому, что наступил на тарелку в кресле и сшиб чашку. И потом ещё вежливая голая маньячка вывалила и маняще здоровается. До сих пор, наверное, вспоминает как еле ноги унёс.
Но! О чём думает женщина?!!
Первая мысль: «Блин, надо было живот втянуть!»


Автор: #Юлия_Токарева

Уроки, которые помнят



На газоне у крыльца пискнул котенок, Лена мельком взглянула на него – серенький комочек, месяц от рождения – не больше. Путался в траве и пытался выбраться на тротуар…
Первый урок начинался в восемь. Лена – учитель русского языка и литературы, слегка опаздывала, но не критично. Надо будет пройти по школьному двору быстрой походкой, часто-часто стуча каблучками по бетонному тротуару, а не как обычно - не спеша, ровным шагом солидного взрослого человека, назначенного классным руководителем в пятом «Б».
Заканчивался сентябрь и первый месяц самостоятельной работы. Двадцать восемь человек в ее классе, спокойных и озорных, задумчивых и веселых. Она чувствовала, что ребята пытаются сравнивать ее с прежней учительницей – Верой Сергеевной, которая вела их по ступеням начальной школы с первого класса.
Ей очень хотелось не ударить лицом в грязь, и быть не хуже прежнего их учителя, которого они вспоминали в любых обстоятельствах: - «А Вера Сергеевна говорила… А у Веры Сергеевны было…».
На газоне у крыльца пискнул котенок, Лена вскользь взглянула на него – серенький комочек, месяц от рождения – не больше. Путался в траве и пытался выбраться на тротуар.
«Кто-то из ребят принес» - пронеслось у нее в голове, когда она поднималась по лестнице к входу в школу. Мелькнула мысль – помочь малышу, но риск опоздания и потери солидности перевесил.
Она едва успела скинуть плащ, поздороваться с коллегами, как прозвенел звонок. Взяла с полки классный журнал, уже на ходу взглянула на себя в зеркало, поправила челку и двинулась в свой класс, сеять разумное, доброе, вечное.
Пятиклашки встретили ее шумом отодвигаемых стульев – встали рядом с партами. Одарив всех ободряющей улыбкой, она поздоровалась и разрешила садиться – снова шум придвигаемых стульев.
Двадцать восемь пар любопытных глаз смотрят на нее. Нет. Двадцать семь – Саша Маркин уставился в окно. Отвлекся, бывает, но ничего страшного.
- Кто мне расскажет, о чем мы с вами беседовали на прошлом уроке?
Несколько рук взмыли в вверх, и даже подергивались от желания учеников первыми продемонстрировать свое прилежание.
- Ответит Саша Маркин, – Лена кивнула ему, приглашая к разговору.
Саша, услышав свое имя, вскочил, ошалело поглядывая на учителя и на класс:
- Я не слышал вопроса, Елена Викторовна, извините.
Лена терпеливо повторила свой вопрос.
- Мы разбирали басню Крылова «Волк и ягненок». Елена Викторовна, можно мне выйти? – Саша умоляюще смотрел на нее.
- Урок только начался, Саша, а ты уже взрослый мальчик, потерпи, – назидательно, под смешки класса, посоветовала Лена.
- Очень надо, Елена Викторовна, прошу Вас!
- Маркин, сядь! И не мешай вести урок! – повысила голос Лена, слыша, как усиливается шум в классе.
Необходимо осадить мальчишку, чтобы успокоить ребят. Маркин сел и вновь уставился в окно.
- Кто расскажет басню наизусть?
К удовольствию Лены взметнулся лес рук.
- Таня Савельева - к доске, – пригласила она рыжеволосую девочку с конопушками на носу.
Та встала перед классом и открыла было рот, чтобы начать декламацию, как вновь вскочил Маркин.
- Елена Викторовна! Мне надо выйти! – он вновь умоляюще смотрел на нее, – Очень надо!
- Сядь, Маркин! – Лена даже хлопнула ладонью по столу! И, добавив металла в голос, продолжила: – Ты пытаешься сорвать урок! Если не прекратишь – будешь наказан!
Маркин исподлобья смотрел на нее, какая-то мысль крутилось у него в голове. Наконец решившись, он громко и спокойно произнес:
- Наказывайте, Елена Викторовна! – и вышел из-за парты.
продолжение следует...

Класс удивленно молчал. Саша прошел мимо учителя, вышел в коридор, притворив дверь. Ребята слышали, как затопали в беге его ботинки.
- Так! – в полной тишине произнесла Лена. И под испытующими взглядами многообещающе прошипела: - Маркин войдет в этот класс только после того, как я пообщаюсь с его родителями, или не войдет вовсе! Успокоились все! Продолжим урок!
- У сильного всегда бессильный виноват… - начала наконец Таня Савельева…
На уроках Саша Маркин так и не появился. Сережа Ивлев, друг и сосед по парте, попросил разрешения забрать Сашин портфель.
- Хорошо, - согласилась Лена, - но скажи, Сережа, почему он себя так повел?
- Я Вам не могу этого сказать, Елена Викторовна, только… - мальчик помолчал и, набравшись храбрости, продолжил: - Только он поступил правильно!
- Хорошо. Ступай, – разрешила Лена и, дождавшись, когда останется в классе одна, задумалась.
Где-то она ошиблась. Она знала Сашу Маркина как доброго, отзывчивого мальчика. Не мог он без причины повести себя так. И тем не менее, чуть не сорвал урок.
После уроков она нашла Веру Сергеевну, прежнего классного руководителя, пожилую женщину с добрыми глазами, и поведала о случившемся сегодня.
- Саша Маркин, – задумалась она. – Мне пришлось долго подбирать ключик к его характеру. Ребенок был замкнутым, не шел на контакт. На то были причины – их бросил отец, мальчик очень переживал его уход. Но потом он раскрылся! Поверил мне, всегда был прямой и искренний. Этот мальчик способен на поступок! Будет плохо, если ты оставишь все, как есть. Он вновь замкнется и больше уже никому верить не будет. Прошу тебя, Леночка, найди причину его срыва и… Постарайся его понять.
Найти дом и квартиру, где живет семья Маркиных, было нетрудно. Позвонив в дверной звонок, она услышала щелканье замка, и в дверях появился Саша. Увидев учительницу, он нахмурился. Пауза длилась некоторое время, наконец Лена произнесла:
- Может, все-таки впустишь меня в квартиру, или будем разговаривать здесь?
Саша отступил в сторону, пропуская ее. Провел по коридору и жестом пригласил в комнату.
- Мама будет только вечером, – хмуро сообщил он.
- Я думаю, мы с тобой, два взрослых человека, сумеем найти общий язык без мамы? – предложила Лена, и увидела на диване, на расстеленной пеленке котенка. Того самого! Со школьного двора! Но в каком виде он был! Ушко порвано, на передней лапке кровоточит ранка.
- Что с ним случилось? – спросила она, уже догадываясь о причине произошедшего между ними конфликта. – Я видела его сегодня утром во дворе школы.
- Его вороны клевали, - поглаживая котенка по спинке, рассказывал Саша, - а он ведь совсем маленький, даже убежать не мог. Я видел все это в окошко и хотел помочь ему. Потому и просился выйти. Надо было торопиться, иначе они его совсем бы заклевали. Вы меня простите, что я чуть урок не сорвал. Если бы не котенок...
- Это ты меня прости, Саша, – на глаза Лены набежали слезы, – Я ведь не знала. Почему ты мне сразу не сказал? Мы бы вместе его спасли.
- Правда? – Саша впервые взглянул ей в глаза. – Я боялся, что ребята будут смеяться. А если бы я рассказал Вам, Вы отпустили бы меня?
- Конечно! Разве можно было бросить его на растерзание воронам, такого маленького! Ты оставишь его у себя?
- Если мама разрешит… А она не разрешит, – вздохнул Саша. – У меня две младших сестренки-близняшки, они еще в садик ходят. И у них аллергия на шерсть.
- Знаешь что, Саша. Отдай его мне. Будет жить у нас с мамой. Правда, мама меня не одобрит, поругает, но потом разрешит.
- И Вас тоже мама может поругать? Вас, такую взрослую? – удивлению Саши не было предела.
- Конечно, – улыбнулась Лена. – Она ведь Мама! И навсегда останется Мамой.
Когда мама увидела на руках у Лены раненого котенка, она тут же засобиралась в ветеринарную клинику, со слезой в голосе причитая над ним. Этим же вечером, он раз и навсегда занял свое место на коленях мамы и в ее душе.
…И вновь двадцать восемь пар глаз внимательно смотрят на нее. Отсутствующих нет. Хорошо. Можно начинать урок, будто вчера ничего не произошло. Но правильно ли это будет? И Лена решилась.
- Ребята! – обратилась она к классу. – Вчера я была не права, когда заподозрила Сашу Маркина в том, что он хочет сорвать урок. У Саши были причины поступить так, как велит его совесть, а это требует мужества. А еще – я рада, что у него есть такой друг, как Сережа Ивлев. Он не побоялся заступиться за друга и прямо сказал мне, что я не права…
На этом уроке ребята услышали о таких понятиях, как совесть, честь, благородство. Они поняли, что можно пожертвовать собственным благополучием ради спасения беззащитного существа.
А еще Лена рассказала им о людях, которые не боялись сказать правду сильным мира сего, зная, что пострадают из-за этого, но так велела им совесть и жизни многих людей.
Этот урок ребята запомнили на всю жизнь.
ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ

Клуб одиноких сердец



Из расстегнутой до половины куртки выглянула на свет плутоватая мордашка кошки. Оглядев всех зелеными глазами, она высунула лапу, ловко закогтила кусочек колбаски с бутерброда и вновь спряталась…
Петрович поднялся затемно. Нет, никаких важных дел на сегодня он не наметил, напротив – дел никаких не было вообще. Проснувшись ночью, он долго прислушивался к звуку падающих капель из крана, наконец, не выдержав, встал с постели, прошлепал босыми ногами на кухню и затянул кран плотней.
Уснуть вновь уже не получилось. Поворочавшись в постели час-другой, он поднялся. За окном пролетал мокрый снег, дворник Ибрагим уже шуршал метлой, сгребая оставшиеся листья в мокрые кучи.
Шестьдесят семь лет жизни пролетели, как один день. Все годы неуемная энергия Петровича не давала ему скучать. В институтские годы – незаменимый член команды КВН, затем аспирантура, статьи в научном журнале, авторские свидетельства на изобретения, защита и степень кандидата технических наук венчали его изыскательскую деятельность.
Потом - долгие годы преподавательства в родном институте и выход на пенсию. Точка! Вот эта точка и разделила жизнь на «до» и «после». Не представлявший жизни без Альма матер, Петрович быстро сник. Все интересы остались там – «до», «после» они уже были ни к чему.
От дружной семьи остался сын, в прошлом успешный инженер, в девяностых ушедший в политику и изредка мелькавший в телевизоре. От общения с отцом он уклонялся, откупаясь от него денежными переводами. И на том спасибо – решил Петрович и не лез к сыну, не одобряя его, но и не мешая.
За окном начало светлеть. Отринув тупое безразличие, Петрович взялся наводить порядок в квартире. Этот ежедневный ритуал времени особо не занял. Почистив заодно холодильник, он обнаружил в нем застарелые, почерневшие от времени кусочки мяса и решил скормить их подопечным Ибрагима.
У того в дворницкой всегда обитали три-четыре хвостатых питомца. Отварив до готовности и остудив на окне, он сложил кусочки в полиэтиленовый пакетик и отправился к дворнику.
Ибрагим, отдыхая после утренней уборки двора, сидел за столом и пил чай из пиалы. На кровати, поджав под себя лапки, лежали три кота и с подозрением посматривали на вошедшего.
- Салам, Ибрагим, – поздоровался Петрович.
- Здравствуй, Петрович, здравствуй, дорогой. Садись, чай пить будем, – пригласил тот старого знакомого.
От чая Петрович отказался, но присел.
- Как твое здоровье, дорогой? – интересовался дворник. – Давно не заходил, говорили, будто в больнице был. Что случилось?
- Уже лучше, Ибрагим. Наше здоровье – штука нежная. Чуть что не так – вот тебе и проблема. Вот возьми, угости своих жильцов, – подал он пакетик с кусочками вареного мяса. – Заветрилось, почернело, а выбрасывать жалко. Твои животинки съедят.
- Съедят, - согласился Ибрагим.
Он высыпал угощение в миску. Из-под кровати шустро выскочил котенок и кинулся к еде. Выудив кусок побольше, он начал рвать его зубами, прижав одной лапкой к полу.
Коты лениво спрыгнули с лежанки и, подойдя к миске, первым делом отогнали от нее мелкого. Тот снова скрылся под кроватью, не забыв прихватить недоеденный кус.
- Сегодня нашел маленького, – объяснил Ибрагим. – Плакал на крыльце у подъезда. Кто-то выкинул. Совсем злой народ стал, чем котенок помешал? Разве он много съест или много места займет? А ведь он - живая душа, никому плохого не сделал…
продолжение следует...

…Петрович накинул шарф, надел пальто, шляпу. Прихватил зонтик и, напевая вполголоса: - «Московская осень, Московская осень…», спустился по лестнице. Мокрый снег перешел в дождь, зонт пришелся кстати. Старательно обходя лужи, он двинулся в небольшое кафе, расположенное в соседнем доме.
Обычная городская «Стекляшка» вечером заполнялась молодежью, а днем, после обеда, здесь собирались публика под стать Петровичу – одинокие пенсионеры в поиске общения. Ограниченный бюджет не позволял шиковать, но бокал недорогого вина и легкую закуску время от времени можно было себе позволить.
«Старый бармен нальет в тонкий стакан вина…» - мурлыкал Петрович под нос, подражая интонациям Саши Иванова. Зал кафе радовал уютом и теплом.
Заплатив за бокал «Кинзмараули», он отыскал взглядом Сергеева – старого знакомого, бывшего инженера радиозавода. Тот уже маячил ему рукой, указывая на свободное место - напротив. Поприветствовав друг друга, они обменялись дежурными фразами о погоде.
- Скажи, Петрович, ты задумывался о том – что дальше? - неожиданно спросил Сергеев. Этот вопрос Петрович уже задавал себе, и всякий раз ответ его не радовал.
- Дальше? Дальше, как у всех, – Петрович сделал освежающий глоток. – Сначала – отдохновение от суеты, потом – покой, потом – приемный покой, а уж потом – вечный покой.
- Грустно, – вздохнул Сергеев. – И обиднее всего то, что исключений не предвидится. Как ты думаешь – на какой стадии мы сейчас?
- На стадии покоя, – уверенно ответил Петрович.
- Похоже на то… - согласился Сергеев.
- Разрешите присесть?
У столика остановился пожилой мужчина, почти старик. Шевелюра его отливала платиновой сединой. В одной руке он держал стакан чая, в другой блюдце с бутербродом.
- Сделайте одолжение, – вежливо пригласили его собеседники.
- Прохладно сегодня, – сообщил новый сосед. – Приятно согреться чаем и поддержать беседу. Я, собственно, слышал, о чем вы говорили, и хотел бы высказаться на эту тему.
- Будем признательны, – согласился Петрович.
- Излагайте, – поддержал Сергеев.
- Вы, помнится, говорили, что находитесь на стадии покоя, за которым ожидаются следующие необратимые события? – старик поглядывал на собеседников серьезно, без тени насмешки.
- Совершенно верно! – кивнул Петрович, Сергеев последовал его примеру.
- Так вот. Если, конечно, вы собираетесь слепо следовать по начертанному вами маршруту, то покой, насколько я понял, конечная станция относительного благополучия. Дальше – приемная…
- Приемный покой, – мрачно поправил его Петрович.
- Да, да, конечно. И промежутки между станциями будут сопровождаться обидами за свою ненужность, потом беспричинная злость, зависть, депрессия, в конце концов! Как вариант – поиск истины на дне стакана. Поверьте медику со стажем! И основная причина этому – мысль, что мы никому не нужны. А дело ведь не в том, что мы никому не нужны, а в том, что нам никто не нужен! Отсюда он – этот покой, самоуспокоение и ни к чему не обязывающее общение здесь, в клубе одиноких сердец. Нет, я не против общения, оно необходимо и отдаляет все остальное. Но все остальное - это недуг, друзья мои.
- А что нам еще остается? – Петровича начинал раздражать этот разговор. - Есть метод лечения этого недуга? Если Вы медик – то должны знать.
- Есть! – радостно улыбнулся старичок.
Он расстегнул широкую кожаную куртку, которую так и не снял, войдя в кафе. Из расстегнутой до половины куртки выглянула на свет плутоватая мордашка кошки. Оглядев всех зелеными глазами, она высунула лапу, ловко закогтила кусочек колбаски с бутерброда и вновь спряталась.
- Вот пройдоха! – Петрович и Сергеев развеселились. Мрачные мысли растворились, будто их и не было. Раз за разом они скармливали кошке кусочки колбасы и смеялись, словно дети.
- Это и есть лекарство, – старичок ласково поглаживал свою спутницу. – Я ей нужен. И она мне тоже.
Кошка согласно мяукнула и ткнулась носиком ему в щеку…
«Не в том беда, что мы никому не нужны, а в том, что нам никто не нужен», - повторял Петрович слова случайного собеседника и все более и более убеждался в его правоте.
По дороге домой, уже в сумерках, он зашел к Ибрагиму. Тот по обыкновению предложил ему присоединиться к чаепитию.
- Ибрагим, где твой утренний найденыш? Отдай его мне на воспитание.
Тот внимательно посмотрел на Петровича, потом достал из-за пазухи малыша и подал Петровичу. Малыш таращил испуганные глаза, пытался улизнуть, но поняв, что ничего плохого ему не сделают, успокоился, доверчиво прижался к Петровичу и замурлыкал.
- Пойдем домой, малыш. Пойдем. Вдвоем нам будет веселей.
Он шел, ласково поглаживая котенка, и чувствовал, что его жизнь изменится. И не только у него, а ещё у этого маленького, беззащитного существа…
- Умный мужик – Петрович, – говорил своим котам Ибрагим. – Догадался, что плохо совсем одному. Когда человек совсем один – вокруг мало радости. А с таким маленьким хвостиком и в квартире теплее станет и на сердце. Болеть совсем незачем будет.
ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ

Когда мы были маленькими, лет 11-13, то часто ходили выгуливать Сережкину собаку. Однажды даже стали свидетелями удивительного случая, после которого в животных веришь больше чем в людей.
Дело было поздней весной. Может середина мая, точно не припомню. Стояла жара, но вода была ещё холодная для купания.
Мы вшестером выгуливали вдоль канала огромного ньюфаундленда Бубу. Зверь с детства присматривал за нами, а мы за ним. Странно, что регулярные прогулки с косматым монстром никого из подростков не напрягали. Буба — воспитанный и послушный пес, никогда не доставлял неудобств. Скорее наоборот, мы мешали ему комфортно валяться в окрестностях дома и постоянно таскали на поиски приключений. Гулять с водолазом летом — одно удовольствие: можно искупаться в канале и покататься на собаке. Он великолепно плавает пересекая реку за пару минут, даже если на спине висит кто-то из нас.

Вот и в тот день, гуляя, мы присматривали места, где через пару недель будем отдыхать и веселиться.
Неожиданно Буба побежал и бросился в воду. Мы не сразу поняли в чем дело, поэтому неслись всей толпой вдоль берега и звали собаку, пёс не обращал внимания и усиленно грёб к середине канала. Неожиданно он нырнул, и показался над водой держа что-то в пасти. Никто не мог разглядеть что это. Буба плыл в противоположную сторону.
На том берегу мы увидели мужика. Судя по всему, наш лохматый друг , весьма устрашающего вида, кстати, направлялся к нему.
До ближайшего моста бежать ещё прилично, поэтому мы решили ждать и наблюдать.

Буба добрался до берега и пошёл к человеку неся что-то в зубах. Тот явно опешил, стал отступать, споткнулся и упал. Пёс подошёл на безопасное расстояние и положил свёрток у ног сидящего. Мужчина потянулся и взял то, что принёс Буба, собака развернулась, и громко лая грубым басом, побежала обратно в воду. Мы ничего не понимали.
Буба переплыл канал и подойдя к нашей компашке стал радостно вытряхивать воду. Брызги полетели во все стороны. Мы отворачивались, пытаясь увернуться от капель. Вдруг Сережка закричал: «Смотрите!»
Буба снова ломанулся в воду, а мы увидели, как на середину канала плюхнулся тот самый свёрток.
Пес снова достал сверток, но на этот раз поплыл в нашу сторону. Выбравшись принес добычу хозяину и мы опешили. Кулёк шевелился.
Это оказались котята в промокшей картонной коробке, коряво обмотанной полиэтиленом и скотчем. Как они еще не подохли — непонятно.

Мальчишки сняли майки, и мы завернули в них малышей. Два дрожащих комочка жалобно пищали. Буба громко лаял, следя как удаляется мужик на противоположном берегу.

Потом была целая операция по спасению найденышей. Мы бегали по ветеринарам, прятали бедолаг от родителей и кормили тем, что отнимали у домашних питомцев, коты выжили и превратились в настоящих красавцев. Мы ласково называли их Бубики, хотя каждому дали имя. А Буба заботился и защищал, даже когда Бивис и Батхед выросли. Коты, в свою очередь, всегда таскали псу что-нибудь вкусное, уступая самый лакомый кусок. Вот такая дружная компания у нас получилась. А Буба — настоящий супергерой для нас и Бивиса с Батхедом!

#СаМари

РОДИТЕЛЬСКИЙ ЧАТ В ШКОЛЕ ДЛЯ КОТИКОВ.

Давайте представим: родительский чат одного из классов школы для котиков.
Председатель родительского комитета (далее – ПРК), мама Бони:
- Уважаемые родители, кто еще не сдал на стены, огромная просьба срочно перевести деньги. На выходных едем закупать.
Мама Муси:
- Опять? Сколько можно! Может быть не будем в этот раз из гофрированного картона делать, а поставим бетонные?
ПРК, мама Бони:
- А смысл? Ну простоят на месяц дольше, а цена намного дороже. Короче, номер моей карты вы знаете. И еще... Что будем дарить нашим котикам на Новый год? Коробки или пакеты?
Мама Тиши – Коробки!
Мама Люси - Пакеты!
Бабушка Анфисы:
- Я на Мурзоне видела наборы. Коробка в пакете. И недорого. Могу заказать.
ПРК, мама Бони:
- Всех устраивает? Переводите деньги на подарки бабушке Анфисы. А еще скоро День рождения нашего классного руководителя. Что дарить будем?
Мама Мурза:
- Предлагаю как обычно. Цветы и конфеты.
Родители соглашаются...
Классный руководитель, Наталья Петровна:
- Не хочу цветы и конфеты! Хочу коньяк и стриптизера!!!
ПРК, мама Бони:
- Наталья Петровна, а вы что здесь делаете? Это родительский чат!
Классный руководитель Наталья Петровна:
- Ой, я нечаянно и случайно.
Мама Рыжика:
- Наталья Петровна, раз уж вы тут, объясните всем нам, почему вы постоянно спите на уроках?
Классный руководитель:
- А что сразу я? У нас все преподаватели на занятиях спят. Это же невозможно! Заходишь в класс, а ученики сразу начинают мурлыкать. Сами понимаете... Ладно, некогда мне, выхожу.
Классный руководитель Наталья Петровна покинула чат.
Мама Ляли:
- Если кто-то еще, хоть один раз, обзовет мою Лялечку тощей, то я не знаю, что сделаю!!!
Мама Рыжика:
- Да никто ее не обзывает! Но если честно, на вашу Лялю страшно смотреть... У нее видно талию!!!
Папа Барсика:
- А мой Барсюха самый жирный!
Папа Коти:
- Мой Котян жирнее твоего!
Папа Барсика:
- Я тебе в нос дам!
Папа Коти:
- Завтра у школы встретимся, я тебе уши обломаю!
ПРК, мама Бони:
- Продолжим. Класс у нас выпускной, давайте решать, сколько будем закупать валерьянского.
Папа Сони:
- Докиньте мне на бензин, я 4 ящика привезу.
Дедушка Багиры:
- Вы там обалдели? У меня скидка в аптеке, 3 пузырька по 50 мл на всех хватит. Переведите мне 150 рублей, я куплю. Достаточно будет всем нализаться.
Классный руководитель Наталья Петровна вернулась в чат
- И коньяк не забудьте!
Мама Арсения:
- Наталья Петровна, Арсюша неделю будет отсутствовать. Он на больничном, у него завтра кастрация.
Классный руководитель Наталья Петровна:
- Кастрация – это не повод пропускать школу! Даю вам один день. Ириска, к примеру, беременная ходила, даже на уроке физкультуры родила.
Папа Ириски:
- Как родила? Я думал, что она похудела. Где котята, да я за них всех порву!!!
Папа Васи:
- Муслим Елисеевич, кого ж ты порвешь, ты же кондитер)))
Папа Ириски:
- По первому образованию я – бухгалтер! На дебет с кредитом всех покрошу!!!
Классный руководитель Наталья Петровна:
- Не переживайте, котята у преподавателя физкультуры. У Анжелики Николаевны. Уже за Ириску все нормы сдали – ваша кошка до конца года от физкультуры освобождена.
Папа Ириски:
- У Анжелики Николаевны? Это такая симпатичная блондинка? Наталья Петровна, скиньте мне в личку ее адрес!!!!!
Папа Ириски покинул чат
ПРК, мама Бони:
- На сегодня всё.
Мама Маркиза:
- Наталья Петровна, пока вы не ушли, поясните пожалуйста, почему это мы должны делать за наших котов и кошек домашнее задание?
Классный руководитель Наталья Петровна:
- Потому что – у котиков лапки!


Cebepinka

-Лара, боже мой и де ты взялася на голову такого замечательного мальчика, как мой Изя? А? И де? Шо ты робишь? Шо? У тибя ж в голове... винегрет.
- Да, мама, я вас тоже люблю.
- Не... не винегрет. Винегрет всё-таки полезный продукт... ромашки с лютиками. Вот.
- Ну, а чо... ромашки хорошие цветы, на них можно гадать "любит,  не любит".
- Шо гадать, када поезд ушел. Бедный мальчик, бедный Изя. Шо ты делаешь? Лара! Это шо?
- Мама, это блинчики.
- Почему они у тибя всё в дырках?
- Это по рецепту. Это кружевные блинчики.
- У нормальной женщины, кружевное может быть тока нижнее бельё. А блинчики должны быть нормальные, шобы можно было в них завернуть фарш или красную икру. В твоих блинах жеж всё высыпется. Кошмар! Ложь мине на тарелку один, не... давай два. Ну, ммм... можно не вмерти. А это шо? Варенье? Какое? ... какое-какое? Арбузное? Ужас. Лара, ты извращенка... полож две ложки... столовые. Как мой сын с тобой живёт? Ну и шо это ? Я на сухую ем пятый блин.
- Вы кушаете не пятый, а седьмой, но кто вам считает...
- Я кушаю пятый. Первые два не считаются - это была проба. Лара... на-су-ху-ю.
- Мама, а давление?
- А ну его на фиг.
- По бокальчику красного?
- Здрасьте... красного - синего - зелёного... Под блины с красной икрой, у вас же для мамы нету черной икры... тока водка.
- А печень?
- А мы её Боржомчиком обрадуем. Лара - это песня, а не блины. Беру свои слова про винегрет обратно.
- А про лютики?
- Про лютики... не беру. Должно же быть в твоей голове, шо то красивенькое, если тама нету мозгов.
- За здоровье!
- Отличный тост. А Изе блинчиков хватит?
- Хватит. Я много сделала.
- Вот никакой экономии.
- Так я ж знала, шо вы приедете на запах... и с собой домой возьмёте коробочку.
- Вот па-ра-зитка. И за шо мой сын в тебя такой влюбленный. Кошмар!

 Марина Гарник.

#
У  нас с друзьями есть традиция: каждую субботу мы пьём. Всё очень  прилично: красное винишко, сыр, виноград, корейская морковка, пельмени.
Вчерашний  вечер прошёл традиционно, за исключением того, что изначально на этот  вечер у меня была запланирована стрижка и умасливание моих не сильно  роскошных волос. Стричь меня должна была подруга Сёма, а ампулы с  умасливанием она спёрла с работы. Ничто не предвещало.
Приближалась  полночь. Под столом уже выстроилась батарея пустых бутылок, и я уже  несла из комнаты ещё два литра, но тут вспомнила, что я всё ещё не  подстрижена, и, главное, не умаслена. Мнения жюри разделились: мастер  стрижек и умасливания, булькая двумя литрами вина в животе, утверждала,  что в агрегатном состоянии «вгавно» — у неё рука легче, глаз увереннее, и  стрижки лучше. Мой муж протестовал, и в виде аргумента тыкал пальцем в  мужа Сёмы: мол, его ты тоже бухая стригла? Ну не ври, что трезвая! Ну  нельзя ж с трезвого так человека подстричь! Муж Сёмы держал нейтралитет,  и говорил, что причёска у него уже отросла, а так-то она была ого-го,  но вот как свезёт или не свезёт мне — тут надо действиями проверять. А я  кричала, что я оооочень рисковая баба. Я даже прививку манту всегда  мочила, и первую свою татуировку делала у наркомана Вани гитарной  струной и аккумулятором от советского калькулятора Электроника-5! Я  ничего не боюсь! Стригите меня! Умасливайте! Налейте Сёме ещё вина!
Происходящее  потом помню уже отрывками. Я стою наклонившись над ванной, и в мои  волосы втирают что-то дико вонючее. В прихожей кричит мой муж: Огосподи,  вонища-то какая! Масло не может так вонять!
Потом, помню, сижу на  табуретке, сзади щёлкают ножницы, и опять муж орёт: Только коротко её не  стриги! Я видел её старые фотки с каре! У меня ж потом секса с ней год  не будет!
С кухни доносится голос мужа Сёмы: Лидос, я твоего хорька нашёл. Можно покормить его виноградиком?
Я ору: Нельзя!
Мой муж орёт: Господи, какая вонь!
Сёма орёт: Не крутись! У меня очень острые ножницы за 40 тыщ!
Хорёк тоже орёт, потому что ему уже показали виноград, и не дали.
А вот дальше уже не помню ничего, потому что я уснула.
Утром  страшно было в зеркало смотреть. Руками голову пощупала — вроде, не  лысая. И даже почти все волосы на месте. Но воняют смесью бензина,  ацетона, и струи скунса. И очень гладенькие на ощупь. Встала, подошла к  зеркалу, выдохнула.
Сёма была права: по синей сливе у неё глаз  точнее, рука твёрже, и масло она спёрла прям хорошее. Я очень довольна  вчерашним вечером. Судя по стоящей на столе пустой баночке детского пюре  «Агуша говядина» — хорёк тоже где-то спит довольный вчерашним вечером.  Муж уже не орёт что я воняю — видать, принюхался.
Обожаю эти тихие, семейные субботы в тёплой компании друзей.
Обожаю рисковать.

Лидия Раевская

Вечный спор



Но тут за дверьми салуна раздалось кошачье подвывание. Там явно пара кошек ссорились из-за большой рыбы. Подвывание перешло в рычание, визг и звук драки…
Они сидели в баре, переделанном из здания старинного салуна. Бармен, который одновременно являлся хозяином, когда-то выкупил его у города за гроши, поскольку, строение было ветхое, а желающих восстанавливать его не было. Да и у города денег на это не предвиделось.
Он продал свою квартиру в центре Лос-Анжелеса и, переехав сюда вместе с женой, восстановил старое место встреч ковбоев за стаканчиком виски. Идея была проста.
Барная стойка есть, небольшая сцена для выступлений присутствует. Всё из дерева и пахнет соответственно. Поэтому, он приделал длинный деревянный ангар и наполнил его столами, скамейками и стульями, выпиленными из цельных стволов. Стол – половина ствола длиной метра в два. И соответствующие скамейки. Получилось очень хорошо, вот только…
Кто теперь будет ходить сюда? Так, иногда заходили любители старины и деревянных построек. Пахло тут дивно - старым и новым деревом, крепкими напитками, пивом и приключениями дикого Запада.
Но посетителей было немного. Да и исполнители не очень жаловали это место. Ну что делать здесь стендаперу или известной группе, тем более, что денег у хозяина не водилось, а зрителей было немного.
Вот в таком баре и сидели два человека. Недалеко от сцены.
Один - высокий, слегка сгорбленный и одетый во всё черное, с черной, длинной шевелюрой, вытянутым лицом, орлиным носом и черной же бородой клинышком. Острый, как нож, нос дополняли выразительные, огромные, черные глаза с черными зрачками, в которых время от времени вспыхивали огоньки.
Напротив - полная противоположность. Тоже высокий мужчина с открытым светлым лицом, голубыми глазами, копной пшеничных всклокоченных волос и квадратной саженью в плечах. Лицо его было совершенно спокойно. В отличие от всё время нервно подергивающейся физиономии собеседника.
Они сидели напротив, по разные стороны стола, и смотрели друг на друга. Черный человек пил густой пахучий пунш и время от времени покусывал солёные орешки. Голубоглазый потягивал имбирное пиво со вкусом вишни.
- Они думают…- кивнул человек в черном костюме на бармена. - Они думают, - повторил он, - что их создали, чтобы они, видите ли, развивались.
И он скривил свои тонкие, как черточки на лице, губы.
- Они мнят себя вершиной цивилизации и предполагают, что развиваются. И наверное, гордятся тем, как далеко зашли в своём прогрессе. А на самом деле…
На самом деле, только научились убивать друг друга более сложными способами и в большем количестве. А души их не стоят и ломаной копейки! И, ей богу…
Ей богу, - повторил он. - Если бы они в конце концов не научились делать такие приятные забегаловки, то пришлось бы стереть к такой-то матери весь этот сброд, возомнивший о себе невесть что.
Им и в голову прийти не может, что единственное, чего от них ожидали, это именно такие места, куда мы можем время от времени спуститься и развеяться.
А то - прогресс… - усмехнулся он. - Им кажется, что они далеко ушли от неандертальцев. Интересно, почему?
И тут двери бара, которые были ещё старыми, как от салуна, распахнулись в обе стороны, и в зал ввалилась компания из четырех явно подвыпивших мужчин.
На ломанном английском они подозвали бармена и заказали четыре бокала светлого пива. Распорядились подать им всем пустые тарелки. При этом они вытащили из спортивной сумки огромную вяленую рыбу. Лещ.
Зал мгновенно наполнился таким резким запахом, что мужчина с черными волосами поморщился, и его нервное подвижное лицо выказало отвращение, презрение и ненависть одновременно.
- Ну?! - спросил он человека со светлой копной волос. - Что я говорил? Чем эта четверка отличается от неандертальцев, чем?!
- Ну… - начал ответ светловолосый.
- Нет!!! - вскрикнул черноволосый. - Не отвечай! Ничем, хотя… Конечно отличаются. Те такими свиньями не были.
продолжение следует...

А бармен уже стоял возле стола с пьяными посетителями и огромной разлегшейся на столе вяленой рыбой.
- Господа, господа, - уговаривал он кричавшую компанию. - У меня только одна моечная машина. Я не смогу помыть ваши бокалы. Потому что, тогда будут пахнуть рыбой все остальные. Пожалуйста… Ну, пожалуйста. Уберите её. Я вам сейчас принесу солёные орешки и палочки.
Компания дружно заржала. И от этого смеха лицо черноволосого человека дёрнулось и перекосилось, как от физической боли. Один из мужиков привстал и, вытащив из кармана сто долларов, засунул в карман передника бармена-хозяина.
- Иди отсюда, - сказал он. - Это тебе за труды. И не смей нам мешать. Будешь приносить столько бокалов, сколько нам понадобится!
И они все опять заржали. Бармен, тяжело вздохнув и понурив голову, пошел за стойку.
Светловолосый человек укоризненно посмотрел на веселящуюся четвёрку, а потом на своего напарника.
- Они сами не понимают, что творят, - сказал он ему. - Но в душе… они хорошие.
Черноволосый усмехнулся, его тонкие губы скривились.
- Да, да, - ответил он. - Куда уж лучше? Эти душонки…
Он хотел что-то добавить, но передумал.
На среднем пальце левой руки черноволосого мужчины было большое кольцо с необычным камнем. Кроваво-красным. Выпуклым. Словно маленький мячик, обрамлённый червленым серебром. Камень переливался разными оттенками красного, хотя не имел граней, и от этого, казалось, что он светится изнутри.
Черноволосый повернул кольцо камнем вниз и, слегка приподняв ладонь, опустил её и стукнул кольцом о деревянный стол…
Вдруг внутри бара-салуна пронёсся легкий ветерок, и будто серебряный колокольчик прозвенел. Подвыпившая компания не обратила, разумеется, на это внимания, и напрасно…
Из-под огромного леща, прямо по столу ко всем четверым побежали тараканы! Сперва один, потом десять, а потом… Масса! Огромные, рыжие, с длинными усами.
Мужики вскочили и отчаянно закричали, протрезвев в мгновение ока. Но на этом не закончилось. Прямо из недр большой рыбы, как взрыв, вылетело облако навозных мух, которые с противным жужжанием облепили руки, лица и шеи всех четверых.
Они, падая, отмахиваясь и вереща от страха и отвращения, выбежали в двери, и вскоре огромный черный джип, дёрнувшись, взревел и понёсся по направлению к шоссе.
Бармен стоял за барной стойкой, онемев. Он видел, как четыре пьяницы, вдруг, ни с того ни с сего, стали отчаянно кричать. Затем вскочили и, замахав руками, попадали. А потом, кто на четвереньках, а кто полусогнувшись и смахивая что-то с лица, бросились к выходу.
Немного погодя он подошел к их столу и стал убирать. Бокалы он выбросил в мусорное ведро, а большую рыбу, осторожно взяв за края руками в резиновых перчатках, вынес из бара.
- Ну? - спросил черноволосый голубоглазого. - Как тебе этот прогресс? Не пора ли прекратить этот странный эксперимент? Хотя…
Куда мы с тобой тогда будем ходить, чтобы приятно посидеть и пообщаться? Это место мне нравилось ещё со времён салунных.
Помнишь, какие здесь славные попойки были? А перестрелки, а девочки, а пианист? Как славно он играл!
Светловолосый улыбнулся.
- Конечно, помню, - ответил он. - И двухсот лет не прошло. Разве забудешь такое? Ну, вот, видишь? А ты вечно недоволен чем-то. Научился бы радоваться…
Но тут за дверьми салуна раздалось кошачье подвывание. Там явно пара кошек ссорились из-за большой рыбы. Подвывание перешло в рычание, визг и звук драки.
Лицо черноволосого опять стало подёргиваться.
-Терпеть не могу котов! - сказал он голубоглазому.
продолжение следует...

На пороге салуна-бара появилась парочка кошек. Они сели, а потом, осторожно принюхиваясь и облизываясь, медленно направились к барной стойке.
- Это ещё что такое? - возмутился черноволосый.
Бармен, заметив кошек и недовольство двух единственных посетителей его заведения, тяжело вздохнул и поднял глаза к потолку.
- Нет там никого, - прокомментировал его движение черноволосый.
Бармен снова вздохнул и строго посмотрел на двух кошек, но тут его лицо разгладилось и просветлело.
- Ну конечно! - воскликнул он. - Они же пить хотят после рыбы. Как же я не сообразил?
И он, стукнув себя правой ладонью по лбу, схватил небольшую пластмассовую ёмкость и, наполнив её водой, побежал к выходу из бара. Кошки, мяукая, пошли за ним.
- Ну? - спросил светловолосый, - Что на это скажешь?
Черноглазый нахмурился:
- Ничего хорошего не скажу. Антисанитария!
- О, Господи, - вздохнул светловолосый и поднял вверх свои небесно-голубые глаза.
- Нет там никого, - заметил второй раз черноволосый.
Бармен вернулся. И, проходя мимо их стола, был остановлен высоким мужчиной в черном костюме.
- Это вы что же? Кошек в бар запускаете? - строго спросил он бармена. - Разве можно? Они же грязные, блохастые, а мы тут кушаем… Нехорошо.
Бармен покраснел и склонил голову.
- Они не грязные, - сказал он. - И блох у них нет. Я их купаю и регулярно к врачу вожу.
- О как! - заметил светловолосый и голубоглазый мужчина.
А черноглазый нахмурился ещё сильнее. Казалось, вокруг его головы закружили грозовые тучи.
- Ты что же? - настаивал он. - Кормишь этих тварей при баре? Там, почти, где и нас?!
Бармен покраснел ещё больше.
- Кормлю, - сказал он. - Они же голодные… Кушать хотят, - объяснил он черноволосому мужчине. - Что же они, не люди, что ли?
- О как! - повторно заметил светловолосый и голубоглазый.
А черноглазый… Его глаза стали метать молнии от возмущения.
Бармен тяжело вздохнул, понимая, что сейчас уйдут и эти единственные посетители. Он развернулся и, тяжело шаркая ногами, пошел к стойке.
- А ну-ка! - вскрикнул черноволосый. - Иди сюда.
И бармен вернулся.
Черные пронзительные глаза черноволосого человека сверлили его.
- Повтори, что ты сказал о них? - грозно велел мужчина с орлиным носом.
- Я говорю... Они тоже люди! - повторил обречённо бармен. - Кушать они хотят.
Черноволосый несколько секунд смотрел не него, а потом повернул своё кольцо камнем вниз и приподнял ладонь.
- Нет!… - вскрикнул мужчина с голубыми глазами, но…
Ладонь уже упала на стол. По залу пронёсся ветерок и звук колокольчика.
Бармен застыл на месте, а потом в его кармане зазвонил телефон. Он ожил и, достав его правой рукой, приложил к уху.
продолжение следует...

Через несколько секунд глаза его расширились, челюсть отвисла, и он выронил трубку. По его щекам текли слёзы.
- Спасибо тебе, Господи! - сказал он и поднял глаза вверх.
- Нет там никого, - опять ответил черноволосый.
- Два шестьсот… - проговорил бармен трясущимися губами. - Мальчик. Родила. А врачи говорили… Врачи говорили, что невозможно, и она умрёт.
Он, ничего не видя от слёз, повернулся и побрёл к стойке.
Светловолосый мужчина перевёл изумлённый взгляд на черного человека.
- Ты?… - спросил он.
Но закончить фразу не успел, потому что бармен вернулся. Он нагнулся, схватил телефон и, судорожно набирая номер, опять бросился к стойке, сшибая по дороге стулья.
Черноволосый мужчина сидел, довольно поглядывая на светлого человека.
- Не поймёшь тебя, - заметил тот, присаживаясь. - Вот, никогда не поймёшь тебя! Наверное, поэтому-то ты и в изгнании.
И они опять разговорились. А через несколько минут к ним подлетел бармен.
- У меня жена родила, мальчика! - прокричал он, - оба здоровы и чувствуют себя хорошо.
Он поставил на стол большой поднос, полный закусок и бокалов с пивом:
- Это вам, господа. За мой счет. Отметьте, пожалуйста. Тем более, что я пить не могу на работе. А вдруг, кто-то ещё зайдёт?
- Ещё как зайдёт! - усмехнулся черноволосый.
И вдруг, словно в ответ на его замечание, возле бара остановилось два автобуса.
Огромная толпа, вывалившая из одного, ворвалась в зал и бросилась занимать места за столами. Они горланили, пели и требовали пива и солёных орешков, а из второго - выгружались несколько человек. Они несли музыкальные инструменты.
- Вы кто такие? - спросил их бармен, наблюдая, как они, будто у себя дома, расставляли своё оборудование на маленькой сцене.
- Как же? - удивился одни из них. - Вы же сами приглашали нас месяц назад. Джон Фуллбрайт с группой. А это наши поклонники. Да, и ещё… Я надеюсь, вы не откажитесь. Мы пригласили с нами парочку стендапистов.
И работа закипела. Бармен мотался, как заведённый. Он позвонил нескольким знакомым, и вскоре зал наполнился женским щебетанием. С десяток девушек разносили пиво и закуску. Они шутили и смеялись. И все вокруг говорили, шутили смеялись, а на сцене…
Джон с музыкантами начал петь – “Satan and st. Paul”, а потом, разумеется, свою знаменитую “Fat man” и ещё…
А в перерыве, когда музыканты спускались в зал за приготовленный для них столик перекусить и пригубить пива и немного виски, стендаписты соревновались. И все смеялись и хлопали.
А над салуном-баром стояла огромная полная Луна, и звёзды играли свою музыку…
В углу по-прежнему сидели два человека. Один - весь в черном, с черными длинными волосами, бородкой клинышком и орлиным носом. Он презрительно кривил лицо и что-то выговаривал своему товарищу.
Высокому, светловолосому мужчине с небесно-голубыми глазами и косой саженью в плечах, а тот…
Подпевал Джону Фуллбрайту и смеялся шуткам стендапистов. Он смотрел на своего напарника и улыбался. А тот ещё больше заводился от этого.
И спор их не кончится никогда, пока будут такие замечательные салуны-бары. И такие замечательные бармены, которые называют кошек – людьми.
И может, не всё ещё потеряно? Может, ещё не всё. Если только мы поймём…
Остановимся и поймём, что мы и созданы были именно для этого. Для этой прекрасной ночи. Бокала имбирного пива. Песни, улыбки и…
Счастливых глаз бармена, ставшего отцом.
ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

Кошка в подъезде. По утрам она исчезала, чтобы вечером появиться снова



Кошку в подъезде Ольга заметила сразу. Ее сложно было не заметить – она была белоснежной...
Несчастное животное жалась к стенам, батарее, испуганно напрягалась, когда девушка пыталась ее погладить. Кошка была такая кругленькая, чистая, с такими наивными и вопрошающими глазами, что у Ольги не осталось никаких сомнений – кошка 100% домашняя.
Но как бы она не хотела, кошку пришлось оставить в подъезде.... Дома обитал муж-аллергик, у которого только при мысли о кошках начинал распухать нос и наливались слезами глаза.
Леониду приходилось любоваться кошками на большом расстоянии. А именно недоступность его и манила, раз кошку нельзя, то ему ее очень хотелось. Вот такой парадокс! Девушка стала оставлять кошке еду, но кошка отворачивалась, еда ее не интересовала.
А потом стало происходить нечто странное. Ольга заметила, что по утрам кошка исчезала и появлялась в подъезде ближе к вечеру, все так же забиваясь под теплую батарею. Загадки для того и существуют, чтобы их разгадывали и девушка затаилась в "засаде".
Холеная женщина из соседнего дома... Она каждое утро появлялась в подъезде. Доставая утром из-под батареи и целуя в розовый нос, уносила белоснежный комочек. Вечером кошка снова появлялась в подъезде, уже не испуганно, а обреченно заползая в не совсем чистый угол.
- Зайдите-ка ко мне... - Категорично и уверенно позвала женщину Ольга, понаблюдав за этими перемещениями несколько дней.
- Рассказывайте!
Причина, как оказалась, была. Вернее был. Мужчина. Молодой. Красивый...
- Сначала она его раздражала своей навязчивостью, а Няша просто хотела подружиться. Потом она поняла и больше к нему совсем не подходила. Стала раздражать уже равнодушием, бесился, что кошка совсем его не замечает и считает за пустое место. Его злит ее белая шерсть на его деловых костюмах, шкрябанье по лотку. И даже то, что я ее глажу. Потребовал выбирать. Я выбрала его...
Но я же ее люблю! Он уходит на работу, я Няшечку забираю. Она ест, долго сидит в лотке, потом спит на моих коленях. Ближе к вечеру уношу ее и все тщательно мою, прячу лоток – вдруг он заметит. Поймет, что ослушалась и бросит меня. А я так долго была одна, я без него не смогу.
Как же Ольге стало противно! Как глупа эта женщина! Оля молча захлопнула дверь и задумалась. К ее огромному сожалению, она ничем не могла Няше помочь. Всех знакомых она обзвонила уже давно и на кошку желающих не было.
Вечером, забрав с почты заказное письмо, Ольга уже привычным взглядом искала по подъезду кошку. Няши не было. Тревога колючей варежкой сжала Ольгино сердце. Но маленькая толика радости заплескалась на самом донышке. Неужели хозяйка одумалась и Няша больше никогда не вернется в грязный подъезд?
Только Няша ждала ее дома... Муж, сверкая глазами и влажным от волнения лбом, призывно махал ей руками с дивана. А на его коленях, в глубоком и спокойным сне, забылась белая кошка.
- Лёнь? А где твоя аллергия???
- Сам не знаю... Сколько раз проходил мимо нее и ни разу даже не чихнул, а ведь на любую кошку издалека реагирую. Ходил, ходил и решил, что надо брать. Такое чудо может больше не подвернуться. Уже почти два часа у меня на коленях сидит, а мне хоть бы что!
- Ну вот что, дорогой мой... Это не повод рассиживаться без дела. Ноги в руки и бегом давай в зоомагазин, я тебе сейчас список составлю!
*************
Следующим утром, заплаканная женщина из соседнего дома долго "кис-кискала" и бегала по этажам. Она даже постучала в дверь к Ольге. Но та, приоткрыв дверь, посоветовала бывшей владелице Няши заняться лучше личной жизнью и не бегать по чужим подъездам, а то люди могут и полицию вызвать.
- Да нет больше у меня личной жизни! Бросил он меня!
У женщины подрагивали неровно подкрашенные, узкие губы. Ольга пожала плечами и захлопнула дверь. Подняла на руки подошедшую к ногам Няшу и прижала ее к своей щеке.
- Успели... Няшка, как здорово, что Лёнчик тебя вчера забрал!
Утром она услышала радостный мужской смех из прихожей. Ее муж наконец осознал, что это такое, когда на твоей одежде провела ночь длинношерстная, белая кошка. И похоже – ему понравилось!
Cebepinka

Однажьды Бог послал ворон кусочка сыр.



Ну, пармезан.
И он его тихонько жрал. Один. Как партизан.
Сидел себе на ветка заместо табуретка
И жрал, и жрал, и жрал, и жрал, и жрал!
Скорей-скорей, щьтоб кто-то не украл.

А мимо щёл лиса. И колбаса... Нет! Сыр! Почуял.
И тоже сразу очен захотел. Прям даже весь вспотел!
Прям даже стойка сделал, как собак. Вот так!

И говорит: «Привет, ворон!
Ах! Дай мне посмотреть со всех сторон,
Какой же ты красивий нынче стал,
Ведь я тебе давно, два... нет! три сутка не видал!
Какой же ты теперь неординарный!
Какой лицо! Какой фигур щикарный!
И как тебе идет твой черный цвет!

М-м-м... Наоми Кэмпбелл... Уитни Хьюстон, нет?
Я прям совсем тебе не узнаю!
Прости, щьто рядом долго так стою,
Я просто оторвать глаза не в силах
От твой лицо. Какой же он красивий!
С тебе портрет надо писать, картина,
И помещать всемирний паутина.

С тобою рядом даже Мона Лиза
Не смотрится. А, так себе... Огрызок...
С тобою рядом сам Софи Лорен,
Как рядом с роза - огородний хрен.
Прекрасен верх твой и прекрасен низ!
И пусть с ума сойдет от зависти Борис
Вот этот... как его там... Моисеев!
Твой задний низ - гораздо красивее!"
Так говорит лисиц. И тихо-тихо
Подходит ближе. Хитрий, билят, чувиха!



Ворон - молчит. Но кущать перестал.
И гордо смотрит вниз. Как Ленин с пьедестал.
Лисиц чуть-чуть немножько отдохнул -
И снова: "Эй, ворон! Уснул?
Не спищь? Я тут сказать тебе еще хотел,
Пока ты в Голливуд не улетел,
Щьто преклоняюсь пред твоим умом.
Я себя чувствую... ну... просто чмом!
Когда смотрю на твой високий лоб.
Ты - гений! Твоя мисль, как антилоп,
Несется вскачь, опережая время.
Ты самий мудрий между нами всеми!
На твой на лоб написано вот тут,
Щьто ты закончил главний институт.
И щьто с медалью ты закончищь академий.
Я зуб даю! Щьто Нобелевский премий
Тебе вручат, ну, максимум, в субботу!
За математика контрольную работу.
Я глаз даю! Щьто умных в этом мире
Всего лишь двое: ты и Пентиум четыре.
Спасибо, Бог, щьто ты позволил мне родиться
В один эпох с этот великий птица!"
Так говорит лисиц. И ближе, ближе
К ворон свои пододвигает лыжи.

Ворон - молчит. Надулься, как индюк!
Аж пузо випирает из-под брюк.
Такой прям важный стал, как будто царь.
Как генеральний птица-секретарь.
Лисиц же хитрий, отдохнув слегка,
Включил уже такого дурака,
Щьто даже сам себе немножько удивилься.
И говорит: "О, Господи! Неужьто я... Влюбилься!!!
О, мой прекрасний сон! О, мой ворон!
Ты доведещь мене до похорон!
Нет без твоей любви мне жизни, детка...
Сейчас повещусь. Вот на этот ветка.
И отравлюсь. Вот этот мухомор.

О, мой ворон! Май лав! Шери! Амор!
Как больно знать, щьто ты мене не любищь!
Щьто мой супруг ты никогда не будещь!
И не снесещь мне маленький яйцо,
Точь в точь похожий на мое лицо...
Ах, плохо мне! Ах, ах! Я умираю!
Инфаркт! Инсульт! Инцест! Ах, я не знаю...
Ах, сердце мой... Все... Навсегда замри...
Ну щьто же ты молчищь?! Кричи скорей ноль три!!"

И - он упал. Рука к груди прижатий.
Как будто только щьто его обнял Кондратий.
Ворон... А щьто ворон? Он клюв разинул.
Про сыр забыл. Из рот его не винул.
И каркнул так! Щьто тут же подавилься.
И вместе с сыр он с дерево свалилься.
Щьто дальще? Пищевод. Желудок.
Лиса голодний был ублюдок!
За польчаса ворон переварил
И... Стал он не такой, как был.
из инета

Сестренки и породистые хвосты



Дружок оскалил клыки и, рыкнув, так клацнул зубами, что присутствующим стало понятно – кто тут овечки. Джон на всякий случай отошел и присел в отдалении, с уважением поглядывая на обладателя породы…
Дачный сезон был в разгаре. В знойный летний час друзья валялись на травке, в тени яблони. Компанию представляли – Сестренки, Малюся, Джон и единственный представитель псовых - Дружок. Ворон Дроня с новыми подружками – сороками, воспитанницами Моти, улетел освежиться к реке.
Пока не подъехал Мотя с молочком, разговор крутился вокруг выставки собак, которая прошла накануне и в которой принял участие Дружок. Обладатель выраженных признаков породы, а также прекрасно выполнивший все команды своего хозяина – Макарыча, он получил очередную награду.
- Подумаешь – породистый пес! – Сестренки с нескрываемой завистью поглядывали на Дружка. Сами они аристократическим происхождением похвастаться не могли. - Ну и как называется твоя порода?
- Немецкая овчарка! – Дружок с некоторым превосходством смотрел на Сестренок и Джона.
- И что это означает? – Джон заинтересовался этимологией названия.
- Во-первых: Немецкая – это место, где моя порода появилась, - снисходительно объяснял Пес. – А во-вторых – овчарка означает, что порода выведена для помощи пастухам. Мои предки помогали пасти овец.
- Немецкая! – Младшая напрягла мозг в желании принизить статус Дружка. – Это как-то непатриотично. Мы же не в Германии живем.
- Ага, – согласилась Старшая. – А еще - овчарка! Тогда уж овчар! К тому же где ты здесь овец видишь? Овчар! Немецкий.
И сестренки закатились издевательским смехом.
Дружок оскалил клыки и, рыкнув, так клацнул зубами, что присутствующим стало понятно – кто тут овечки. Джон на всякий случай отошел и присел в отдалении, с уважением поглядывая на обладателя породы. Сестренки притихли, и только Малюся не обратила на демарш Дружка никакого внимания.
- Можно спросить? – обратился к нему Джон с некоторым подобострастием.
- Валяй! – Дружок, удовлетворенный произведенным эффектом, вальяжно развалился на траве.
- А откуда взялась твоя порода? Не сразу же она появилась? Кем-то были твои предки до того, как стали овчарками?
- Разумеется, - согласился Дружок. - Сначала они были обычными собаками, но потом некоторые особи научились делать то, что необходимо было их хозяевам. В моем случае – пасти овец. От них и пошла моя порода. Вот и сейчас, когда я вижу стадо, - он многозначительно посмотрел на кошек, - у меня появляется желание – собрать всех в кучу. Ну и от всяких неприятностей защитить. Ясно?
- Та-а-ак… - Старшая наморщила лоб. – Значит, были простые собаки?
- Ну, как бы – да! – Дружок не чувствовал подвоха в вопросе.
- А потом появилась породистая особь?
- Точно!
- И у тебя постоянное желание пасти овец?
- Не только овец, всяких наглючих кошек, задающих глупые вопросы – тоже!
- Сестренка! – вскочила Старшая, не обратив внимания на последние слова Дружка. – Как ты думаешь, наши родители были простыми кошками?
- Я думаю – да, а что? – Младшая смотрела на сестренку, еще не понимая, куда та клонит.
- А потом – появились мы! Поняла? Все, как с породой этого вздорного пса. Я прям чувствую, что являюсь носителем особой породы.
продолжение следует...

Она, присев, задрала мордочку к Солнцу, давая возможность присутствующим полюбоваться ее статями.
- Точно! – вскочила Младшая. – Я давно это чувствую! У нас с тобой – одна порода! - она замерла в раздумьях. – Вот только какая?
- Я уверена, что какая-то, с красивым названием. Вот Дружку, например, хочется пасти всех подряд, а тебе чего всегда хочется?
- Спать! – Младшая улыбнулась во всю морду. – Спать на чем-то мягком, в тепле и уюте. И чтоб меня гладили и говорили комплименты, как царице.
- Вот! – Старшая в возбуждении забегала туда-сюда. – Наша с тобой порода – царская!
- Слишком короткое название породы, – Дружок скрывал улыбку за серьезным видом. – В названии еще должно присутствовать место вашего происхождения. Где вы родились?
Сестренки с недоумением переглянулись. Откуда им было знать место их рождения? Их совсем маленьких подобрал Хозяин.
- Ну, где вас нашел Хозяин? Это вы помните?
- Помним. Возле мусорных ящиков. На помойке в общем.
- Значит, ваша порода – «Царские помойные». Устраивает?
- Да-а-а! – заорали сестренки и запрыгали вокруг Дружка. – У нас есть порода! Мы – Царские помойные!
Успокоившись, они посматривали на присутствующих с небывалым ранее превосходством. Малюся, подумав немного, сообщила, что тоже давно чувствует себя обладательницей экзотической породы.
- Только я не царская. Точно – не царская. Я – Королевская!
Все с уважением взглянули на Малюсю.
- А где ты родилась? – робко спросил Джон, думая - делать ли ему перед Малюсей реверанс хвостом или не стоит?
- Не помню. Меня Дружок нашел и принес сюда. Где ты меня нашел, Дружок?
- Да вот тут. Перед воротами пищала. Приблудилась откуда-то.
- Ты – «Королевская приблудная»! – объявила Младшая.
- Я так и думала! – благосклонно приняла титул Малюся.
Три обладательницы кошачьих пород поглядывали на Джона несколько свысока. На Дружка – тоже. Подумаешь, пастух! Они таких пастухов – на хвосте вертели!
- Я вообще-то тоже… - начал Джон.
- Что – тоже? – обернулись к нему новоявленные аристократки.
- Ну. Породистый. Только до сегодняшнего дня не знал. А сейчас вот чувствую! – Джон заерзал задом по траве, всем видом показывая – как из него прет породистость.
- Ну и какая твоя порода? Только не царская и не королевская! Эти титулы уже заняты! – предупредили Сестренки.
- Ну там… Герцогская? Нет. Баронская? Тоже нет... – он задумался, потом выдал: - Графская! Моя порода – графская! А поскольку родился я в этих местах, в огородах, значит порода моя – «Графская огородная»!
- Добро пожаловать в «Клуб породистых хвостов»! - просияли кошки.
Дружок изнемогал от желания расхохотаться, но сдерживался из последних сил, уткнувшись носом в траву. Но когда кошки стали обсуждать породу Моти, он не выдержал и, повизгивая от неудержимого смеха, пополз к лазу в заборе.
Ко времени подоспел и Мотя, сопровождая своего хозяина молочника Михалыча. Новоявленные аристократы, с непонятно откуда взявшейся чопорностью (положение обязывало), встречали своего давнего друга.
Тот спешил к ним с радостной улыбкой, не подозревая, что отныне является ярким представителем породы «Дворянская подзаборная».
ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ

Сэр Генри



Кирилл решил отпуск провести в деревне, давно он бабушку с дедушкой не навещал.
Приехал и, по классике жанра – бабуля запихнула во внука все, что можно и все, что уже не влазило. Как надувшийся клещ, Кирюха просто выпал из-за стола.
- О, а вот и сэр Генри явился! - Обрадовалась бабушка.
В дом зашел молодой, красивый, черно-белый кот. Кирилл икнул и переспросил:
- Сэр Генри?
- Конечно, а по другому-то как... Сейчас я тебе все расскажу.
Года два назад, когда у них появился кот, а точнее – почти котенок, имени у него еще не было. Как не было его и у соседского кота, тоже еще совсем молодого.
- И вот однажды, дед твой, этот "белорусский партизан", услышав мои шаги и опасаясь, что я застукаю его за дегустацией самогона, вылил остатки в кружку с молоком. Убрать за собой не успел – я его в магазин срочно послала. А тут два этих пушистых товарища нарисовались. Обрадовались молоку, да пригубили немного. Захмелели. И, как сэр Генри и доктор Ватсон – набрались храбрости и отправились на болота цаплю ловить.
- Поймали? - Заулыбался Кирюха.
- А то как же! Только не цаплю, а щенка малюсенького приволокли. Кто-то его, видимо, утопить пытался. Мы так думали... А нашим-то котам в тот момент море было по колено, они собачку из болота и достали. Больше ничего подумать мы и не могли – все трое были грязные да чумазые. Жалко нам щеночка стало, оставили, выкормили.
- А где собака?
- Пойдем, покажу...
В просторном вольере на Кирилла серьезно смотрела совсем не собака.
- Да это же волк!!!
- Вот и я о том же. Так что ты нашему коту больше не наливай, а то не дай Бог, еще медведя притащит. А вот и Ватсон...
Крупный, серый кот по хозяйски протиснулся в вольер и пошел проверять миски у волка.
- Порвет же! - Испугался за кота Кирилл.
- Да не, наш Баскервиль котов уважает. Все детство с сэром Генри в обнимку спал, а дядюшка Ватсон его каждый день навещал. Ну, это пока мы не поняли, кого они притащили.
Кот прошелся по вольеру, приветственно боднул волка и ушел по своим, важным делам.
- Так теперь у вас волк живет? И что с ним делать будете?
- Как что? Пусть живет... В лесу то он теперь сам не выживет, да и добрый он слишком, не самостоятельный. Его коты загнобили совсем – сначала они пробу с его мисок снимают, а потом уже Баскервиля подпускают. И то, если он себя хорошо ведет.
А в это время Ватсон заглянул в дом и встретился с сэром Генри, который уже хозяйничал на столе. Ватсон присоединился к другу. Рюмка, так неосмотрительно оставленная Кириллом, задетая чьим-то хвостом, опрокинулась набок. Там оставалось всего-то лишь то пара капель...
Сэр Генри понюхал, чихнул, лизнул – ему не понравилось. Ватсону не понравилось тоже. А через десять минут они уже вместе шли на болота... Ведь цаплю в прошлый раз они так и не поймали.
Cebepinka

Блин и (ино)странная кухня



Блин проснулся и принюхался.
Пахло... странно. Другого слова Блин подобрать не мог. Вроде бы и мясом, а вроде бы и нет.
"Как это может быть?" – коту стало интересно.
Все-таки он не первый день жил на свете. Блин решил выяснить, в чем дело. Он потянулся, грациозно сполз на пол и отправился искать источник странного запаха.
"Может у меня с обонянием что-то не так", - подумал Блин
По пути завернул в лоток и убедился, что с ним лично все в порядке. Запах привел его в кухню, что было вполне ожидаемо. В кухне он обнаружил хозяйку, которая зачем-то расставила на столе очень много посуды.
В руках у нее была книжка. Довольно толстая.
Блин вспомнил, что эту книжку он уже видел. Летом ее подарили женщине. У нее был день рождения, приходили гости. Но Блин запомнил подарок не поэтому, а потому что на столе было много вкусностей, которые ему дали попробовать.
Люди охали и ахали, листая книжку. С точки зрения Блина, на подарок это не тянуло. Подарок должен быть съедобным и, желательно, вкусным, а книжку, понятное дело не погрызешь, но его никто не спрашивал.
После дня рождения Блин еще несколько раз видел в руках женщины книжку. Она вынимала ее из шкафа, листала, даже приносила в кухню, но потом неизменно возвращала обратно.
И вот теперь она держала ее в руках и пристально вчитывалась в строчки. Потом она отложила книжку в сторону и начала что-то смешивать в многочисленных мисочках, стоявших на столе.
Блин снова принюхался. Поморщился. Запахи его не вдохновили на то, чтобы попросить кусочек на пробу, но хозяйка сама повернулась к нему и предложила:
- Хочешь? Маленький кусочек только?
Блин неопределенно повертел хвостом. С одной стороны – предлагают. Если предлагают, да еще мясо, то отказываться глупо, а с другой… он, несомненно, доверял своему обонянию, а оно просто вопило – не стоит!!!
Женщина отрезала ему на самом деле малюсенький кусочек и протянула:
- Попробуй.
Блин потянулся, обнюхал и резво отодвинулся назад.
Гадость какая... мясо, а пахнет почему-то рыбой. Рыбу Блин любил,но натуральную, а не такую вот.
Блин решительно развернулся и удалился из кухни. Досыпать.
Вечером он проснулся и пошел ужинать.
На кухне он обнаружил всю семью в сборе. Люди сидели за столом. Обычно они активно жевали, переговаривались, шутили друг над другом. А сегодня лица у них были весьма постные. И еще Блину показалось странным то, что в руках у них были не вилки или ложки, а какие-то палочки.
Этими палочками они осторожно брали с блюда кусочки мяса, обмакивали в мисочки, которые стояли перед каждым и клали в рот. И жевали. Блину показалось, что они делают это очень уж долго, как будто кусочки были резиновыми.
Кот посмотрел на свою миску, стоявшую на привычном месте. К счастью, там был привычный корм. Кот приветственно мяукнул и начал ужинать. Мельком он посмотрел на лица людей, и ему показалось, что он увидел на них зависть.
Блин слегка удивился. Чему завидовать-то? Он этот корм давно ест и ни разу люди так не реагировали.
Блин поужинал, попил воды, сказал спасибо и ушел.
Буквально через минуту люди потянулись за ним из кухни.
Они нервно облизывались и почему-то пили минералку. Все. И много.
Когда Блин укладывался спать, он услышал, как хозяйка сказала.
- А Блин и пробовать отказался, - и вздохнула.
Блин подумал и решил, что не чувствует за собой никакой вины. Неизвестно что, со странным запахом. И вдруг пробовать? Увольте.
На другой день Блин увидел, что книжка-подарок снова заняла свое место в шкафу, а с кухни донеслись вполне узнаваемые запахи пельменей и сметаны.
И люди вечером за столом были веселые. Они наворачивали ужин, запивали разными напитками. Блин почувствовал, что им хорошо. Ему тоже было хорошо, потому что перед тем, как крутить фарш его угостили кусочком говядины. И пахла она, как полагается порядочному мясу.
Книжка еще постояла на полке, а потом куда-то исчезла. Блин предположил, что пробовать рецепты оттуда теперь предстоит другой хозяйке. Он понадеялся, что если в той семье есть кот, то у него хватит ума, не есть блюда с непонятным запахом.
P.S.
Как-то раз моей сестре принесли книжку с рецептами кухонь народов мира. На продажу принесли, она работала в магазине "Букинист". Красивую, прекрасно изданную. Стали смотреть рецепты прежде всего русской кухни - интересно же, что авторы включили в такой том. И с первого же рецепта начали ржать, потому что там было написано, цитирую: "если у вас нет мяса крокодила, закажите его заранее".
Валерия Шамсутдинова

Ангел с усами



Когда мальчишка неловко спрыгнул в воду, Васька уже был на берегу. Перевернув ведро с рыбой у Иваныча, кот заставил того встать и увидеть панику среди пацанов...
Пожилой матёрый кот лежал на садовой скамеечке, жмурясь от яркого солнца. Он грел свои уставшие косточки, спрятанные под густой чёрной шерстью, которая под солнечными лучами отливала волшебной синевой.
Он лежал и думал, и думы его были совсем не похожи на кошачьи.
«Ангел с белыми крыльями… Красивый образ, придуманный людьми. А двенадцать лет в ипостаси чёрного кота - не хотите?
Как они вообще представляют явление ангела-хранителя? Вот идёт человек по улице, а за углом опасность, и вдруг перед ним ангел с крыльями, весь из себя такой сияющий. Да он же и до опасности не дойдёт, на месте от инфаркта скончается!
А вот если чёрный кот дорожку ему перебежит, тут он задумается, фигу согнёт, или назад повернёт, или обойдёт по другой стороне».
– Васька, на солнышке нежишься, старый плут? – оторвал кота от мыслей голос хозяйки.
Любимая рука прошлась по шёрстке, почесала за ухом. Васька заурчал, довольно принимая ласку. И тут в голове что-то сверкнуло, кот резко подобрался, спрыгнул с лавки и помчался к летней кухне.
Маша, дочь хозяйки, занималась там приготовлением обеда. Она уже заканчивала варить суп, а на второе решила сделать макароны с котлетами.
Обычные спагетти её не устроили, и она решила взять с верхней полки, где мама складывала макаронные изделия забавной формы. При маленьком росте ей пришлось взять табуретку, чтобы достать продукт.
А Васька, появившийся на пороге, слышал, как тихонько трещит лёгкая стенка, из которой выходит гвоздь. Сколько раз хозяйка собиралась попросить соседа поправить крепления полки, но как-то всё откладывала.
Громко мяукнув, кот отвлёк Машу.
– Вась, ты что, голодный? – улыбнувшись коту, спросила Маша.
Отставив табурет, она прошла к соседнему шкафчику и достала корм. В это время с улицы прибежал семилетний сын Маши, Максимка.
Дверь, потревоженная пронесшимся ветром, громко хлопнула. Стены летней кухни слегка сотряслись, полка грохнулась вниз, макароны рассыпались по полу, а Маша так и застыла с пакетиком корма над кошачьей миской. Оторопел и Максимка. На шум прибежала Егения Петровна.
– Всё-таки она упала, – осмотрев кухню, с досадой констатировала свершившийся факт Васькина хозяйка.
Женщины занялись уборкой. Макс, схватив приготовленный мамой бутерброд, снова побежал на улицу. А Васька бесшумной плавной походкой покинул кухню, сел на ступеньку и принялся вылизывать шерсть. Закончив приводить себя в порядок, кот решил продолжить принимать солнечные ванны и вернулся на садовую лавочку.
И снова в его голове поплыли странные думы.
«Вот так и живём… И без крыльев справляемся. Иногда, правда, побегать приходится».
Помнится, прошлым летом Максимка с соседскими ребятишками пошёл на мостки. И не глубоко там, да вот напасть, мальчишка не умел плавать. Это потом мама его принялась учить, а до этого как-то не задумывалась, да и в деревню к матери они переехали всего три года назад.
Когда мальчишка неловко спрыгнул в воду, ударился головой о край мостков и булькнул в реку, Васька уже был на берегу. Перевернув ведро с рыбой у Иваныча, заядлого деревенского рыболова, кот заставил того встать и отойти от берега. И увидеть, что на мостках какая-то паника среди пацанов.
Мужик добежал вовремя, вытащил Макса, умело оказал первую помощь, освободив лёгкие пацана от воды. Тот закашлялся, выплеснув приличный глоток. Потом заревел, но это уже пацаны с Иванычем встретили с улыбкой.
Даа, вот так и живём, вот так и работаем ангелом с белыми крыльями. Носимся на лапах, а за спиной только чёрный хвост развевается».
Мать с дочкой, управившись с уборкой, вышли во двор, присели на лавочку.
– Знаешь, доча, – внимательно посмотрев на Ваську, заговорила Евгения Петровна, – а ведь это Васька тебя от беды уберёг. Я давно заметила. Уже не раз кот оказывался там, где опасность для кого-то из нас. Помнишь, тем летом, когда Макс с мостков упал? Ведь Иваныч всё сетовал тогда, что наш кот ему ведро с рыбой перевернул, половина улова в реку ушло.
Дочь, после слов матери, тоже взглянула на Ваську.
– Хочешь сказать, он типа ангела-хранителя? – спросила она.
– А ты сама подумай, да вспомни, – ответила ей мать.
И они начали вспоминать случаи, когда Васька вовремя оказывался рядом, предупреждая беду. А что же Васька? А Васька слушал и ухмылялся в свои длинные усы, и размышлял:
«Вот такая у нас работа, у ангелов с усами. И нет у нас белых крыльев, зато шерсть вон какая, чёрная, шелковистая. Мррр».
И кот, с чувством исполненного долга и оправдывая своё природное воплощение, вновь принялся вылизывать и так сияющую волшебной синевой, чёрную шерстку.
ГАЛИНА ВОЛКОВА