Уголок читателя - 13

Позавчера в Глобусе мы купили мясной хлеб.
Я не знаю из чего они его делают, но люблю. Грамм эдак 500 взяли.
Семья как никак.
Вооот.
Вчера вечером я достала тарелку с хлебом из холодильника, поставила рядом на стол и на секунду отвернулась за солёным огурчиком.
Между этими делами прошло ну наверное минут 5. Оборачиваюсь, на тарелке пусто. Я протёрла глаза, потом очки, потом дыхнула.
Но вспомнила, что не пила.
Ещё раз открыла и закрыла холодильник. Хлеб пропал. Весь. Как и не было.
И тут я посмотрела вниз. Там сидела собака дурак Муля и преданно смотрела мне в глаза. Не отрываясь.
Нет, ну даже если это она, я же бы увидела/услышала. Ну хотя бы даже звуки жевания пол кило хлеба. Нет! Слух у меня чуткий. Настолько насколько зрение плохое.
Я со второго этажа слышу как папенька достал заначку и тихо откручивает пробочку.
А тут !!! Муля виляла хвостом, пританцовывала когтистыми лапами по моим босым ногам (а это больно, ибо собака весит почти 50 кг).
Ну вооооот.
Я тихим незлым голосом уточнила: - Ты, собака, и мать твоя собака, и отец твой табуретка из урока труда, ты зачем, свинота пучеглазая, все мясо сожрала??? Муля наклонила голову набок и ткнула меня в руку мокрым носом.
Я вообще вскипятилась.
Ещё гладить ее за это!!! - Ах ты потрох дикого лося, ах ты тваридла мамоновская, да я тебя сейчас не просто прибью, я тебя сейчас саму на хлеб пущу!
И тут Муля сделала ход конем. Она икнула мясным хлебом, улыбнулась, и завалилась на бок. Подняв все лапы. Мол, лежачих не бьют, да, мам? Я стояла и моргала.
И тут Муля издала протяжный рык-стон из серии "бооооже как мне хорошо" и повернувшись на другой бок, пукнула и закрыла глаза.
Папеньке пришлось сказать, что это я его весь съела.
Он со мной пол вечера не разговаривал. Слава богу. Книжку хоть дочитала.
Вот. Предлагается собака, на шапку, воротник, стельки. Почти не ношеная. Возраст 15 лет. По характеру дурак, по натуре сволочь.
Анна Теллер

- Цилечка, радость моя, я конечно, дико извиняюсь...,но шо это у вас за прикид? Какое рандеву? В таком виде? Вы своими тухлями- прощай молодость , отпугнёте всех потенциальных рандеву- шников. Какие " Лабутены"? Это не те "Лабутены", которые из песни, это те ,которые пахнут нафталином из бабушкиного шкафа. Да, не вся обувь черного цвЭта с красной стелькой называется " Лабутены" Ваши больше похожи на галоши. Галоши тоже были на каблуках, назывались ...не помню как. Ваши тухли похожи на обувь для танцев. Нет! Не на дискотеке , а на столе. Цилечка, муЖчины смотрят на всё. На грудь, на бедра, на ноги, а уже потом в глаза. Слушайте, я не просто знаю, а знаю...убедительно. Они смотрят на то шо выпирает, потом на то на чём это выпирание держится, потом на то как эта вся конструкция передвигается. Легко и изящно или пришаркивая и хромая. Если на каблуках вас шатает- выкиньте каблуки. Сейчас это тоже не модно. У вас есть в гардеробе приличная обувь, я помню...идите переобуйтесь. И потом...снимите эти брУки. Не надо так явно обтягивать ваши прЭлести. Пусть о их размЭрах пока только догадываются. Это будет козырная карта для следующего свидания. Цилечка, деточка, снимите каблуки, а вдруг вам нужно будет....ретироваться? Вдруг эта наглая сволочь будет маньяк? Вот эти туфельки - прЭлесть. Маленький каблучок- рУмочка. Если шо снимает туфлю и в лоб ему. Или по лбу. Правильно. Пусть знает. И платьюшко. Вот то маленькое...в цветочек. Кто вам сказал шо это бабушкина расцвЭтка? Нинка!? Не верьте, это дикая зависть женщины, неудовлетворенной бытием. Помада чуток ярковата. Скромнее надо, скромнее. Вы ж выходите на охоту поймать добычу не на один день. Легче, надо, скромнее....зубки можно потом показать, когда уже в сетях и окольцован. О! Вот это другое дело. Идите Цилечка, идите. Я вам фигу в кармане сверну- на удачу. Летящей походкой, ты вышла из мая.... Пусть тебе повезёт,дорогая моя. Шо то в нашем дворе давно не было слышно детского смеха. Пора, пора .
М.Гарник 2024

Голая женщина



Я вообще никогда не любил сфинксов. Нет, не египетских сфинксов, а голых, похожих на ночной кошмар, кошек. И жена их тоже не любила. Потому, что они один раз её напугали до дрожи в ногах. Что может быть омерзительнее голой кошки? Только голый кот!

Как-то раз, приезжаю я на заказ без обратного адреса. Выходит пара: парень и девушка, а на руках у девушки эта гадость лысая. Садятся они, а я спрашиваю:
— Куда едем, ребята?
А они отвечают:
— Да куда-нибудь, подальше.

Я не понял. Попросил уточнить. А они говорят, что им по барабану куда, лишь бы кошку высадить, чтобы её кто-то подобрал.
Оказывается, они нашли работу в другом городе, квартиру уже сняли хорошую. Одно только плохо, хозяйка категорически против кошки! Ну, ни в какую! Из друзей брать никто не хочет. Придется просто выпустить в людном месте. Чтобы кто-то подобрал. Она молодая, пять месяцев, быстро к новому хозяину привыкнет.

Посмотрел я на кошку… Она сидит такая несчастная, лысая. И не понимает, дура, что с хозяевами она последние минуты. Что выкинут её на улицу, а там уж как повезет. Может, добрые люди подберут, а может, собаки порвут, или машина по асфальту размажет…
В общем, так жалко стало, что сразу принял для себя решение — везу домой.

— Слушайте, — говорю я ребятам, — а вам принципиально её в людном месте выпустить? Давайте я у вас её просто заберу? И деньги тогда сэкономите. Ведь ехать никуда не надо!
Ребята обрадовались, кошку мне вручили, еще лоток, миску и пакет корма подарили.
Я им говорю:
— Вы хоть номер телефона мне оставьте. Я вам фото вашей кошки буду иногда сбрасывать.
А они говорят, что это им не надо. Не хотят душу себе травить. На этом мы и расстались.
Они пошли в подъезд, а я поехал домой.

Жена как раз на кухне была. Я кошку тихонько выпустил. А она сразу к супруге подбежала и об ногу начала тереться и мурлыкать. Типа, хозяйка, вот я и дома! Ни минуты не печалилась о прежних хозяевах. А жена взяла её на руки, посмотрела и говорит:
— У всех мужья-таксисты деньги домой привозят, а ты голую женщину притащил!
Эдита Тамм

– Але! Мама? Ваш сын сошел с ума. А я говорю, шо сошел... и миня тудой тащит. Шо, шо? Он припер с базара черную смороду три кила. Ну я просила три кила, он и припер. Шо, шо? Нет! Не волнуйтесь она не зелёная, она, таки черная. Так он хотит, шобы я обрезала с неё носики и хвостики. Та мине надо на варенье. А он говорит, шо его мама всегда обрезала. Три кило! Я шо адиетка? Носики и хвостики... три кило! Мама, вы шо... всегда обрезали? Мама, а шо просто помыть не хватит?
– Сонечка, доця... слушай сюдой. Тут есть... нюанс. Если ты хочешь допустить Фиму до личного участия в варенье, то дай ему миникюрные ножницы и пусть обрезает... все шо хочет. А если ты сама будешь варить, то обрезать не надо. Перекрутишь на мясорубке с сахаром и будет тебе... счастье. А Фима, если хочет, пусть сделает себе вечер приятных воспоминаний. Его папа када-то один раз повелся на этот мой приемчик и потом за всю жизнь никада больше не лез в мои кастрюли.
Марина Гарник

– Надо чем-то себя занять! – в сотый, наверное, раз сказала тетя Рива, меряя шагами комнату.
Дядя Петя задерживался.
– Ничего они мне не сделают! – бодрился он, уходя на работу. – Я ж сорок лет на фабрике проработал…
Тетя Рива отворачивалась и вытирала слезы. Ей хорошо, она ушла на пенсию в пятьдесят пять. И забыла про всякие собрания. А Петя так хотел работать, работать… Выгонят его сегодня. Вот и вся работа, вот и все сорок лет в одном цеху.
Придет, откажется есть, ляжет лицом к стене… От жалости ей снова захотелось заплакать. Как тогда в госпитале, когда доктора сказали, что Петину ногу не спасти. Как она тормошила его тогда, как говорила, что это не окончательно, что его еще обещал посмотреть профессор Геллер…
А потом, когда он немного приободрился, упросила хоть что-то поесть.
– Хочу грибной суп! – вдруг прошептал Петя.
Единственную свою нарядную крепдешиновую блузку отдала она тогда за ниточку, на которую были нанизаны с десяток черных, сморщенных грибочков. ..
Сейчас такие тоже есть на базаре. Их продают женщины из Белоруссии. И продают, кстати, очень дешево… У Ривы всегда имеется несколько ниточек. Рива открыла кухонный шкафчик, достала две нитки с грибами. Сухие грибочки звонко падали в мисочку. Сверху Рива налила немного воды.
Нет, ну почему так тянется время? Собрание назначено на шесть, а сейчас уже полседьмого. Неужели столько времени надо, чтоб выгнать человека с работы и опозорить?
Тот свой первый грибной суп варила Рива на госпитальной кухне. Сама Людмила Артемовна разрешила! Людмила Артемовна – главный повар! Ее даже начальник госпиталя побаивался. Генерал! Рива тогда все ей рассказала… Вот та и пустила. Еще и луковицу с перловкой дала…
Вода с перловкой уже кипела. Рива уменьшила огонь. Перловка должна вариться долго… Это вам не картошка. Кстати, картошка, уже почищенная и порезанная кубиками, дожидалась своего часа в кастрюльке с водой. Без воды нельзя – почернеет. Рива почистила коренья, обмотала их ниточкой и положила в кипящую воду. Туда же бросила луковицу.
Когда она пришла в палату, Петя все так же лежал лицом к стене.
– Петя! – позвала она, – ну-ка, поешь супчика!
Петя не пошевелился.
Тогда Рива открыла крышку котелка. Запах, нет, высший аромат вареных грибов заполнил палату…
Размоченные в воде грибы Рива разрезала пополам и бросила к перловке. Лук и зелень уже сделали свое дело и были вынуты…
Господи! Уже семь! Где же муж? Где Петя?
Петя тогда съел почти треть котелка. Остальное она отдала другим раненым, заглянувшим «на запах».
А утром профессор, полковник медицинской службы Геллер осмотрел Петю и сказал, что сам будет его оперировать. И что ногу надеется сохранить.
Рива бросила в варево нарезанную морковку, а чуть погодя и картошку. Осталось всего ничего. Она стала мелко-мелко шинковать зелень: петрушку, укроп.
Послышался звук открываемых дверей. Не заходя в кухню, Петя прошел в комнату и затих. Наверное лег…
Рива бросила в суп зелень и бессильно присела на табурет.
– За что, Готыню, за что? – шептала она.
За что они так страдают? За что Петю распинали на собрании? За то, что он дал разрешение сыну уехать из этой страны?
Да, за это!
Рива взяла кастрюльку и понесла ее в столовую. Так и есть, Петя лежал на диване и, не мигая, смотрел на стенку.
– Петя, поешь! – попросила она. Он не ответил.
Тогда Рива открыла крышку…
Игорь уехал только через десять с половиной месяцев.
Через несколько лет уехали и тетя Рива с дядей Петей.
Александр Бирштейн

Отрывок из романа "БАБИЙ ЯР"

Из самого оврага Бабий Яр в те дни спаслась женщина, мать двоих детей, актриса Киевского театра кукол Дина Мироновна Проничева. Это – единственный свидетель, вышедший оттуда. Привожу ее рассказ, записанный лично мною с ее слов, не добавляя ничего.
Бабий яр
Она ходила читать приказ, быстро прочла и ушла: у листков с приказом вообще никто долго не задерживался и разговоров не возникало.
Весь день и вечер шли обсуждения и предположения. У нее были отец и мать, дряхлые уже, мать перед приходом немцев вышла из больницы после операции, вот все думали: как же ей ехать? Старики были уверены, что на Лукьяновке всех посадят в поезд и повезут на советскую территорию.
Муж Дины был русским, фамилия ее русская, кроме того, и внешность совсем не еврейская. Дина была скорее похожа на украинку и знала украинский язык. Спорили, гадали, думали и решили, что старики поедут, а Дина их проводит, посадит в поезд, сама же останется с детьми – и будь, что будет.
Она пошла домой поздно, пыталась заснуть, но так и не спала в ту ночь.
Это была муторная, напряженная, жуткая ночь. Дину всю трясло.
Когда стало светать, она умылась, причесалась, взяла документы и пошла к старикам на Тургеневскую – это рядом. На улицах было необычно много народу; все куда-то деловито спешили с вещами.
У родителей она была в седьмом часу утра. Весь дом не спал. Уезжающие прощались с соседями, обещали писать, поручали им квартиры, вещи, ключи.
Старики много нести не могли, ценностей у них не было, просто взяли необходимое и еду. Дина надела на спину рюкзак, и в восьмом часу утра они вышли.
Очень много было провожающих: соседи, друзья, родственники, украинцы и русские, помогали нести вещи, вели больных, а то и несли их на закорках.
Лишь где – то после обеда дошли до кладбищ. Она помнит, что направо была длинная кирпичная стена еврейского кладбища с воротами.
Здесь поперек улицы было проволочное заграждение, стояли противотанковые ежи – с проходом посредине, и стояли цепи немцев с бляхами на груди, а также украинские полицаи в черной форме с серыми обшлагами.
Очень рослый деятельный дядька в украинской вышитой сорочке, с казацкими висящими усами, очень приметный, распоряжался при входе. Толпа валила в проход мимо него, но обратно никто не выходил, только изредка с криками проезжали порожняком извозчики: они уже где-то там сгрузили вещи и теперь перли против толпы, орали, размахивали кнутами, это создавало толкучку и ругань.
Все было очень непонятно. Дина посадила стариков у ворот кладбища, а сама пошла посмотреть, что делается впереди.
Как и многие другие, она до сих пор думала, что там стоит поезд. Слышалась какая-то близкая стрельба, в небе низко кружил самолет, и вообще вокруг было тревожно-паническое настроение.
В толпе обрывки разговоров:
– Это война, война! Нас вывозят подальше, где спокойнее.
– А почему только евре/ев?
Какая – то бабушка весьма авторитетным голосом предполагала:
– Ну потому, что они – родственная немцам нация, их решили вывезти в первую очередь.
Дина с трудом проталкивалась в толпе, все больше беспокоясь, и тут увидела, что впереди все складывают вещи. Разные носильные вещи, узлы и чемоданы в кучу налево, все продукты – направо.
А немцы направляют всех дальше по частям: отправят группу, ждут, потом через какой-то интервал опять пропускают, считают, считают… стоп. Как бывает, в магазин за ситцем пропускают очередь десятками.
Дине стало жутко. Ничего похожего на вокзал железной дороги. Она еще не знала, что это, но всей душой почувствовала, что это не вывоз. Все что угодно, только не вывоз.
Особенно странными были эти близкие пулеметные очереди. Она все еще не могла и мысли допустить, что это расстрел. Во-первых, такие огромные массы людей! Так не бывает. И потом – зачем?!
Можно уверенно предположить, что большинство чувствовало то же, что и Дина, чувствовало неладное, но продолжало цепляться за это «нас вывозят» вот еще по каким причинам.
Когда вышел приказ, девять евреев из десяти слыхом не слыхали о каких-то фашистских зверст/вах над евреями.
До самой войны советские газеты лишь расхваливали да превозносили Гит/лера – лучшего друга Советского Союза и ничего не сообщали о положении евреев в Германии и Польше. Среди киевских евре/ев можно было найти даже восторженных поклонников Гитлера как талантливого государственного деятеля. С другой стороны, старики рассказывали, как немцы были на Украине в 1918 году, и тогда они евреев не трогали, наоборот, весьма неплохо относились к ним, потому что – похожий язык и все такое…
Старики говорили:
– Немцы есть разные, но в общем это культурные и порядочные люди, это вам не дикая Россия, это Европа – и европейская порядочность.
далее...
Анатолий Кузнецов
Художник Исаак Тартаковский «Слезы Бабьего Яра»

- Мама, а вы аджику в этом сезоне крутить планируете?
- А шо, твоя Лара и это не умеет?
- Она умеет, честное слово... Но не хочет...
- И шо ты имеешь мине предложить?
- Мама, с любой ситуации есть несколько вариантов...
- Та ты шо! И шо?
- Вариант первый- делаете вы на две семьи, а продукты покупаю я. Вариант второй- вы мине даёте рецепт и я делаю сам...
- На две семьи...
- Шо на две семьи?
- Я даю рецепт, а ты делаешь на две семьи...
- Мама! Побойтесь бога! Это слишком...
- Вот я так и знала. Шо тебе для родной мамы ....это слишком...
- Ой, не начинайте... Давайте рецепт...
- А ни дам...
- Чо это?
- А я обиделась...
- Тада я возьму у Зины...
- И будет фуфло...!
- Тада у Цили...
- А там ещё фуфлее...!
- Тада у Серафимы Аркадиевны...
- Не смеши мои тапки...
- Ну почему?
- Почему, почему....потому что лучше маминой аджики может быть тока.....мамина аджика.
- Всё! Сдаюсь... Давайте рецепт...
- Идёшь на базар и покупаешь помидоры и гогошары. Одинаковое количество... Если гогошар не будет, то берешь болгарский перец. Тока красный... Гогошары тоже,тока красные... Потом берешь горький перец, тоже тока красный по весу в половину меньше, чем помидор... И берешь 2 кг чеснока...
- И всё?
- Остальное секрет...
- Вы ж сказали, шо дадите рецепт...
- Так я тИбе самое главное и дала... Остальное называется....по вкусу...
М. Гарник

Ну? И куда мы смотрим?   

Галя еще раз проверила закрыты ли окна, спички спрятала и, присев у зеркала, говорила, отделяя слова от губ движениями помады:
- Светочка, мама пошла в парикмахерскую. Позвонит приятный мужской голос, скажешь: «Мама уже вышла». Это парикмахер... Позвонит противный женский голос, спросит: «А где Галина Петровна?»... Это с работы. Скажешь: «Она пошла в поликлинику... выписываться!»... Не перепутай. Ты девочка умненькая. Тебе шесть лет.
- Будет семь, – поправила Света.
- Будет семь. Помнишь, кому можно открывать дверь?
- Помню, – ответила Света, – Никому.
- Верно! А почему нельзя открывать, не забыла?
- Бабушка говорит: «По лестнице нехорошие бандиты с топорами ходят, прикидываются водопроводчиками, тетями, дядями, а сами непослушных девочек топят в ванне!»
Правильно?
- Правильно.
- А бабушка придет, ей открывать? – спросила Света, откручивая кукле ногу.
- Бабушка не придет, она на даче. Приедет завтра.
- А если сегодня?
- Я сказала: завтра!
- А если сегодня?
- Если сегодня, это уже не бабушка, а бандит! По домам ходит, деток ворует. Еще есть дурацкие вопросы?
- Нету вопросов! – ответила Света, внимательно глядя, куда мать прячет от нее французские духи.
- Вроде порядок, – Галя цепким взглядом таможенника ощупала отражение в зеркале, – Буду часа через два. Нет, через три!
- Так долго обстригать будут? Ты не слон!
- Не обстригать, а стричь. Это плохой мастер все делает тяп-ляп, а хороший мастер, – Галин голос потеплел, – настоящий мастер все делает хорошо, поэтому долго. Никому не открывать!
Мать чмокнула Свету и, хлопнув дверью, ушла. Света достала из тумбочки французские духи, полфлакона опрокинула на голову кукле, приговаривая:
- Вымоем Дашке голову и будем обстригать. Не волнуйтесь, настоящий мастер все делает так долго, пока вам не станет хорошо!
Тут раздался звонок в дверь. Света побежала в прихожую и звонко спросила: «Кто там?» Хриплый голос ответил:
- Открой! Это я – твоя бабушка!
- Здравствуй, бабуля! А зачем таким страшным голосом говоришь?
- Да, простыла, внученька! Уж и молоко с медом пила, а все хриплю! Открывай!
- Бабушка! Мама сказала: ты завтра приедешь! А сегодня еще сегодня!
- А я сегодня и приехала! Открой! Темно на лестнице и ноги сильно болят!
Света набросила на дверь цепочку.
- Бабушка, – задумчиво сказала она через дверь, – я открою, а ты – бандит?
- Какой еще бандит?! – бабушка закашлялась.
- Обыкновенный. Сама говорила. Прикинешься бабушкой и в ванне утопишь! Приезжай завтра, будешь бабушкой!
Старушка спустилась на ступеньку, заплакала: – Стыд-то какой! Во, дите воспитали! Родной бабке через двери не верит! Бессовестная! Когда мать с отцом будут?
- Папа после работы, – донеслось из-за двери, – А мама пошла выписываться к парикмахеру.
- Куда? – бабушка вскочила, – Все Сереже расскажу! Вертихвостка! И ты вся в нее, вся! Вот возьму и умру тут!
- Бабуль! Бабуль! – пробивался из-за двери детский голосок, – Ты не умрешь! Мама сказала, ты сначала всех нас похоронишь!
- Это Галка про меня такое сказала? Змеюка! Все Сереже расскажу! Про всех парикмахеров! Еще неизвестно, от какого парикмахера дочь!
В это время по лестнице подымался мужчина в сапогах и спецовке. Разглядев в тусклом свете умирающей лампочки старушку в слезах, он остановился:
- Кого оплакиваем, бабуля?
Признаться постороннему, что тебя не пускает в дом собственная внучка, было так стыдно, что бабушка, проглотив слезу, соврала:
- Давление у меня пониженное сынок... Второй день с лестницы падаю.
- А мы в квартиру позвоним, валерьяночки хлопнешь! – весело сказал мужчина, нащупывая на двери звонок.
- Кто там? – спросила Света.
- Ребятенок, открой! Тут старуха концы отдает!
- Дядя! Там темно, вы потрогайте, – эта старуха, может, старый бандит!
- Мерзавка! – взвыла бабушка, – Перед людьми не позорь!
- А, так там внучка твоя оказалась? – сообразил мужчина. – Чья бы там внучка не была, а отпереть будь любезна! Слышь меня, стерва несовершеннолетняя!
- А при детях ругаться нельзя! – сказала Света, – Папа при мне никогда не ругается. Сначала уложит спать, дверь закроет и потом ругается с мамой! Понял, сын сукин?!
- Во дает! – одобрительно хмыкнул мужчина, – Перспективная девочка подрастает!
- А вы кто такой там? Один – бабушка, второй – дедушка, что ли?
- Я-то? Я дядя Коля-водопрово...
Бабушка, ладошкой зажав мужчине рот, зашипела:
- Не водопроводчик! Только не водопроводчик! Ей про водопроводчиков такого наговорили! Вы... почтальон!
Дядя Коля, пытаясь оторвать от себя бабушку, бранился шепотом:
- Чтоб вы сгорели! Почему водопроводчиками пугаете? У нас что, почтальон не может стать бандитом?
- Но я прошу вас! Скажите: почтальон, – она откроет!
Дядя Коля сплюнул в сердцах:
- Слышь ты там! Открой! Оказывается я почтальон!
- А голос как у водопроводчика!
- Бабусь, внучка воспитана не слабо! Граница на замке! Придется ломать дверь!
- Ломайте! – бабушка махнула рукой, – только аккуратно, как свою. Водопроводчик достал инструменты и, напевая романс: «Отвори потихоньку калитку...» начал выламывать дверь.

Продолжение следует.....

Удары кувалды гулко бухали на всю лестницу. Но, во-первых, соседи плохо знали друг друга в лицо. Во-вторых, на площадке был полумрак. А в третьих, как-то неловко спрашивать у незнакомого человека, в свою квартиру он ломится или в чужую?
Видя, как дверь начинает шататься, Света заплакала: – Мама! Мамочка! Меня утопят! – она дрожащей рукой задвинула засов старого замка, которым давно не пользовались, но с двери так и не сняли.
По лестнице, насвистывая, подымался Светин папа.
Увидев в полутьме сопящих у его двери, Сергей с ходу заехал водопроводчику в ухо.
- Сереженька, не бей! Это свои! – завопила бабушка и бросилась разнимать.
Мужчины метили друг в друга, но в темноте, в основном, все доставалось бабушке, как обычно и достается разнимающим.
Когда старушка была положена на обе лопатки, мужчины успокоились и начали приводить ее в чувство. Наконец все очухались, помирились и, потирая ушибленные места, уставились на дверь.
- Света, открой, деточка! – простонал Сергей, держась за скулу.
- Сейчас, папочка, – ответила Света, – А ты правда, мой папа?
- Другого папы у тебя пока что нет!
- А бабушка говорит, я от какого-то парикмахера получилась...
- От какого парикмахера?
- Сереженька! – бабушка в темноте выразительно посмотрела на сына, – ты его не знаешь! Я все расскажу, если попадем в квартиру!
В это время на площадке остановился пухлый мужчина. Переводя дух, он сказал: «Бог помощь! А что с дверью делаете?»
- Видите ли... – замялся Сергей, – сигнализацию ставим. Мало ли...
- Ага, – ухмыльнулся водопроводчик, – Можно вызвать на дом, а можете сами дверь в милицию отволочь. Установка дешевле обойдется!
- Понял! – пухлый стал быстро подниматься по лестнице.
Сергей тряханул дверь.
- Светочка, открой немедленно, гадина! У меня ключи, отопру, выпорю!
- Выпорешь, если отопрешь! – Света вздохнула, – Я на старый замок закрыла, от него ключей ни у кого нету. Даже у папы, если он это вы.
- Ну, что делать? – Сергей закурил. – Деньги мне надо забрать! Деньги! До двух держат цветной телевизор маленький за двести рублей!
- Как двести? Он четыреста стоит! – удивился дядя Коля.
- Да цельнотянутый! Прямо с завода!
- Что такое цельнотянутый? – спросила бабушка.
- Ворованный, утянутый, значит, – объяснил водопроводчик, – Цельнотянутый грех не взять, грех!
- А мой папа говорил: Воровать нехорошо! Значит, вы там одни бандиты собрались!
- Нехорошо родному отцу дверь не открывать! – крикнул дядя Коля,
- Дура старая!
В это время наверху что-то громыхнуло, охнуло и, ругаясь, покатилось вниз. Это были супруги Бирюковы из 57-й. Они волокли дубовую дверь. Тяжелая дверь неслась быстрей Бирюковых, била их о стены, перила, мотая из стороны в сторону.
- Что случилось? – успел крикнуть водопроводчик.
- Сказали: сегодня всем поставить сигнализацию! Завтра бандитов ждут!...
- Сумасшедшие! – бабушка покачала головой, – Уже слух пустили с вашей легкой руки про сигнализацию! Сейчас все двери посрывают!
И, действительно, наверху что-то грохнуло. Для группы опусы и рассказы Потом еще раз грохнуло в другом месте. Люди рвали двери с петель.
- Света! – Сергей постучал в дверь кулаком. – Слушай внимательно! Мама сказала, чтобы ты никому не открывала дверь, и ты молодец, что слушаешься, дрянь! Но про то, что деньги просовывать под дверь нельзя, мать ничего не говорила, правда же? А, если человек, не заходя в дом, скажет, где у вас лежат деньги, значит, он тебе кто?
- Вор! – ответила Света.
- Идиотка! Он твой отец!
- Были бы моим папой, знали бы, что денег у нас нет! Папа все время кричит маме, «нету их, я не ворую!» Никак бандитом не может устроиться!
Сергей стукнулся головой в дверь.
- Светочка! У меня в копилке кое-что припрятано! Клянусь тебе, в ванной. За ведром. В мыльнице. Под мылом лежат деньги! Вынь, просунь бумажечки под дверь!
За дверью было тихо. Наконец, послышались Светины шажки.
- Бандиты, вы здесь?
- Здесь мы, здесь, доченька! Просовывай!
- Там нет мыльницы с деньгами, только папины носки. Сувать?
- Украли! – взвился Сергей, – В кои-то веки в доме появились деньги и сперли! Бандюги пронюхали! А может они там?! Дядя Коля, навались!
Мужчины прыгнули на дверь и вместе с ней рухнули в квартиру...
Вечером вся семья и дядя Коля ужинали, смотря новенький телевизор. Дверь уже поставили на место, с водопроводчиком расплатились и он, возбужденный червонцем, хвалил хозяйку.
- Что ж ты папочку обманула, доченька, – перебила его Галя, – сказала, «мыльницы нет»?
- Испугалась! Бандиты узнают – деньги есть и дверь выломают. А они все равно разломали!
Все засмеялись.
- Соображаешь! Молодец! – сказал водопроводчик, укладывая на хлеб десятый кружок колбасы, – запомни: детям обманывать старших нехорошо! Сначала вырасти, стань человеком!...
За стеной временами слышались стоны и треск. Это соседи волокли двери на установку сигнализации.
- Ничего не понимаю, – сказала Галя, – Тащат и тащат! Может, правда? Весь дом засигнализируется, а мы опять, как дураки?
- На какие, позвольте спросить, шиши?! – вскинулся Сергей, – Я и так весь в долгах!
- Папочка заплати, а то меня в ванне утопят!
- Да где ж я денег возьму, доченька?
- Я знаю, где, – сказала Света, – у бабушки на антресолях пол-валенка деньгами набито!
- Врунья бессовестная! – завопила бабушка – какие пол-валенка?! Там ботик крохотный...
- Значит, в валенке мамочка деньги свои прячет! Это у папы в мыльнице кусок мыла остался, долги отдать!
Наступила тишина.
Разряжая обстановку, водопроводчик дипломатично высморкался и сказал:
- Я извиняюсь. Домой надо. Девять часов... Пора сына пороть. Ведь кроме меня у него никого нет. Это у вас нормальная семья. Счастливо оставаться!

---Семен Альтов---

:

-Сима, шо это у вас пахнет на три улицы?
- Ойц, прям таки на три. Максимум на две.
- На две пахнет Гришин аппарат. Ваш запах на три. Шо за вкусняшку вы придумали, пока я на работе был?
- Здрасте. Это ж грибной суп.
- И де вы взяли такую красоту...пахнущую.
- Я знаю на шо вы намекаете. Там де взяла уже нету.
- Шо, даже для своих?
- Нету. Тильки для себе.
- Ну и как называется это издевательство над организмом...моим?
- Это издевательство называется " заходите в гости". Шо я вам тарЭлку супа не налью для закусить шо ли.
- А шо будем закусывать?
- А шо вИ с пустыми руками прийдёте?
- У меня тока Гришино пол- литровое произведение.
- А мы с Цилечкой пьём и Гришино тоже.
- Шо и Циля будет?
- Здрасте. У меня ж шести литровая касрУля. На всех моего супчика хватит. А вот хватит ли на всех вашей пол- литры?
- Шо ж вы не предупредили, шо будут все?
- Ну вот считайте ,шо предупредила . Мой супчик, Зиночкина жаренная картошечка, Ниночка селёдочку почистила, Сигизмунд, как всегда - интеллигент, сырная нарезка и сервилат. Ашот Гургенович - коньяк и фрукты.
-Тогда с меня.....шо ж с меня?
- Та не тушуйтесь. Кто вам считает .
- У меня есть квашенная капуста, маринованные огурчики и помидорка малосолочка.
- Ну и всё. Это ж не обжираловка, а культурное времяпровождение.
- Шо, может и танцы будут?
- А это уж карта ляжет.
М.Гарник 2024

Лилёша пишет:

Ещё один дубль остался 
И грибной суп тоже продублирован. 

Темной ночью Дракон опустился на лугу недалеко от стен дворца. Здесь по утрам выгуливали принцесс, и он намеревался завтра раздобыть себе новое домашнее животное. Найдя место, где трава была повыше и погуще, Дракон распластался на земле, подобрал крылья и приготовился ждать.  
«Это хорошо, что я зеленый и плоский, — подумал он, — пока не нападу, никто меня и не заметит. Сами принцессы-то не кусаются, но у самцов, которые их сопровождают, очень неприятные жала» 
И в этот момент кто-то ударил Дракона по морде. Совсем слабо, но весьма решительно. Дракон скосил глаза, пригляделся и увидел у себя под носом котенка. Котенок стоял, растопырив тощие лапки, выгнув спину горбом и распушив хвост; от этого он казался вдвое больше. И это хорошо, потому что иначе Дракон бы его даже не увидел. 
— Ты чего? — удивился Дракон. 
— Ничего, — ответил Котенок. — Я охочусь. 
— На кого? 
— На тебя. 
Дракон моргнул, а Котенок важно объяснил:  
— От вон той березы и до забора — мои охотничьи угодья. Раз ты сюда залетел — ты моя добыча. 
— Да неужели? — усомнился Дракон. 
— Точно-точно! — Котенок прыгнул вперед и накрыл лапками палец Дракона. — Я тебя поймал, теперь ты мой! 
— И что ты будешь со мной делать? — Дракон заинтересованно склонил голову набок. — Съешь?  
Котенок задумался. 
— Нет. Не хочу я тебя есть. Ты красивый.  
— А что хочешь? — спросил польшенный Дракон. 
— Играть хочу. В кошки-мышки. Я буду кошкой, а ты — мышкой.  
Дракон сел на хвост и озадаченно почесал лапой за ухом. 
— Малыш, ты какой-то ненормальный. Я же Дракон! Ты меня должен бояться! 
— Я никому ничего не должен! — вскинул мордочку Котенок. — Мы, кошки, делаем только то, что хотим. А я хочу играть.  
— А больше ты ничего не хочешь? — прищурился Дракон.  
— Хочу, конечно! — отозвался Котенок. — Я еще хочу, чтобы мне почесывали брюшко, поили меня молоком и катали на спине.  
Дракон покосился в ту сторону, где громоздились в темноте башни королевского замка.  
«Да ну ее нафиг, эту принцессу!» — подумал он. 
 — Ладно, — кивнул Дракон Котенку, который уже пристроился тереться мордочкой о драконью лапу, и бережно подхватил его когтем под брюшко. — Хочешь жить у меня? 
 — А ты будешь со мной играть? 
 — Буду. И молоком поить, и брюшко почесывать. 
 — Я согласен, — важно кивнул Котенок и вскарабкался Дракону на спину. — Все-таки хорошо, что я тебя не съел! 
 А принцесса даже не узнала, какой прекрасной участи ей удалось избежать. 

Сеть

В дeревне, нa какой-то прaздник, бaбка налила деду 100 грамм. Деду показалось малo и он начал клянчить еще..
Бaбка ни в какую. Тогда дед заявляет, что если она не нальет, то он повесится в сарае. «Иди и вeшайся, стapый дypaк» — сказала она.
Рассказ дeда:
«Я зашeл в сарай, взял веревку, привязал ее к брючному ремню, прoпустил под рубахой и сверху надел фуфайку. Встал на табуретку, привязал конец веревки за балку и откинул табуретку. Бабка, видя, что мeня долго нет, заходит в сарай и начинает причитать.
На шyм прибежала соседка, посмотрела и сказала, что надо вызвать участкового. Бабка убежала. Соседка, видя, что на полках лежит сало, яйца, соленья, начинает все это складывать в подол и на выход. Я ей вслед: «Мaрфа, сало на мeсто положи».
Та падает в обмopок и при этом ломает руку. Приходит участковый и принимает решение снять тpyп. Поставил табурет, встал на него и достал нож, чтобы обрeзать веревку. Я думаю: «Если он сейчас меня обрежет, я упаду». Ну oбнял участковoго за шею. В результате упали оба и участковый слoмал два ребра.»
За это деду дaли 15 сутoк, как за мелкoе хулиганствo!
Вoт такие дела. И смех и грeх...
Автор неизвестен

Переводчик



Папа приехал из деревни крайне уставшим и вымотанным. Мама сделала ему теплую ванну, накормила, привезенными курьером из японского ресторана суши, уложила на диван и спрашивает:
- Ты что? Все три дня работал там на бабушку?
- Это еще ладно, - отвечает папа, постепенно приходя в себя. - Картошку окучивать я с детства приученный. А все три дня я работал переводчиком. Между нашим Сережей и бабушкой. вот как объяснить бабушке, что дрова - это драйвера. А "мать полетела" это про материнскую плату. А не про то, что мама, то есть ты, стала ведьмой.
Мама довольно улыбнулась, а папа продолжил:
- Или как Сереже рассказать, что посикунчики - это не то, что он сразу подумал. А маленькие пирожки. И пришпандорить - это тоже самое, что поставить дополнительную память.
Бабушка падает в обморок, когда Сережа говорит, что ему надо поменять Клаву. "Внучек, тебе еще рано о девушках думать"! А Клава в Сережином понимании его семилетнего возраста - это всего-навсего клавиатура. Блины - это компакт-диски. Мозги - микросхемы оперативной памяти. Мыло - электронная почта. Лапша - провода. Крякнуть - взломать чужой аккаунт. Визжалка - матричный принтер. Бродилка - игра. а не попытка Сережи сбежать из деревни. Мне кажется, что ему там нравится.
Бабушка отвечает синенькими, то есть баклажанами. И отправляет Сережу в подпаски. Помогать пасти корову. Тот идет вместе с ноутбуком. И ловит в чистом поле глюки. Ищет ошибки в работе написанной им программы.
И я постоянно пытаюсь наладить их коммуникации. К бабушке без переводчика внука теперь нельзя отсылать. Это две инопланетные цивилизации. Дорогая, мне срочно нужен апгрейд!
Мама ничего не говорит. Идет на кухню, возвращается с тарелкой.
- А я тебе как раз синеньких приготовила. Сама. По рецепту твоей мамы. Она мне по Аське скинула.
Папа медленно сползает с дивана и хохочет.
Дмитрий Зотиков. 18.08.24

Аист, что взялся меня подбросить до родительского дома, оказался жутко косоглазым. Выронил у детского дома, курица щипаная.
И сразу всё пошло наперекосяк.
К сорока годам, правда, выкарабкался я из той ямы, в которую забросила меня придурковатая птица.
Дом построил, жену завел, машину – подержанную – купил. Осталось что-то посадить и кого-то вырастить.
Одного вырастить с Ленкой сможем. О втором и не думали.
Именно о посадке, росте и мерзком дождливом утре я и размышлял, заваривая кофе.
Семейные трусы мирно колыхал сквозняк. Семейными трусами я обзавелся гораздо раньше самой семьи. Какая ирония.
В стекло балкона постучали. Ребятня снова голубей булыжниками воспитывает? Аиста на вас нет, хулиганы.
Постучали снова. Затем еще. Кто там? Третий этаж.
Отодвинул занавеску. На балконе топтался тот самый косоглазый аист из детских фантазий.
- Изыди, тварь, - крикнул я с перепуга. Бутерброд совершил прыжок головою вниз.
- Петрович, извини меня, - аист просунул тонкую голову в щель приоткрытой балконной двери, - виноват, признаю, виноват. Щипай! Лучше из правого крыла, оно больше.
- Проваливай, - я попытался выпихнуть длинную шею-палку обратно на улицу. Схватился за нее обеими руками.
- Пеитровищ, не дурр-р-р-и, - закашлял аист, - сфушай, шо кажу.
- Ты еще и говорить надумал, - не унимался я, - завяжу сейчас на узел, скотина.
- Я ф ифвинениями прифетел.
- Поздно ты прилетел, носатый.
Звонок требовательно запиликал. Ленка пришла.
- Пшел вон, - сказал я аисту, вытолкнув таки птицу на балкон. – Чтобы исчез, когда вернусь.
На автомате развернулся и побежал к двери.
- Прафти, Петрофич, - аист дотянулся до форточки, - прафти. Я фсё ифпрафил.
Ленка заскочила в квартиру мокрая и счастливая. Волосы к щечкам прилипли, глаза светятся. Аиста тоже встретила?
Не дав мне проронить и слова, она бросила зонт в сторону, кинулась на шею.
- Четверо! Четверо! – заверещала она на всю квартиру.
- Что «четверо»? – непонимающе я уставился на нее.
- У нас будет четверня! – не унималась Ленка. – Четверо маленьких карапузов!
И тут я связал воедино слова аиста с нашей четверней. Пулей выскочил на балкон. Косоглазый аист только-только взмыл. Я попытался ухватить его за хвост.
Не успел.
- Стой, скотина! – прокричал я ему вслед. – Стой, носатый!
- Ифпрафил! – донеслось сверху.
Я развернулся. За спиной стояла Ленка. Она плакала от счастья.
Автор неизвестен