Уголок читателя - 10

Медсестры говорят, детдомовский. Что-то легкое у него, ОРЗ, ОРВИ… Лежит один. Нет в государстве штатной единицы, которая бы с ним в больнице лежала. В природе такой единицы не нашлось тоже.
Мальчишка ходит в памперсе, который меняют раз в день. Еду приносят в палату. По коридорам бегать особо не разрешают. А он и не бегает, кстати. Он четко знает, что такое «нельзя».
Мамы с детьми в больнице не могут управиться: книжки, мультики, телефоны, планшеты — все надоедает выздоравливающим чадам. А у него раскраска с двумя карандашами, да собака плюшевая. Он не плачет. Он улыбается.
Улыбается так, что сердце сжимается даже у бывалых медсестер. Половина персонала его жалеет, половина нарочно избегает: чтоб себе сердце не рвать и его «не приучать».
Мамочки из других палат то подкормят, то книжку почитают, то памперс лишний раз поменяют. Жалко мальчишку, а что поделаешь: всем не поможешь, своих бы поднять.
Мне кажется, он все понимает. Но улыбается.
Вы понимаете, он вообще не плачет…
Пожалуйста, не бросайте детей.

Из сети

- рыдала и причитала Маня над своей новорождённой дочерью, -заранее знаю твою женскую долю, крошка моя. Девочка жадно сосала материнскую грудь и морщила носик. По всему было видно, что малютке не нравилось, что ей на личико капали слёзы Мани, но это ей не мешало наслаждаться материнским молоком. 
В палату зашла медсестра. 
-Что это мы тут за сырость развели?- строго спросила она, -смотри, а то ребёнка в своих слезах утопишь. Что за горе у тебя такое? Девочка родилась крепенькая, здоровая. У тебя молоко прибыло, корми ребёнка и прекрати нервничать, а то молоко пропадёт. Радуйся, что всё хорошо. 
Маня как будто пришла в себя от слов строгой медсестры. Она смахнула слёзы, улыбнулась непонятно кому, малышке или медсестре и сказала: 
-А я радуюсь. Просто, как подумаю, что моя малютка повторит судьбу женщин всего нашего рода, мне становится её так жалко. Думала, если мальчика рожу, то на нём прервётся судьба женщин нашего рода, а оно вот как вышло, опять девочка. До последнего надеялась и просила не говорить мне пол ребёнка, чтобы не расстраиваться заранее, не нервничать и этим не навредить ребёнку. Все женщины в нашем роду одинокие и детей рожаем без мужей. Вот такая наша планида. 
-Хорошая ты мама,-сказала медсестра, -только не надо заранее делать плохую установку судьбы девочки, а то знаешь, говорят: "как корабль назовёшь, так он и поплывёт". А как решила дочку назвать?- чтобы отвлечь Маню от тяжёлых мыслей, спросила медсестра. 
-Мама с бабушкой хотят, чтобы я доченьку Марией назвала. Мария означает любимая, госпожа. У нас в роду всех Мариями зовут. Бабушку -Маруся, маму-Маша, меня-Маня, а в итоге Марии. Вот и мою доченьку , мама с бабушкой настаивают назвать Маняшей. Только недавно я где-то прочитала, что толкования этого имени разные. Оно ещё обозначает -отвергнутая. Не назову Маняшей. Любой назову, Любочка, Любовь. Хочу другую судьбу доченьки, а может имя -то тут и не при чём,- и у Мани опять на глазах появились слёзы. 
-Ну всё, всё, хватит судьбу гневить. Ты здорова, ребёнок здоров. Всё будет хорошо, а ты молодая, ещё и замуж выйдешь. 
-Где ж молодая? Тридцать девять уже. Замуж никто не звал, да и вряд ли 
теперь кто-то позовёт. Вот решила без мужа родить, время поджимало. 
-Ну и правильно, что решила. Смотри, какая девка славная получилась. Богатырша, любого пацана за пояс заткнёт. А жажда жизни какая? Ишь как сосёт, не оторвать от мамки. Всё у вас будет хорошо, вот посмотришь. Ты только думай о хорошем. Хорошие мысли, они притягивают хорошее. 
 Любаша росла этакой богатыршей, как тогда, в роддоме сказала медсестра. Сильная, уверенная в себе. В классе училась лучше всех и такие задатки лидера, что другим за нею не угнаться. Внешность конечно немного подводила. Телосложение скорее мужское, чем женское. Широкие развитые плечи, узкие бёдра, но зато грудь очень даже женственная. 
Дружила Люба с мальчишками, вот такая была рубаха-парень и одевалась, как мальчишка. Мать с бабушкой и прабабушкой очень огорчались по поводу отношений Любочки с мальчиками. 
-Люба, ну что ты с мальчишками якшаешься?-причитала бабушка Маруся,-ну что у тебя подруг нет? Неужто это девичье дело мячик с пацанами по полю гонять? 
А тут и мама подоспевала с нравоучениями: 
-Любаша, ну смотри сколько у тебя нарядов в шкафу, а ты всё в штанах, да в футболке. Неужели тебе не хочется нарядиться, как девушка? Так будешь с мальчишками дружить, никогда себе жениха не найдёшь, никто из ребят на тебя внимания не обратит. Они же тебя за своего парня держат. Ох, Люба, одумайся пока не поздно, пора уж в девушку превращаться. 
На все эти охи и вздохи мамы, она всегда улыбалась и только один раз ответила: 
-Мама, не волнуйтесь вы так. Меня могут выбирать, не выбирать, это не важно. Важно, когда я кого-то выберу. А если я выберу, он от меня не отвертится. 
Мама недовольно покачала головой, а бабушка на ответ Любы заохала и на всякий случай пошла пить свои успокоительные капли. 
" И в кого Любочка такая бойкая, самоуверенная. Кто ей в голову втемяшил, что она сама может брать от жизни всё, что пожелает?-Думала Маня.-Как бы не разочароваться Любочке, ведь в жизни не всё зависит от наших желаний". Маня пыталась остеречь Любушку от такого подхода ко всему, о та лишь отмахивалась. 

Продолжение следует....

В конце десятого класса, Люба влюбилась в Кольку-ботаника из параллельного класса. Неприметный очкарик Колька был замкнутым и погружённым в учёбу и друзей -то у него не было. Люба обратила на него внимание на дискотеке. Колька стоял у стены и старался быть незамеченным, но на фоне других, он этим как раз и был заметен. Ему конечно хотелось танцевать, но он боялся отказа девочек и поэтому просто стоял. 
Люба пожалела ботаника, она подошла к Кольке и пригласила его на танец. Ей было плевать на условности о которых говорила бабушка, что кавалер должен делать первый шаг к девушке. 
Колька оторопел, он явно собирался весь вечер подпирать стену. 
-Меня приглашаешь?-удивлённо спросил он. На всякий случай посмотрел по сторонам и втянул шею. 
-Тебя, а что тут удивительного. Хочу с тобой потанцевать, вот и приглашаю. 
Радостный Колька не пошёл, а побежал танцевать с Любой и она его весь вечер не отпускала от себя. Он даже пошёл её провожать домой, хотя Люба никого не боялась. Ей просто было интересно с Колькой разговаривать, он так обо всём рассказывал, что Люба влюбилась в него и ещё она влюбилась в его глаза, которые она разглядела, когда он время от времени снимал очки, чтобы протереть запотевшие стёкла. 
Мама с бабушками от Кольки были без ума. Они были удивлены, как это Люба сподобилась увлечь такого умного, красивого парня. 
Колька рядом с Любой стал уверенней. Любаша заставляла его верить в себя и всегда говорила какой он умный, красивый и замечательный. 
После окончания школы и Коля и Люба поступили в университет и на третьем курсе решили пожениться. Люба сама сделала предложение Кольке. 
-Коль, пора бы нам уже и пожениться,-уверенно сказала она,- да мы можно сказать уже муж и жена, столько встречаемся. Другие столько в браке не живут. Или ты сомневаешься? 
Коля не сомневался, он доверял Любе в правильности этого решения. Он как-то привык, что Люба ведущая, а он ведомый. 
Как же все вокруг были рады. Родителям Николая очень нравилась Люба и они видели, как их сын изменился рядом с этой девушкой. А уж за маму и бабушек Любы и говорить нечего, Колю они обожали, да наконец в их роду прервётся карма матерей-одиночек . 
На пятом курсе института у молодых родился сын и Люба пошла в декретный отпуск. 
А Николаю после успешной защиты диплома предложили остаться в университете на преподавательской работе , чему они с Любой были очень рады. Работу молодому специалисту не найти днём с огнём, а тут такая стабильная, перспективная работа, тем более, что Николай не прекращал пополнять свои знания и в дальнейшем рассчитывал на звания и степени. 
Сотрудники университета уважали молодого специалиста, студенты обожали, поскольку возраст Николая недалеко ушёл от студенчиского, а студенточки влюблялись в умного, современного преподавателя. 
 Стала Люба замечать, что выпестованный ею муж стал поздно приходить, ссылаться на усталость, когда Люба намекала, что пора вспомнить о супружеском долге и если раньше, после работы рот Николая не закрывался и он рассказывал и рассказывал о студентах, лекциях, о том как он пишет диссертацию. А тут вдруг молчит, насупившись и о чём Люба не спросит, ответ короток, мол на лекциях наговорился. 
Люба не наивная девочка, поняла, что выговаривается он и тратит свои мужские силы где-то в другом месте. " Ах ты кот, поганый,-подумала Люба, - я тебя можно сказать заставила в себя поверить, а ты хвост поднял, да и по студенточкам, я тебе этот хвост быстро прикручу." 
Решила Люба проследить за подозреваемым мужем и не ошиблась. Подруга Любы, секретарша декана разузнала, что рядом с Николаем Степановичем крутится бледная, худосочная, плоская во всех местах, очкастая амёба, студентка Парамонова. Все шушукаются по поводу их романа, но свечку никто не держал. 
Чтобы принять меры, Любане достаточно было этой информации. Парамонову Иру она встретила у общежития и на виду у всех, разобралась с нею. Разборки с Николаем состоялись дома. 
Если Парамонова отделалась двумя клочками выдранных волос, боялась дородная Любаня , что амёба больше не встанет, если она приложится к ней кулаком, то Николаю были предъявлены претензии в виде фингала под глазом. 
-Люба, я всего лишь хотел , поднять самооценку Ирочки, -лепетал Николай,-хотел помочь ей, как ты когда -то помогла мне. Ничего серьёзного. 
За такое объяснение, своих похождений, Николай бонусом заработал фингал под вторым глазом. 
Чем бы это кончилось, неизвестно, если бы он вовремя не одумался и перестал оправдывать свои кобелиные бега, а упал на колени перед Любой, как подкошенный и умолял о прощении. 
Люба простила с тем уговором, что если Коленька сделает ещё хоть одно кобелиное поползновение в сторону женского пола, то сам Коленька лишиться своего пола. 
Николай больше никогда не проверял, свершится ли то, что ему пообещала Люба. Проверять опасно, с Любаней шутки плохи. Когда она в гневе, нужно опасаться лишиться не только мужских причиндалов, но и жизни. На чужое Любаня не зарится, но и за своё может постоять. 
Вот такая она" доченька моя, бедная".

Автор неизвестен, историю нашли на просторах интернета в открытом доступе. Если вы автор, пожалуйста сообщите нам

-Фира, стойте, не бегите. Шо вы делаете вид, шо вас кто-то ждёт дома. Обаждите, я имею до вас шо спросить. 
-Ну. 
— Ага. Вот шо это у вас за хвостик торчит из сумки? Судя по форме и запаху и моему опыту, так это таки… стерлядь! 
— Ай, не морочте мине голову. Какая стерлядь, она ж у Красной книге. И вообще, закройте нос, глаза и все свои другие отверстия, а то будете сами, как та стерлядь, особенно на последние буквы. 
Шо вам неймётся, шо вы везде суете свой нос. Идите до себя домой и молчите в тряпочку. 
-Не, вы слышали за эту речь, интеллектуального человека. Тут же одни глаголы и все посылательного назначения. Если бы вы хотели эту красоту пронести по секрету, так вы бы спрятали её конкретно. Так нет же, выставила напоказ, шобы все обзавидовались и умерли от зависти и наплыва слюны… 
— Шо за шум, а драки нету? 
— Та… какой шум, это я с Фирой поздоровалась… 
— И шо она? 
— Она тоже сказала, шо «Доброе утро». 
 
Марина Гарник

История Васьки и Петьки.


- Марина, ну ты же взрослый человек, нельзя так. А в следующий раз тебе ребёнка подкинут, тоже отказать не сможешь? - услышали Вася с Петей голоса хозяев из коридора. 
- Сережа, это всего на несколько дней...
Наступила глубокая зима, попугай всё чаще спал и наотрез отказывался выходить из своей клетки, как бы котёнок его не уговаривал поиграть, что очень злило и расстраивало Петю. Но громкие голоса Марины и Сергея заставили Василия выйти из своего домика.
 Котёнок и попугай пошли посмотреть, что же так возмутило мужчину. В коридоре стояла растерянная Марина и злой Сергей. Девушка в руках держала нечто маленькое, пучеглазое, похожее внешне то ли на крысу, то ли на маленькую собаку. Впрочем, Василий сомневался и в первом, и во втором случае. Зато Петя от радости стал подпрыгивать. 
- Ура, у меня новый лучший друг и уж он точно не будет постоянно спать, как некоторые, - он со злорадством посмотрел на попугая.
Тем временем Сергей успокоился и протянул руку погладить животное, но тут же отдернул её. Маленькое пучеглазое чудовище оскалилось и звонко залаяло на мужчину. 
- Тэкс, собаки нам ещё не хватало, - ушёл в зал Василий, ворчливо бормоча себе под нос.
Так на несколько дней в доме Марины и Сергея появился Рекс. Вопреки ожиданиям, Петя не приобрёл себе нового друга, более того, Рекс постоянно скалил свои маленькие зубы и страшно таращил глаза, как только котёнок пытался к нему приблизиться. Василия собака не трогала, хотя, иногда, рычала и на него. В конце концов, Рекс отвоевал себе любимую подушку Пети и котёнок вынужден был перебраться с мягкой кроватки под стол, где стояла клетка попугая. Там он чувствовал себя хоть немного в безопасности. 
В один из дней Василий, как обычно, спрятав клюв под крыло, дремал. Внезапно, он услышал резкое "мяууу" и грохот на кухне, подскочив от неожиданности, он, отодвинул задвижку и вылетел на плач Пети. Увиденное его поразило  .
Обычно весёлый и дружелюбный котёнок забился в углу возле холодильника и плакал. 
- Я ведь хотел просто поесть, это и моя миска тоже, - бормотал Петя, зализывая небольшую рану на лапе.
- Так, мне это всё надоело! - Вася зло прищурился и посмотрел на довольного Рекса, который сидел возле миски с едой. Попугай расправил крылья и, щёлкая клювом, двинулся на собаку. 
- Никто и никогда не имеет права обижать маленьких, безобидных малышей! Никто и никогда! 
Не ожидавший такого от всегда спящего попугая, Рекс прижал уши и попятился. Тем временем Василий вплотную подошёл к возмутителю спокойствия, остановился возле него, навис над ним, занёс клюв над головой Рекса и натурально зарычал:
- Не смей обижать маленьких! 
Тюк... легонько тюкнул по макушке собаки.
- Никогда не обижай маленьких!
Тюк.. второй раз ударил по макушке.
Так, повторяя несколько раз одну и ту же фразу, Василий вдалбливал Рексу прописные истины. 
С этого момента, подушка была возвращена его законному владельцу, Рекс присмирел, а когда забывался, то один строгий взгляд Василия сразу же ставил его на место. А Петя понял, что его большой друг, даже когда не хочет с ним играть, всё равно остаётся его другом, который никогда не даст его в обиду.

Опусы и рассказы

– Ирина Павловна, вас вызывают в приемный покой. Срочно! Там привезли девушку… Особенную. Ну, вы сами увидите. Думаю, хлопот нам прибавилось… – медсестра дома-интерната многозначительно посмотрела на врача, и та сразу же направилась в приемное отделение.
В их заведение, кроме престарелых людей, принимают и инвалидов. Так что она была готова ко всему, но… немного оторопела, увидев молоденькую девушку – красивую, с толстой длинной косой, которая могла только сидеть и лежать, на ноги не вставала. А руки ее были такими слабенькими, что она даже ложку или хлеб держала с трудом! Ее нужно было и кормить, и мыть, и в туалет возить на коляске.
Медсестра, которая привезла Любу, сказала, что родители от нее отказались, когда она была еще совсем маленькой. Весь коллектив радушно принял девушку и старался заменить ей родных. В душе все ее жалели, но вскоре оказалось, что не такая она и одинокая, и к тому же счастливая…
-Любушка, душа моя! Здравствуй, милая. Я думал, что я тебя не найду, честное слово. Но ты же меня знаешь, Любушка, я тебя сердцем чую... - целовал ее слабые руки симпатичный, невысокий парень...
...Они нашли друг друга еще в детском доме, где воспитывалась Люба. И с тех пор не расставались. Слава помогал ей во всем, а когда они выросли, дружба переросла в настоящую любовь. И хотя там было много красивых девушек со здоровыми руками и ногами, он так сильно полюбил Любу, что кроме нее ни на кого больше не смотрел.
Затем уехал на время к бабушке в другой город. А когда вернулся - его суженую из детского дома отправили в интернат. Он почти со скандалом добился адреса. И тотчас примчался к своей любимой. С огромным букетом цветов. Делать предложение... Она, естественно, согласилась. И глазки ее заискрились от настоящего женского счастья...
А потом была свадьба! Посмотреть на это чудо пришли все кто мог: кто на инвалидных колясках, кого под руки привели, все сотрудники пришли. А жених, Слава, взял свою невесту, одетую в свадебное платье и фату, на руки и принес в зал. Там и зарегистрировали их брак. Все очень радовались, никто не мог сдержать слез счастья. А потом Слава снова взял ее на руки и понес на улицу, посадил в машину и повез показывать город...
-Люсь, я вот не понимаю. Ну личико у нее кукольное, понятно. Но она же, как чурбан, сидит. За ней уход нужен... Нет, я не завидую, нет конечно. Но я вот, баба здоровая, на своих ногах стою и руки тоже работают... А мужика найти не могу, не везет мне. А тут...- шепотом сокрушалась санитарка Раечка, с нескрываемой завистью глядя на молодых.
-Раечка, у нее душа есть. Душа. А у тебя там вместо нее кусок мармелада. - осекла ее медсестра Люся, глянув на пухленькое личико санитарки... На что та обиженно засопела.
...Администрация дома-интерната пошла навстречу молодоженам – предоставила им отдельную комнату. Слава не давал даже перышку на любимую упасть, ухаживал за ней: кормил, мыл, возил на коляске, очень любил заплетать ее косу, но больше всего – носить ее на руках.
Через некоторое время Люба забеременела. Для них это было счастье, потому что каждая семья хочет иметь свое продолжение, а для врачей – неприятность, ведь они не имели права разрешать женщине рожать в доме-интернате. Но узнали об этом поздно, когда Люба уже была на шестом месяце.
Все усугублялось тем, что у Люба при своем состоянии здоровья не могла рожать естественным путем. Районный гинеколог не мог позволить ей рожать по месту жительства, и их отправили на консультацию в столицу. Лечащий врач их возила на скорой помощи и видела, как Слава всю дорогу обнимал носилки, на которых лежала его любимая. Всю дорогу они шептались и ворковали, как голубки. Они очень хотели, чтобы у них родилась девочка – будущая помощница...
С помощью кесарева сечения на свет действительно появилась здоровая и красивая девочка. Назвали ее Наташей. Администрация дала супругам большую комнату, помогли кто чем мог, купили стиральную машинку, детскую кроватку...
Можете себе представить, что Слава без посторонней помощи ухаживал за младенцем. Купал, к Любиной груди подносил, стирал пеленки. А вместе с тем еще и за женой ухаживал. С какой любовью он смотрел на них обеих!
Проходило время, Наташенька подрастала, уже и на ножки становилась в кроватке, и на руках у папы прыгала. Весь интернат, глядя на эту счастливую семью, искренне радовались за них.
…А потом Наташа стала ходить. Мама Люба и папа Слава насмотреться на нее не могли, нарадоваться.
-Ходи, моя звездочка! Ходи, моя Наташенька! За нас двоих ходи! - со слезами радости на глазах наблюдала Люба за дочкой. А муж только улыбался и целовал слабые руки жены. Он был счастлив, как никогда.
...Прошло 18 лет. Наташа выросла и уехала поступать в столицу. Она оказалась талантливой художницей. Неожиданные способности проявились у нее еще в детстве. Вместе с обычной школой она закончила еще и художественную. А после родители единогласно приняли решение - учится дальше! И только в Москву!
А еще через год Люба и Слава отмечали двадцать лет семейной жизни. Давно уже не жили они в интернате. Давно имели свое собственное гнездышко. Но никто за это время не видел Славу измученным или недовольным. Он шел по жизни всегда с улыбкой на лице, жизнерадостный и энергичный. И пусть Любушка не идет с ним под руку, а едет на инвалидной коляске, в остальном у них все как у обычных семей. Ведь все счастливые семьи счастливы одинаково, а каждая несчастливая семья несчастна по-своему. И несмотря на их особенности – они счастливы, потому что у них есть главное – светлая, большая любовь. Ради этого, наверное, и нужно жить.


*****
С уважением. Ваша Ксения)

Так её звали. Старая хозяйка умерла и встал вопрос. Либо кто-то возьмёт её, либо пойдёт на улицу. Приехавшие наследники умершей соседки не хотели кошку ни в какую.
Вот и пришлось соседке по лестничной клетке, взять кошку к себе. Она долго пряталась, а потом. Стала выходить из-под дивана и садиться на подоконник. Ей нравилось смотреть на проходящих внизу людей и пролетающих птичек.
От женщины она уже давно не пряталась и даже, иногда тёрлась об её ноги, но на руки.
На руки она ни в какую не шла. И погладить себя разрешала только иногда.
Женщина надеялась, что время растопит лёд и рано или поздно. Гуся пойдёт к ней на руки и забравшись на колени. Свернётся клубочком и станет мурлыкать, а она.
Она будет её гладить. От этих мыслей женщина улыбалась, а вот её муж. Суровый, высокий мужчина кошек терпеть не мог. О чём и сообщил жене.
-Чтобы я её близко не видел.
Сказал он и топнул ногой. Гуся испугалась и полезла под диван.
В общем. Мужчина всё время гонял по квартире несчастную Гусю. Чем очень расстраивал жену. Та пыталась уговорить его, но.
Он нахмуривал брови и кричал, что никогда и ни за что.
Гуся пряталась от него, а когда после ужина он уходил спать. Вылезала из-под дивана и шла к женщине. Та утешала её, как могла и давала кусочки курочки. После чего пыталась погладить. Гуся.
Гуся, отодвигаясь в сторону, смотрела на неё извиняющимся взглядом.
-Ну. Ничего, ничего.
Говорила женщина. Ещё немножко и ты поймёшь, что я хорошая и бояться не надо, но
Вопрос, как всегда решился сам собой и самым неожиданным образом.
Муж пришел после работы и совсем не захотел ужинать, от него.
От него на расстоянии чувствовался жар.
-Заболел. Сказала жена и дав ему таблетки, отправила спать.
А ночью.
Встав и включив ночник, чтобы прикоснуться к его лбу и проверить. Не упала ли температура. Женщина увидела такую картину.
Гуся лежала прямо на лице мужа, обхватив левой передней лапкой его шею.
Рука мужчины, прижимала к себе Гусю.
Гуся отрыла глаза и посмотрела на женщину.
Заметив удивлённые глаза. Кошка тихонько мяукнула извиняющимся тоном.
Женщина погасила светильник и легла.
-Ну, надо же такое.
Думала она.
Я её спасла, можно сказать от улицы. Кормлю вкусностями и разговариваю, а он.
Только шикал на неё и прогонял.
И на тебе.
Ко мне на руки не идёт, а его как родного обняла.
Нет
Вы не подумайте.
Она совсем не ревнует.
И ничего, что Гуся. Теперь сидит перед дверями и ждёт, когда он вернётся с работы и ничего.
Совсем ничего, что сразу запрыгивает к нему на руки и мурлычет.
Нет. Дело совсем не в этом, но всё же.
Почему?
Вот почему она выбрала его?
Этот вопрос женщина иногда задаёт Гусе и та.
Загадочно улыбается. И идёт за своей порцией курочки.- Противная ты и хитра кошка.
Говорит женщина и даёт ей самую большую ножку.
Гуся милостиво разрешает ей погладить спинку и запрыгивает на диван. Ждать.
Его.
И поди ж ты, объясни.

ОЛЕГ БОНДАРЕНКО-ТРАНСКИЙ
Фото из инета

Итак, дорогая моя, когда ты станешь старой…


1. Никогда никого не поучай. Даже в том случае, если точно знаешь, что окажешься права. Вспомни, как это раздражало тебя в свое время и следовала ли ты сама советам старших..


2. Не старайся помочь, если тебя об этом не просят. Никому не навязывайся. Не пытайся оградить близких от всех напастей мира. Просто люби их.


3. Не жалуйся! Не пpeвращайся в склочную старуху на лавочке у подъезда.


4. Не жди блaгодарности от детей. Помни: нет неблагодарных детей. Есть глупые родители, ждущие от детей благодарности.


5. Не произноси фраз вроде: «Я в твоем возрасте…», «Я отдала тебе лучшие годы…», «Я старше, поэтому я лучше знаю…»


6. Когда у тебя будут внуки, не настаивай, чтобы они называли тебя по имени, а не бабушкой. Это глупо.


7. Не трать последние деньги на омолаживающие процедуры. Это бессмысленно. Лучше потрать их на путешествие.


8. Не смотри на себя в зеркало и не делай макияж в затемненном помещении. Не льсти себе. И старайся по возможности выглядеть элегантно. Именно элегантно, а не моложаво. Поверь мне – так будет лучше.


9. Береги своего мужчину, даже если он стал морщинистым, беспомощным, ворчливым старикашкой. Не забывай, что когда-то он был молодым, сильным и веселым. И наверняка, он один из немногих, кто помнит тебя юной, стройной, красивой. И возможно, он единственный, кому ты сейчас по-настоящему нужна.


10. Не старайся любой ценой угнаться за временем: разбираться в новых технологиях, маниакально следить за новостями, постоянно изучать что-то новое, чтобы не «отстать от жизни». Это смешно. Делай то, что тебе нравится.


11. Ни в чем себя не вини. Как бы ни сложилась твоя жизнь или жизнь твоих детей – ты сделала все, что могла.


12. В любой ситуации сохраняй достоинство. До самого конца! Постарайся, моя дорогая, это очень важно. И помни, если ты до сих пор жива, значит, это кому-нибудь нужно!

ПОМНЮ ЛИ Я? НЕ МОГУ ЗАБЫТЬ!



-Поля, тут такое дело... Короче, помнишь мою внебрачную дочь Настю? - мой муж говорил загадками. Это настораживало.
-Хм... Помню ли я? Не могу забыть! А что? - я присела на стул, в ожидании неприятностей.
-Даже не знаю, как тебе сказать... Настя слезно просит забрать её дочь, то есть, мою внучку, - мямлил муж.
-С какой радости, Шурик? А муж Насти? Объелся груш? - мне уже интересно, я заинтригована.
-Понимаешь, Насте осталось недолго жить. Мужа в помине не было. Её мать давно вышла замуж за иностранца, живет в Америке. Настя с ней не общается, они в грандиозной ссоре. А других родичей у нее нет. Вот и просит, - Шурик смущается, не смотрит мне в глаза.
-И? Что же ты надумал? Как поступишь? - я-то уже решила, что делать.
-Вот, с тобой советуюсь, Поля. Как скажешь, так и будет, - Шурик, наконец, вопросительно посмотрел в мою сторону.
-Ловко. То есть, ты в молодости нагрешил, а ты, Поля, бери ответственность за чужого ребенка на себя. Да? - меня просто бесило безволие мужа.
-Поля, мы же одна семья. Решать надо вместе, - Шурик пошел в наступление.
-Ой, поглядите, вспомнил! А когда ты кувыркался с девкой, почему не посоветовался со мной? Я же тебе жена! - нахлынули слезы и я убежала в другую комнату.
В школе я встречалась с одноклассником Валерой. Но когда к нам в класс пришел новенький Саша, я забыла обо всех на свете. Валере вскоре дала отставку. Саша меня заприметил, стал провожать до дома, жарко целовал в щеку, дарил с клумбы цветы. А через неделю потащил в постель. Я и не пикнула. Влюбилась в Шурика на всю жизнь. Мы закончили школу и Сашу призвали в армию. Я в слезах и соплях провожала любимого на перроне. Служба проходила в другом городе.
Год мы переписывались, а потом Саша приехал в отпуск. Я от радости не знала как плясать перед ним. Стелилась ковриком, ловила каждый взгляд. Шурик пел мне дифирамбы, а я уши развесила:
-Поля, приеду через год, сыграем свадьбу! Хотя, я и так считаю тебя женой.
После этих слов, меня накрывает волна нежности и любви... Так и будет всю жизнь: Шурик "лизнет" меня с головы до пят сладким взглядом - я таю, как мороженое на солнце, как шоколад в тепле.
Саша уехал на службу, я с нетерпением ждала суженого, считала себя обрученной невестой. Спустя полгода, получаю письмо от любимого. Саша пишет, что нам надо расстаться, мол, он нашел в гарнизоне настоящую любовь, в свой город не вернется.
А у меня в животе сучит ножками ребенок от Саши. Вот тебе и свадьба. Как говорится, женишок-то посватался да спрятался. Правду говорила моя бабушка:
-Не верь гречихе в цвету, верь в закрому.
...Время подошло, родился Ваня. Надо сказать, что Валера, бывший мой парень, вызвался мне помочь. Я от безысходности приняла эту помощь. Ну да, у меня с Валерой были близкие отношения. Я не надеялась больше увидеть Шурика.
Он исчез из моей жизни, никак не проявлялся. И вдруг приехал. Валера открыл входную дверь. На пороге стоял Саша.
-Войти-то можно? - Шурик удивился увиденному.
-Проходи, коль приехал, - Валера, нехотя, впустил гостя.
Ваня, чувствуя общую напряженность, заревел и вцепился в Валеру.
-Валера, пойди погуляй с Ванюшей, - я не знала, как тут быть.
Валера с Ваней ушли.
-Муж? - ревниво спросил Шурик.
-Тебе какое дело? Зачем пришел? - я злилась, не догадывалась о цели визита Саши.
-Соскучился, вот и пришел. Вижу, ты хорошо устроилась, Полина. У тебя семья. Значит, не дождалась меня. Ну, я пошел. Извини, что вторгся в вашу семейную идиллию, - Шурик собрался уходить.
-Постой, Саша. Ты зачем пришел? Душу мне травить? Валерка помогает мне одиночество коротать. Между прочим, твоего двухлетнего  сына воспитывает, - я пыталась удержать Сашу. Любовь к нему не умерла.
-Я вернулся к тебе, Полина. Примешь? - Шурик посмотрел на меня с надеждой.
-Проходи, сейчас будем обедать, - сердце упало, меня опять накрыла волна победы и счастья. Вернулся, значит, не забыл. Зачем же мне артачиться?
Валера вновь получил отворот-поворот. Моему Ване нужен родной отец, а не отчим. Позже Валера женится на хорошей женщине с двумя детьми от первого брака.
...Пролетело несколько лет. Шурик так и не сумел полюбить сына отцовской любовью. Он к Ване относился, как к чужому. Был уверен, что Ваня - сын Валеры. Душа у Шурика не болела за сына. Я это чувствовала. Вообще, Саша был ходок за бабьими юбками. Он моментально увлекался и легко расставался. Саша изменял мне налево и направо: с моими подругами, с подругами подруг... Я ревмя ревела, но продолжала любить, беречь свою семью.
Пожалуй, мне было легче, чем мужу. Тот, кто любит, всегда в счастливом неведении. Мне не надо было напропалую врать, притворяться, придумывать легенды для оправданий. Я просто любила. Муж был моим солнцем. Иногда хотелось разлюбить Сашу, бросить все, уйти. Но по ночам я себя корила за глупые мысли. Куда пойду, где такого найду? Да и Саша без меня пропадет. Я, ведь, и любовница, и жена, и мать ему.
Свою маму Шурик потерял в четырнадцать лет. Она умерла во сне. Может быть, поэтому Саша всю жизнь ищет недополученную ласку на стороне. Я все до капли мужу прощала, жалела его. Один раз мы крепко поссорились. Да так, что я выгнала Сашу из дома. Он собрал вещи и ушел жить к родичам.
Прошел месяц, я, уж, и забыла причину раздора, а Шурик не возвращался. Пришлось мне идти с повинной к его родне. Тетка удивилась, увидев меня:
-Полина, зачем тебе Шурик? Он сказал, что вы развелись. Теперь у него новая девушка.
Я, благодаря тете, узнала адрес той девушки и нагрянула к голубкам в гости.
-Добрый день! А Сашу позовете, девушка? - мне хотелось быть вежливой.
Девушка ехидно ухмыльнулась и перед моим носом захлопнула дверь. Я молча ушла.
...Саша вернулся через год. А у девушки родилась дочка Настя. Я все годы виню себя за то, что тогда выгнала мужа. Возможно, и не было б той девушки, которая прытко "подобрала" моего временно оставленного мужа и родила от него дочку. Я стала еще больше угождать мужу, трепетнее относиться к нему, любить без границ.
Мы с Шуриком никогда не затрагивали, не обсуждали тему его внебрачной дочки Насти. Казалось, затронь её и вся наша семья рассыпется, как карточный домик. Мы предпочитали молчать, не откупоривать опасное.
Подумаешь, от побочной девушки ребенок. С кем не бывает. Пусть эти хищницы не подкладываются под чужих мужей!
Так и жили мы с Шуриком. С годами он стал потише, смиреннее, сговорчивее. Зазнобы испарились. Саша все больше в доме сидит, телевизор смотрит. Наш сынок рано женился, трех внучат подарил. И вот, на тебе.
Объявилась, спустя много лет, внебрачная дочка Настя. Просит, чтоб приютили её дочку.
Призадумаешься тут. Как обьяснить Ване появление в нашей семье чужой девочки? Он-то не знает о похождениях своего папы в молодые годы.
...Безусловно, мы оформили опекунство над пятилетней Алиной. Настя умерла, её земная дорога закончилась в тридцать лет. Всякая могила травой зарастает, а жизнь продолжается.
Шурик вызвался поговорить с Ваней по-мужски. Наш сын, выслушав исповедь отца, резюмировал:
-Родители, что было, то быльем поросло, я вам не судья. А девчонку надо принять. Это ж родная кровь.
Мы с Сашей облегченно вздохнули. Правильный у нас сынок, сердобольный.
...Алине сейчас шестнадцать лет. Деда Сашу обожает, секретничает с ним; меня бабулей зовет и говорит, что она - вылитая я в молодости. Я беспрекословно соглашаюсь...
@ Яла ПокаЯнная

Паспорт



Ох и страшная же она получилась на паспорт-то! Катя аж зажмурилась от ужаса, но фото не исчезло. Неужели вот этот бурундучок с редкими волосёшками и тусклым цветом глаз она, Катя-карамелька, как звали её в детстве и юности?
- Катенька, у тебя глазки, как звёзды, сияют, озаряя светом всё вокруг! – с гордостью говорила баба Тина.
Бабы Тины давно нет. И свет из глаз ушёл. Наверное, тоже давно. В борьбе с суровыми жизненными реальностями. Когда потеряешь всех близких и приходится выживать на копеечную зарплату, тут уж извините, не до света.
Катя усмехнулась про себя. На самом деле она думала, что всё ещё не так плохо. В конце концов, ей всего лишь 45 лет. Правда, поздравления с утра сыпались не радостные. В основном присылались открытки с надписью «Баба-ягодка». Обязательно советовали встретить любовь всей жизни (ага, прям очередь стоит). Коллега Лариска даже пожелала ребёнка. Потом, правда, сама себя поправила словами: «Ну, родить ты, скорее всего не сможешь уже, да и когда ребёнку будет 10, тебе 55 исполнится, не смеши людей, старушка! Уж живи тогда для себя!».
Катя справляла день рождения одна. А уж хуже этого ничего не могло быть, по её мнению. Все эндорфины передохли, так она себе мысленно говорила. Нет гостей. И торта праздничного нет. И подарков. Потому что одна она совсем. Её бабушка с дедушкой воспитывали. Деда рано не стало.
- Так и жили две девочки – маленькая и старенькая, - шутила баба Тина.
Она строчила на машинке, словно сверчок. И Кате навсегда впечатался в память кадр – залитый солнцем паркетный пол с половичками, что ткала бабушка. Колыхаются ситцевые занавески в цветочек. На столе стоит букетик ромашек. И бабушка – маленькая, сухонькая, с беленькой длинной косичкой, стрекочет на машинке, улыбаясь ей, Кате. Пахнет счастьем.
Бабушки не было уже пять лет. Катя работала в конторе. Пыталась, отчаянно пыталась устроить личную жизнь. И на сайтах знакомств, и в соцсетях, и через подруг. Не получалось.
- Как-то всё не то. Не могу я. Надо же, чтобы любовь, - делилась она с коллегой Лариской.
- Ты дура? Любовь? Часики тикают, ау, подруга! Это 18-летние красотки могут о любви мечтать. У тебя времени нет на такие глупости. Надо пристроиться к кому-то и просто жить. Найти любого мужика. Ты на себя в зеркало последний раз когда смотрела? – рубила правду-матку Лариска.
Катя любого не хотела. А вот в зеркало смотрелась каждый день. Но почему-то не видела себя. Только теперь, когда пришло время документ менять в 45 лет, вдруг отчетливо увидела. На той самой злополучной фотографии.
- Какая я стала. Страшная. Толстая. Пресная. Тусклая. Господи, что же со мной приключилось? Где я свернула не туда? Ещё о любви мечтаю! Права Лариска. Дура и есть дура! -думала Катя, подходя к дому.
Кумушки у подъезда что-то живо обсуждали.
- Добрый вечер! – прошептала Катя и хотела прошмыгнуть в подъезд, как мышь.
- Толстая мышь, - тут же добавила она про себя.
- Вот, Катерина, погляди. Соседи новые. Мужик-то вроде ничего такой себе, но странный. Пацанёнок хулиган. Дерётся, ругается, старших не уважает. Агрессивный. Зачем в нашем дворе такой гадёныш? Ох, и хорошо, что у тебя детей нет. Представляешь, вот такой же бы придурок родился! – в унисон произнесли кумушки.
Катя остановилась. Наступили на больную мозоль – детей она хотела безумно. Только вот по показаниям здоровья родить не могла. Но никогда и никому об этом не говорила. Не хотела, чтобы жалели. Это первое. А второе – называть ребёнка, какой бы он ни был, такими словами, нехорошо, так Катя считала. И покосилась в ту сторону, куда показывали дворовые дамы.
Мальчик. На вид – лет 11. Светловолосый, худенький. Глаза очень синие, в обрамлении пушистых ресниц. Словно спустился с небес маленький ангел. И тут мальчишка показал неприличный жест. Наверное, ей, Кате.
- Чего смотришь? Иди отсюда! – показал ещё раз.
И убежал.
- Видела? Противный какой! – покачали головой тетушки.
Утром Катя вышла за клумбой ухаживать. Цветы были её увлечением, она обожала смотреть, как из крохотного семечка из матушки-земли появляются хрупкие, прелестные создания.
- Вы всегда нарядные, вы всегда красивые! – лепетала им Катя.
Она и торф заказывала, и сорняки полола, и поливала. Мечтая, что у неё когда-то будет свой сад. И домик будет, и банька, и лавочка расписная, где можно потом посидеть с чашкой чая и карамельками, похрустеть, поглядеть на звёздочки. Передать приветы тем, кто ушёл.
Клумба была безжалостно разорена. Цветы выдернуты и растоптаны. Они безжизненно лежали, такие нежные, недавно подставляющие свои цветочные личики солнышку.
- Это… как? Это… зачем? – и Катя, в свои 45 лет, разрыдалась, как малыши.
Она собирала цветы, клала их в подол платья, дула на них, словно пытаясь оживить. И снова плакала.
Тут почувствовала на себе чей-то взгляд. Вчерашний мальчик. Он стоял и улыбался.
- Ты? Ты их уничтожил? – вырвалось у Кати.
Он кивнул с наглой усмешкой и рассмеялся. Чувствуя гул в ушах, Катя услышала, как с балконов ругались на мальчишку жильцы. Некоторые даже матерились. Он привычно показывал тот неприличный жест и смеялся.
Катя сделала шаг вперёд. Вытянула цветы на руках. И заговорила. Про то, что они хотели жить. И радовали людей. Много про что ещё. Она не ругалась, только всхлипывала и просила не уничтожать то, что так прекрасно, что послано на землю ради нас, чтобы души наполнялись светом и любовью от одного только созерцания.
Мальчик в растерянности слушал некоторое время.
Потом громко выругался и убежал.
- Гадёныш! – неслось со всех сторон.
Позже Катя увидела его отца. Высокий сутулый человек, который стремился как можно быстрее пройти мимо. Под глазами мешки, одет вроде бы прилично, но как-то неряшливо.
- Катерина, мужик бесхозный, мы узнавали! Жена родами умерла, вот это чудовище на свет появилось. Максимкой зовут пацана. Отец какой-то специалист хороший. Но пьёт. Работает, как это модно сейчас говорить, по удалёнке. Типа компьютерщик. Дома у них ремонт отгрохан, они ж тут квартиру-то недавно купили. Деньги есть, а растёт такой паразит. Папане не до него, видать. Можно бы тебе мужика-то к рукам прибрать, ты ж одинокая. Но с таким довеском мы тебе не посоветуем, обходи стороной! Ужасный ребёнок, злой! – проинформировали Катю соседки.
продолжение следует...

Ей было по-прежнему до слёз жаль свою клумбу. И она рыдала, глядя на своё фото в паспорте.
- Унылая щекастая дурища! Ох, в кого же я превратилась! Права была та женщина в фотоателье, когда я ей сказала, что мне фото не нравится. Нечего на зеркало пенять, если рожа кривая! Вроде в шутку мне бросила, видать, допекла я её, всё перефотографировать просила. Думала, лучше получился, а не получалось! Зачем я живу? Вот, пишут, что нужно искать своё предназначение. Моё в чём? Никчемная, одинокая. Старая уже. Семью не завела. Карьеру не сделала. Ребёнка не родила. Цветы хотела сажать для красоты и те не нужны окружающим, - думала Катя.
Сама смотрела в окно. Там как раз гулял тот мальчик, Максимка.
Дождик шёл. А он в одних шортиках и в футболке. Качается, мокнет и никуда не уходит. Катя с утра оладушек напекла. Они вышли маленькие, пышненькие, золотистые. Повинуясь внезапному порыву, она вскочила, взяла тарелочку и выбежала во двор.
Подошла к мальчику. Протянула ему угощение.
- Бери, кушай. Вкусные же, меня бабушка научила стряпать. Хочешь, я тебе чайку вынесу! – улыбнулась она ему.
Мальчик побледнел. Слез с качели. Сделал шаг к Кате. И вдруг выбил тарелку у неё из рук. Золотистые оладушки упали в лужу. А он снова смеялся…
И Катю вдруг прорвало. Нет, она не ругалась. Просто рассказывала ему про себя. Про то, как трудно они жили с бабушкой. И она из ничего делала вкусную еду. Стряпала драники, жарила картошку, лепила кабачковые оладушки. Перешивала одежду. И всегда учила внучку искать в жизни хорошее. Даже если голодно, холодно и плохо.
- Если человек не найдёт, ради чего ему жить и смеяться, не будет радоваться, он зачахнет, Катюшка. Ты смотри, сколько нам Боженька всего подарил! Деревья все разные, красивые. Горы, реки, моря. Животных видимо-невидимо! Дельфины, Катенька, до чего чудесные! Мне уж их так охота вживую увидеть. Слонятки, зебры, фламинго, медвежатки, лисички, зайчики. Всё божьи творения. Надо их не обижать, любить. Мне мама моя ещё поведала, что когда-нибудь, придёт тот день, звери будут людей не бояться, а те им помогать. Дружба воцарится между человеком и животными. Доверие. Надо, как в райском саду. Чтобы свой, маленький рай здесь, на земле строить. Господь не по силам креста не даёт, испытания всех ждут. Надо очищать душу, сострадать, милосердными быть. На зло злом не отвечать, иначе погибнет всё живое, любовь спасает, только она! – шептала Кате бабушка.
Теперь она Максимке это сказала. Развернулась и пошла. Промелькнула у  неё мысль, что может, ошибалась бабуля. Может, есть такие вот, как этот Максимка. Злые сами по себе. И не проймешь их никаким добром.
Она не видела, как плачет на улице мальчик. И слёзы его под дождём были не видны. Мокро же. Как собирает им же выкинутые в грязь оладушки. Уносит их сторону и крошит птичкам. Ему очень хотелось скушать хоть одну, когда протягивала та тётя. Может, она и правда добрая?
Только Максимка уже привык жить в своей игольчатой шкурке. Так было проще и легче. Он вроде бы никого не любит и его тоже – никто. Можно вести себя, как хочешь, обижать, делать плохо. Ну и что. Пусть его ругают. Только бы никогда не слышать в свой адрес слов отца:
- Это из-за тебя она умерла, чудовище.
Если бы умер он, Максимка, то та красавица с белокурыми волосами и огромными синими глазами, его мамочка, осталась жива. Пусть бы его, Максимки, не было, зато мамочка была бы здесь. Сколько раз, поднимая глаза на небо, он мысленно просил:
- Верните маму сюда! Меня заберите. И папа тогда не будет пить. Они с мамой будут друг у друга снова, как раньше.
Поначалу Максимка рос, ластился к отцу. Но… натыкался на стену отчуждения. Потом, когда отец сам стал делать попытки сблизиться, Максимка огрызался и убегал. Он не хотел больше общаться, обида точила внутри. Так и текло время. Ему было хорошо в этой скорлупе злости на весь мир. Он привычно доводил людей, те его ругали. Отец будто выходил из своего вечного сна и пытался что-то делать, улаживал конфликты, возникающие из-за Максимки, тогда мальчик думал, может, папа и правда его хоть немного любит? И он ему небезразличен на самом деле...
Они переехали на этот, новый адрес. Всё было как прежде. Максимка пакостит. Его ругают. Все, кроме вот этой тётеньки. Она была нисколько не похожа на его прекрасную маму. Только обидев её, вдруг возникло чувство, что он сделал больно своей маме…
С утра он попросил у папы денег. Тот, не спрашивая на что, привычно дал. Мальчик пошёл в магазин. На кассе попросил цветы, которые растут перед домом.
Продавец протянула пакетик семян.
- Нет, мне другие. Они такие, стебель, там цветок качается. Их давайте, - принялся объяснять мальчик.
- Так ты их посади вначале! По одному семечку, в землю. Полей потом. Они и вырастут! Маме хочешь помочь? – рассмеялась продавщица.
Максимка вышел, прижимая к себе пакетики. Стемнеет и он пойдет на эту самую клумбу. И посадит. Потому что … плохо ему на душе. Раньше вредил и было нормально. А теперь – плохо.
Вдруг вспомнил слова той женщины. С ним давно так ласково никто не разговаривал. Ругали в основном. А ему больше всего на свете хотелось, чтобы кто-то прижал к себе, прикоснулся, погладил по волосам. И ушёл бы это липкий страх, не стали бы приходить чудовища по ночам.
Однажды Катя привычно подходила к дому. На клумбу она старалась не смотреть с той поры. Больно было. И вдруг увидела их. Изящные космеи словно приветствуя её, кивали, поражая своей простотой и великолепием одновременно. Немного их было. И посажены то тут, то там. Соседки? Катя невольно улыбнулась. Слева увидела его.
И где-то внутри ожила догадка – это же этот мальчик! Он их посадил. Катя метнулась домой. Вчера она манник пекла. Завернула в салфетку и во двор.
Подошла. Смотрит исподлобья и молчит.
- Здравствуй, Максим. Я тут тебе манника принесла. Не бросай его, пожалуйста, только. Еду нельзя бросать, милый. Хлебушек особенно. Лучше птичкам отдать, если что, - проговорила Катя.
- Я и отдал, - буркнул мальчик.
- Что? – переспросила Катя.
- Ну тогда, вы принесли которое. Я собрал потом и отнёс птицам, - он по-прежнему не смотрел на неё.
Катя приблизилась, почувствовав, что бьётся сильно сердце. Что она делает? Это чужой ребёнок, обижающий всех вокруг.
- Это ребёнок, который хочет, чтобы его услышали! Обними его! – прозвучало в голове
И Катя прижала к себе Максимку. Шептала ему про то, что он очень красивый и хороший малыш, просто запутался. И он не один, у него есть папа. И мама, которая не рядом сейчас, но рядом мысленно. И когда-нибудь он её увидит.
- Я правда увижу маму, тётя? Это прям точно-преточно произойдет? – робко, совсем непохоже на него, переспросил мальчик, подняв к ней перепачканное личико и глядя своими удивительными глазами.
- Конечно! Только не скоро. Но ты не грусти. Мы всех наших близких увидим. У меня там баба Тина. Она знаешь, какая хорошая! Ой, сколько у нас с ней всего было! – рассмеявшись, принялась рассказывать Катя.
Соседи только диву давались. Проказливый Максимка ел манник. Рядом сидела одинокая Катя, которая ему что-то увлечённо вещала.
Никто не слышал, как на втором этаже открылась балконная дверь. И мужчина, с заросшим щетиной лицом и больными глазами, удивлённо смотрел во двор. Он впервые за последнее время слышал звонкий смех своего сына. И его Максимка никого не обижал, ничего не делал плохого. А от души радовался, глядя на русоволосую девушку.
Мужчина готов был всё отдать, только бы не сказать тогда тех жестоких слов своему ребёнку. Про то, что из-за него умерла его жена. Его Маруся. Он был раздавлен горем и просто вспылил, поставив под удар своих слов самого дорого человечка на земле – своего Максимку. Бесчисленное количество раз жалел об этом, и пил, чтобы заглушить страх, ужас от потери жены. И сын был так похож на неё, Марусю.
Наполовину пустая бутылка полетела в мусорное ведро. Он быстро умылся, почистил зубы. Сейчас, сейчас он тоже выйдет во двор. Только бы Максимка продолжал смеяться. И не ушла бы та девушка. Может, там, на небесах, решили сжалиться над ним? И среди всей безнадеги возьмёт, да и произойдет что-то хорошее?
- Папа! Папа, а это Катя! Папа, она так вкусно стряпает! Вот, я манник весь доел! Извини, я тебе не оставил. Я не знал, что ты спустишься, папа! – без остановки говорил его сын.
Незнакомка улыбалась. И он подумал про себя, что у неё удивительные глаза – как звёздочки. Сияют, озаряя всё вокруг.
И даже нашёл в себе смелости произнести эти слова. Долго они еще беседовали. И выяснилось, что мечты у них, оказывается, одинаковые – про сад, баньку, самовар и карамельки.
- И цветы ещё посадим. Много пусть их растёт в саду нашем. Я умею, уже сажал! – с гордостью добавил Максимка.
А когда они гуляли втроём вечером по улицам, Катя вдруг подумала, что симпатичная она! Ну и что, что не модно-худой нынче у неё вид, но в каждом же своя изюминка, чего себя изводить-то! Просто фото то … получилось неудачное, да и всё! Зато глаза у неё, как звёзды, вот, Максимки папа так и сказал.
К тому же паспорт можно поменять - при замужестве и смене фамилии, например. Тогда и фото возьмёт да и выйдет удачное! Влюблённые все красивые!
Земной день закончился. На небе ласково коснулись друг друга крыльями два ангела.
- Что ж, дорогой Нежнейший, на земле на одну счастливую пару стало больше. И на ребёнка. Мы славно провели этот день! Вперёд, работы впереди ещё много! Пора бы людям уже уяснить – что порой предназначение состоит в том, чтобы быть причиной счастливых перемен в чьей-то жизни и подарить другому своё тепло!
@ Татьяна Пахоменко

Дитя гор



Анжелика бежала от роддома. Ей вслед несся плач ребенка, оставленного навсегда, а ее голова была уже забита другим: где бы взять денег на выпивку на сегодняшний праздник?
Плач малыша растаял в воздухе, как и надежда на то, что родившая его вернется.
… Этот малыш лежал все время лицом к стене. Его переворачивали лицом к людям, но он упорно разворачивался к стенке и молчал. После того дня от него ни разу не слышали крика. Казалось, что он повзрослел лет на двадцать. Все, и работники роддома, и будущие роженицы, и те, кто родил, жалели его. Но не больше, у всех были свои проблемы и проблему маленького человечка решать никто не хотел. Своих полно проблем, успокаивали люди свою совесть.
Однажды в роддом поступила роженица. Ее привез муж и родственники. Из их разговоров медперсонал понял, что роды не первые, но врачи из горной местности, откуда и приехали, переживают за здоровье женщины, поэтому и направили ее сюда. Роженицу определили в палату, она зашла в нее и поздоровалась со всеми. Говорила она с сильным акцентом, но понятно. Она быстро перезнакомилась со всеми лежащими в палате.
Обследования начались на следующий день. Ничего критичного врачи не обнаружили, но отправлять обратно женщину не стали. Могло растрясти по дороге. Она была юна еще, и все за глаза стали называть ее Дитя гор.
Врачи прописали ей бывать больше на воздухе, и она постоянно гуляла. И после одной такой прогулки Дитя гор успешно разродилась девочкой. Как выяснилось, это была третья девочка в семье. Муж был рад девочкам, но, как и все мужчины, неважно где живущие, хотел сына, наследника.
Женщины, родившие детей, переводились в палаты, которые находились рядом с комнатами, где находились младенцы. Так Дитя гор познакомилась с брошенным малышом. Когда она осторожно подходила к нему, он развернулся к ней лицом и с тоской посмотрел на нее. Так они смотрели друг на друга, пока нянечка не увела ее. Дитя начала расспрашивать нянечку про малыша и узнала его печальную историю. Она не понимала, как можно бросить своего ребенка, свою кровь. Молока у нее было много, и она предложила кормить еще и малыша. Медперсонал пошел на встречу.
Через два дня за ней приехал муж и она рассказала о брошенном мальчике. Муж недолго думал, и согласился на то, чтобы забрать не одного ребенка, а двоих из роддома. Заведующая роддомом была рада такому повороту событий и помогла всем, чем смогла этой семейной паре.
Через пять лет Дитя гор приехала в этот роддом и родила двоих богатырей. На выходе из роддома ее встречал муж и четверо детей. Так эта семья была награждена за когда-то сделанное доброе дело. Все дети воспитывались как родные и не было между ними различия в подарках.
… Мальчик вырос и ему рассказали правду о его усыновлении, он отказался искать ту, что родила его. Как он объяснил потом, мама не та, кто родила, а та, кто ночами не спала, отдавала себя сыну, и ни разу не напомнила о том, что он приемный.
из сети

Непорочное зачатие

Банкет по случаю юбилея шефа проходил в здании бывшего городского Дома пионеров. Ища место, куда бы прислонить свой пышный зад, Элеонора Павловна заметила свободный стул, на котором было написано крупными буквами слово из трёх букв, но выбора не было.
- Да ладно, — скептически произнесла сорокалетняя женщина, но садилась очень аккуратно, прикусив нижнюю губку.
К потолку взметнулись пробки шампанского, атмосфера наполнилась вырвавшимся на свободу углекислым газом и подхалимством. Заиграла музыка, желающие стали танцевать. Поскольку женщин было гораздо меньше мужчин, около сидящей Элеоноры нарисовались сразу три претендента её ангажировать на Белые розы, и перебивая друг друга, стали уговаривать с ними потанцевать.
Млея от такого внимания к своей персоне, она сделала для себя выбор и уже готова была встать, чтобы отправиться в пляс, но тут вспомнила, на чём сидит и покрылась багровым румянцем. Элеонора Петровна сгорала со стыда, представляя, что скажут о ней, когда заметят, на чём она сидела.
— Извините, я не танцую, — чуть ли не плача, вымучено выдавила из себя сорокалетняя женщина.
Уткнувшись в тарелку, она просидела больше часа, отказывая всем претендентам.
Но от судьбы было не уйти.
— А сейчас игры, — объявил в микрофон ведущий, — Первая игра - со стульями. Играют все дамы. Сколько их у нас? 9 представительниц прекрасного пола. Всех дам прошу вместе со своими стульями пройти в центр зала. А вы, — ведущий обратился застывшей на своём месте Элеоноре Павловне, — Почему не выходите? Давайте, давайте, нечего сачковать.
— Извините, я не могу. Я плохо себя чувству.
— Элеонора! — рявкнул со своего места хорошо поддатый юбиляр, быстро присоединяйся к игре или отправляйся домой! Не надо портить людям праздник своим кислым видом, поняла?
— Но, Генадий Владимирович, ...
— Никаких но! Не задерживай веселье! Двигай своей матрёшкой, в темпе! Или в понедельник можешь на работу больше не приходить!
На ватных ногах, словно зомби, Элеонора Павловна поднялась со стула.
— Вот и прекрасненько! — попытался ей помочь тамада, взял её стул и понёс в центр. Только там он заметил, что на нём написано.
— Прошу внимания, — обратился он ко всем присутствующим, когда к нему наконец-то дошла бедная женщина, — Именно этот стул, который у меня в руке, станет тем единственным стулом, на который усядется финалистка, так как этот стул счастливый, — завершив свою речь, он продемонстрировал всем надпись на нём.
— Так вот почему ты с него вставать не желала и весь вечер просидела на нём, — гигикая произнёс шеф, — Не забудь на ночь принять противозачаточное.
Зал разразился диким хохотом.
— Этот тоже только лежит, как и ваш, Генадий Владимирович, — успела произнести Элеонора Павловна до того, как потерять сознание.
из сети

Замерзший, худой кот сидел на краю обледеневшего за ночь тротуара и провожал глазами спешащих прохожих. Невесомые снежинки одна за одной падали на кончик ржавого носа и тая от горячего, нездорового тепла крошечными капельками стекали вниз.
«Сейчас. Сейчас он соберет последние крохи сил в лапы и попробует еще раз. Не для себя, он уже пожил свое. А вот ему... Ему обязательно должно повезти». Кот оглянулся и с отчаянием посмотрел на припорошенный снегом холмик из которого торчал кончик рыжего, похожего на надкусанный бублик хвоста. Хвост принадлежал щенку. А, может быть, это щенок принадлежал хвосту. Иногда кот терялся в догадках кто же главнее в этом рыжем тандеме. А иногда просто принимал все как есть. Ведь какая собственная разница, правда? Главное, что с хвостом или без хвоста щенок был. Появился в одно мгновение рядом и перевернул в одночасье вверх ногами всю размеренную, наполненную беспросветным одиночеством, кошачью жизнь.
С того самого дня, беспризорный, потрепанный годами уличной жизни кот, почему-то совершенно расхотел умирать. Стала ли виной тому щенячья любовь к жизни, прилипшая к коту не хуже приставучего репья, или проснувшиеся вдруг в коте чувство отцовства…. Неважно. Важно лишь то, что теперь у кота появился повод продолжать бороться дальше. Искать в мусорных баках остатки выброшенной людьми еды, обвивать черным хвостом неуклюжие щенячьи лапы и прятаться от уличного равнодушия в тепле преданных, похожих на черные бусины щенячьих глаз.
А потом пришла зима. Пришла неожиданно. Припорошила за ночь изученные наизусть городские тропинки, укрыла холодной белоснежной россыпью кучу потемневших, опавших с деревьев листьев и колючим ежом заколола подушечки лап. Зима пришла за данью. И в один из декабрьских дней пробралась в самое сердце рыжего, вертлявого и такого дорогого коту, щенка. Кот старался изо всех сил. Согревал дрожащее тельце собственным скудным теплом, слизывал шершавым языком скатывающиеся по щенячьей морде и тут же замерзающие на холодном ветру кристаллики слез. Тыкался лобастой головой в жесткую, промерзшую и превратившуюся в колючки рыжую шерстку… Пока вдруг не вспомнил…
«Боги! Кошачьи Боги! Ничего. Ничего, потерпи мелкий. Я справлюсь. Они услышат! У меня еще две жизни в запасе. Я отдам! Ты только дождись … дождись меня».
Грязный худой кот встряхнулся и, не щадя лап, снова бросился в сторону площади.
- Боги кошачьи! Помогите! Не для себя прошу! – он вновь метался между спешащих по своим делам людей и не хрипло, надрывно мяукал. Цеплялся лапами за людские ноги и отброшенный в сторону очередным брезгливым пинком вскакивал. Словно не чувствуя боли, начинал все сначала. Вторая попытка, третья… «Ничего. Ничего, он справится. Они услышат! Не могут не услышать! Только бы не опоздать… только бы…»
- Бешенный что ли? – девушка, что вот уже несколько минут наблюдала за мечущимся по площади котом удивленно посмотрела на мужа.
- Не знаю, но в настойчивости ему точно не откажешь,- хмыкнул мужчина и увидев, как от очередного пинка черный кот распластался на припорошенным снегом асфальте поморщился, - Не нравится мне все это. Пойдем, посмотрим?
Двое людей, зябко ежась от пронизывающего декабрьского ветра пересекли площадь и нагнувшись над замершим животным переглянулись.
«Услышали! Они услышали! Я сейчас, я быстро, - распластавшийся неживой черной кляксой кот вдруг вскочил и резко отпрыгнув в сторону просительно посмотрел на пару, - Мяу? Мяу?? Ну пожалуйста! Пожалуйста…, – еще один прыжок в сторону.
-Мяу!?
Мужчина сообразил первым. Схватил за руку девушку и сделал шаг в сторону призывно мяукающего животного.
Сто метров. Поворот… Открывшиеся взору мусорные баки. А возле них, на заснеженной картонке, торчащий из сугроба, словно надкушенный бублик, хвост.
- Щенок! Сережа, это же щенок!
Люда в два шага оказалась рядом и стряхнув с дрожащего комочка снежные хлопья, всхлипнула, - Господи, да он же совсем замерз!
Девушка сняла с шеи теплый шерстяной шарф и приподняв худое, заледеневшее тельце, с помощью мужа укутала в нагретую собственным телом ткань найденыша, 
-Все маленький все! Мы здесь! Сейчас…Сейчас, потерпи!
- Сережа, скорее!
- Беги, я догоню. Мужчина проводил взглядом торопящуюся в сторону дома, прижимающую к груди кокон из шарфа жену и, развернувшись, в упор посмотрел на застывшего изваянием черного кота.
- Спасал значит?
-Мяу, - кот понуро опустил голову, а потом и вовсе свернувшись колечком на той самой картонке спрятал под хвостом горячий нос.
- И что? – не успокаивался мужчина,- Так и будешь лежать?
Кот удивленно приподнял морду, не понимая, чего от него хочет Бог и вопросительно моргнул глазами. «Он уже все сделал! Отдал предпоследнюю жизнь, чтоб жил тот, другой. Он успел. Он справился. Или им мало?»
Кот встрепенулся. Вскочил на лапы, обошел вокруг неподвижно стоящего мужчины, а потом… упал. Подтянул замёрзшие, ноющие от ушибов лапы под впалый живот и зажмурился.
«Забирай. Я готов. Забирай последнюю! Я пожил свое. Только он… пусть он будет счастлив…»
Большая теплая ладонь подхватила простившегося с последней жизнью кота под живот и одним ловким движением сунула за пазуху. Почувствовавший согревающее тепло кот, напрягся. Растопырил лапы и кое-как протиснув морду в щель расстегнутой у ворота куртки вопросительно мяукнул.
-Такой преданный и такой глупый,- идущий в сторону дома мужчина легонько щелкнул ничего не понимающее животное по носу и наглухо застегнув молнию куртки быстрым шагом поспешил за скрывшейся за поворотом женой.
******
Сытый, довольный черный кот лениво развалившийся на широком белом подоконнике счастливо жмурился. В нескольких метрах от него, прямо по середине большой светлой комнаты, натужно пыхтя и то и дело недовольно поскуливая, гонялась за собственным, похожим на надкусанный бублик хвостом, вертлявая молодая собака.
- Откусишь ведь! - Кот фыркнул и прогнув спину одним грациозным прыжком оказался рядом. По привычке обвил лапы рыжего недоразумения, которому теперь едва ли доставал до груди, черным хвостом, ткнулся в поджарый бок мокрым носом и затарахтел.
- Знаешь, а они хорошие, - потерлась о кота, переставшая крутиться рыжая собака, - твои Кошачьи Боги.
-Хорошие, - фыркнув согласился кот.
- Грустные вот только,- не унималась собака,- это все, наверное, потому, что с детишками у них никак не получается. Чувствуешь, как они грустят? Совсем уже отчаялись…
- Все будет хорошо.
- Правда?
- Конечно.
- Подожди,- встрепенулась рыжая собака, -Ты все-таки смог, да? Дозвался? Но как же? Как же тогда ты сам? Ведь это была последняя твоя жизнь! Неужели ты обменял ее на их счастье? А обо мне? Обо мне ты подумал? Ведь я же не могу без тебя! Ведь я же…
- А ну успокойся! - Кот прижал лапой взволнованно стучащий по полу собачий хвост и широко зевнул, - Никуда я от тебя не денусь, бестолковый.
-Но…,- не унималась собака, -Но как же, ведь тогда, в декабре…твоя предпоследняя жизнь?
- В декабре, - загадочно сверкнул глазами домашний, черный кот… Знаешь, Бублик, тогда, в декабре, я наконец-то понял одну простую истину: настоящие Кошачьи Боги, жизни не забирают….

Автор Ольга Суслина.

Я вам скажу так, наша бригада делится на 3 части: 
- Пьющие 
- Закодированные 
- Закодированные дважды 
Так вот из закодированных дважды, я намолотил больше всех и начальство выдало мне 3 путёвки в Тайланд. Мне, моей жене, и на Лидию Сергеевну, мою тёщу. Тёща заявила что она едет обязательно, потому что Тайланд это её любимая африканская страна. 
 Мечтаю - говорит увидеть родину кенгуру. 
Собрали 2 сумки: в той что поменьше все наши вещи, 15 пачек макарон, 19 банок тушёнки, а в той что побольше тёщин купальник. 
Приехали в Тайланд, поселились в гостинице, поели тушёнки с макаронами в номере и пошли на обед, а после обеда на пляж. 
Там отдыхающие катались на надувном банане, когда мы с женой сели на банан. Инструктор попросил подождать еще 6 человек для комплекта. 
Тут к нам присоединилась тёща, банан ушёл под воду утащив за собой катер вместе с инструктором, акула напала на тёщу неожиданно! Укус на спине был такой огромный, что акула от полученных ранений ушла сразу же на дно. 
 Потом тёщу увлекло зрелище когда катер потащил за собой парашютиста, ну раздумывала она не долго. Два тайца в предвкушении шоу, накинули на её могучие плечи двойные кожанные ремни и сказали "GO!". Катер поехал - тёща начала разгон. Снося на своём пути замки из песка, шезлонги, зонтики и зазевавшуюся публику.  
Подбежав к воде, она поджала ноги и пошла над водой на бреющем, потопив при этом 2 гидроцикла и 3 катамарана. Когда тёща отдалилась от берега, народ на пляже замер в ужасе. Она неслась прямо в борт нефтеналивного танкера. Танкер увидев угрозу справа дал тревожный гудок, тёща видимо с испугу дала ответный. И стала набирать высоту, она находилась как раз над танкером когда стропы парашюта лопнули. От верной гибели танкер ушёл на вёслах. 
 На следующий день мы поехали на сафари. Когда мы проезжали мимо бегемотов, я остолбенел. Если бы на них была одежда, я бы подумал что приехали тёщины родственники, но шутить по этому поводу не рискнул. Где то на 5 км пути на нас напал бабуин и попытался отобрать у тёщи корзину с продуктами, за что и был жестоко наказан, она засунула его голову подмышку и пошла на удушающий. Бабуин тут же попросил пощады, и показал паспорт гражданина Таиланда. 
 Проехав еще метров 800, мы увидели огромного тигра. Зверюга сидела под деревом и что то жевала. Инструктор сказал: 
- Кто не побоится покормить зверюгу колбасой, тот получит шоколадку!  
И тут же достал из бардачка батон варёной колбасы. Через 10 минут тигр и Лилия Сергеевна мирно обедали сидя в тенёчке. Зверюга как и положено ела колбасу, а тигр шоколадку. 
На следующий день мы поехали в аквапарк, когда тёща вышла из раздевалки наступила гробовая тишина, не пели даже птицы, рыбки в аквариуме сбились мордами к стеклу. Одета Лидия Сергеевна была в купальник 1953 года, и всем сразу стало понятно от чего умер Сталин. 
Мы с женой пошли на горку и позвали с собой тёщу, что оказалось большой ошибкой. Мы с супругой съехали по желобу, влетели в трубу и вылетели в бассейн. 
 На следующий день мы пошли в тайский ресторан. Там подавали морепродукты , мы заказали омаров. Рядом с нами омаров ели немцы помогая себе щипцами. 
 Лидия Сергеевна положила своего омара на кусок хлеба, и съела полностью. 
Звук был такой как будто кто- то в стиральной машинке полоскал щебень. Владелец ресторана взял у тёщи автограф. Когда подавали черепаховый суп, официант спросил: 
- Вам черепаху с панцирем? 
Немец сказал на ломанном русском, если с панцирем оплачиваю я! 
Тёща ответила ,если платит он, черепаху можно даже не варить! тащи так!  
Сколько бедная черепаха не упиралась лапками, в щёки Лидии Сергеевны, её это не спасло. 
Нижняя челюсть немца лежала на тарелке, владелец ресторана попросил тёщу расписаться на своём плече, чтоб потом сделать с этого татуировку. 
На следующий день мы пошли к океану, прощаться с Таиландом и бросили с женой 2 монетки на счастье чтоб вернутся сюда опять. Тёща бросила в океан банку тушёнки, и я понял что теперь мы вернёмся сюда обязательно.


Автор: Игорь Маменко

Их разлучили в детстве. Времена такие. Не справлялись. Или не хотели...
Вот и уехали с роддома вместо двоих детей с одним. Даже выбирать толком не пришлось - близнецы же. Одинаковые. Взяли того, который под руку попался. Виталькой назвали.
Подписали отказную на второго и были таковы. А от слов нянечки старенькой, что все про связь близнецовую твердила - отмахнулись. Мало ли какая там связь. Жизнь-то с одним проще будет, всё не два рта под боком.
Так и зажили. С одним. По-простому. А о втором и вовсе со временем позабыли. Нет его и все. Значит, и не было никогда.
А то, что сын один мается – это возраст такой...
Сначала вот в детсаду возраст. Капризный, спасу нет. Ищет все чего-то, куксится. Все ребятишки кучками - песочницы, качельки. Догонялки вот опять же. А Виталька как ломоть отрезанный, на столе забытый. Один...
В школе вот, тоже возраст. Двойки, драки. У директора в кабинете, как у себя у дома. Прямо к знакомому стулу проходит. Садится, дерзит. А взгляд больной. Маетный. Сам не знает, чего надо, чего не хватает.
Просто злит всё, раздражает. Будто душа на двое порвана, а ниток таких, чтобы сшить - не придумали. Больно. Выть хочется.
А всё же в институт поступил - чудо, не иначе. Спал, правда, почти все лекции, филонил. Компания дурная появилась. Выпивать, курить начал… По кривой дорожке пошёл.
Так и говорили соседям: «Дом – полная чаша, семья… Чего, дураку такому, не хватает?»
А Витальке не хватало. К двадцати годам до агонии, до скулежа не хватало. Стену ногтями царапал, с ума сходил. А потом поутих вроде.
Щенка-замухрышку в дождь с улицы притащил. Сказал с ним жить будет. Ругались конечно. Вонь да грязь дома, кому приятно? А он стеной встал. А через месяц и вовсе на съемную квартиру съехал вместе с собакой своей. Подработку нашёл. Институт поменял - на кинологическое перевелся.
«За ум взялся!» - выдохнули.
А он сгорел почти. Только за псину свою и держался. Гулять, кормить надо. Сдохнет ведь без него, кому ещё нужна-то на улице будет...
Вот и учился Виталька. Работал вечерами, чтобы угол у собаки свой был. Миска чтоб до верху наполненная. А сам – как придется. Иногда и вовсе поесть забыть хотелось. Да только у Ворона – так щенка черного, размером с волкодава вымахавшего, назвал – не забалуешь. Прикусит запястье. Рыкнет. И тянет, как вол, в сторону мисок своих. Ешь!
Ел, конечно... Не из мисок, понятно. Тарелку на стол ставил. Пельмени, котлеты. Голубцы вот иногда. Уж больно вкусные были. В соседней палатке на развес продавались.
Садился потом на пол, к стене спиной прислонялся, а голову к морде собачьей, улицей и дождем пахнущей, прижимал. И выли вместе. Как соседи терпели только?
Так и дотянул до диплома. А там профессор старенький помог, черт его знает, чего в студенте балбесе увидел. В центр кинологический определил. Не миллионы, понятно. А все ж поболее подработок ночных копеечка. И Ворона вот с собой брать можно.
Виталька натаскал за эти годы пса-то. Научил. Всю практику, считай, на нем и оттарабанил. С полуслова хозяина понимала дворняга здоровенная. А иногда и вовсе… Взгляда хватало.
Эти взгляды меж ними двоими особенными были. Будто канатами друг к другу притягивающими. На плаву удерживающими. И не понять, чьи глаза кого больше в плену держат. Серые ли - человеческие, от дыры в душе, до бездны разросшейся, потускневшие. Или собачьи. Карие, теплые. Живые. Привязанностью да пониманием наполненные…
Ворон первым-то и понял... Хотя нет. Унюхал сначала. Пока хозяин его бедовый овчаров да лабрадоров молодых для разных ведомств важных натаскивал, он по территории центра гулял. Черного кобеля здесь каждый знал. До того удивительного ума и послушания собака была.
А потому и не обратили внимания, когда Ворон в автобус запрыгнул. В том автобусе поисковики-спасатели напарников своих хвостатых, «курс молодого бойца» проходящих, с занятия очередного увозили.
А раз и Ворону в автобус этот нужно, значит, хозяин разрешил. Значит Виталька его где-то рядом. А когда лай да скулеж в автобусе-то поднялся, да мат знатный, такой, что у местной дворничихи Авдотьишны уши маковым цветом зажглись - спохватились.
Да только Ворон уже что хотел – успел. Нашел, кого искал. Кого, сам себе не поверив, унюхал. И смотрел потому снизу вверх в серые глаза незнакомого мужчины, чьего кобеля, бестолково скулящего, к полу автобуса прижимал. Порыкивал.
А когда понял, что заинтересовался человек, собаку свою приструнить готов… Прикусил вместо шкирки рыжей собачьей запястье загорелое человеческое.
Так и вышли втроем из автобуса. Дворняга черная впереди, человек, что говорится, на полусогнутых с рукой в собачьей пасти, как в капкане зажатой, да метис овчара пришибленный на поводке, хвост меж задних лап спрятавший.
Виталька когда эту процессию увидел, поперхнулся. Только и смог что «Фу!» выговорить. Да только Ворону больше-то и не надо. Он свое дело сделал. Привел к хозяину душу потерянную, совсем как Виталька пахнущую.
Пусть потрепал его в автобусе выводок собратьев черно-рыжий, пока люди что к чему соображали, поводки крепкие натягивали. Он всё равно бы не оступился. Уловил же уже след. Почувствовал…
Глупости это все, что собаки ничего не понимают. Для умной дворняги два плюс два сложить - плёвое дело.
Вот и гонял теперь Ворон пыль хвостом, на людей замерших посматривая. Догадаются ли? Поймут?
Разные же с виду-то... Виталька его вон – с бородой, на медведя-шатуна похож. А этот, пришлый, лысиной гладкой, как лампочкой сверкает. (Это уж потом расскажет, что на спор побрился, а там и понравилось…)
А глаза-то у обоих, словно отражение. Серые, маетные. Родинки-кругляшки на правых висках, как радисты друг другу семафорят. И улыбки кривые. Настороженные. И тоже… Одинаковые до безобразия.
И плачут мужики оба похоже. Скупо, что ли. Украдкой. Чего стыдятся, непонятно? И не наговорятся всё никак. Хорошо, что дверь тренировочной открыта. А рыжий, после автобуса силу Ворона почувствовавший, не ерепенится больше.
Ворон, так уж и быть, потянет за поводок, у ног копии хозяина валяющийся. Выведет бестолкового недоовчара по нужде. Даст людям время для них двоих. Им оно, ох, как надобно. Такие дыры огромные в душах развороченных. Кто знает, сколько времени зарастать будут?
А слушать все же интересно. Ворон даже уши в сторону разговора тихого навострил...
Надо же, судьбы какие - будто одна на двоих поделена. С детства оба места себе не находили. Как две половинки механизма одного, друг от друга оторванные. Маялись. Только вот собаками своими и спасались.
Витька-то, близнец хозяйский, тоже охламона своего, оказывается, с улицы щенком подобрал. Тоже в рыжий загривок всю боль да печаль выплескивал. Он и в поисковики-то потому и пошел, что всю жизнь в поиске сам не зная чего был...
А сейчас вот нашел. Встретил. Будто плотину в человеке прорвало – откровенничает. Вот уж и до сегодняшнего дня добрался:
- А уж когда твоя дворняга черная моего Грача к полу прижала, - Витальке, его внимательно слушающему, рассказывает…
Ворон даже морду лапой после слов этих прикрыл. Не заржать-залаять бы! Ишь ты, Грач! Ну точно, близнецы. Даже клички, и те похожие выбрали. Одинаковые.
Видать, и правда, сквозь года да расстояния друг друга чуяли. Неразлучники.


Автор ОЛЬГА СУСЛИНА.

Черт меня дернул завести таксу. Я всегда животных любила, с самого детства в нашем доме жили и кошки, и собаки, и прочая живность. Уйдя в самостоятельное плавание, я сначала долго строила карьеру, потом мужа строила и ребенка. Не до собак было. 
В общем, мечта сбылась: мужики мою идею поддержали. Планировали купить девку, решив, что с ней меньше проблем. Ехали за щенком и воображали, что выберем самую спокойную и миролюбивую, способную ужиться с нашей кошкой. 
Ага. 
 Дверь нам открыла хозяйка таксофермы, впустила нас в квартиру. Из комнаты выплыла важная таксячья мамаша, явно измученная своим высоким статусом. Соски собаки волочились по полу. Сопровождало мать стадо уменьшенных таксячьих копий. И конечно же, мы не обратили совершенно никакого внимания на спокойных и миролюбивых девочек, сидевших на толстых попах поодаль от гостей, потому что все взгляды приковал к себе какой-то малолетний псих, бросившийся навстречу своей судьбе, то есть нам. 
 Пока я умилялась и ахала от восторга, муж отдавал деньги хозяйке. Я опомниться не успела, как получила товар, уместившийся на ладони весь целиком, кроме маленького крысиного хвостика. Всю дорогу щенок пищал, пока не нашел место под мышкой, где заснул. 
 Наша сиамская кошка очень возражала против покупки. Она, увидев, какое недоразумение теперь будет жить на ее территории, нервно дергала хвостом и фырчала. Поняв, что ее доводы никому не интересны, ушла в шкаф и сидела там четыре часа. 
 Все это время мы крутились вокруг нового члена семьи. Новый член плакал, оторванный от родной мамы, и искал ей альтернативную замену. Для этого прекрасно подошла диванная подушка, уголок которой щенок запихнул себе в пасть и начал усиленно сосать, ритмично разминая лапками оставшуюся малую часть. У сына выскочило: 
 — Муму́лю муму́лит! — эта фраза навсегда укоренилась в нашем лексиконе.  
Успокоившись, он уснул на этой же подушке. «Мумуля» верой и правдой долго служила щенку, пока окончательно не развалилась. 
 Собаке дали имя и паспорт. Теперь Жорик, он же Гоша, он же Гога, он же Жора, полностью утвердился в положении хозяина квартиры и всех ее обитателей, включая сиамскую Мусю, разумеется. 
 Поначалу кошка, считая, что она находится в первом кругу законных наследников жилплощади, качала свои права. Делала она это изящно: проходя мимо Жорика, даже не смотрела в его сторону. И внезапно — хрясь лапой — по лбу щенка. Тот — в слезы и на руки к хозяйке. Муся, полная достоинства, фланирует к окну и — до свидания, разбирайтесь сами. 
 Не знала она, наивная душа, что Жора очень быстро растет. К ее сожалению, размер стандартной таксы превышает размер стандартной сиамской кошки. И еще одна деталь, испортившая Мусе лучшие годы ее молодой и свободной жизни — характер Жоры оказался значительно противней ее отвратительного сиамского нрава. 
Говорят, мужчины не плачут — мужчины… ноют. Вот то же самое я хотела бы сказать о Жорке. Всего, что ему нужно, (а ему все время что-нибудь, да нужно), этот паразит добивается жалобным скулежом. Таким образом он добился места на кровати и на всех креслах, имеющихся в доме. Лучшие куски — ему. Все — ему! 
 Муся выразила ноту, которую пес проигнорировал. Теперь она спит на шкафу — в шкафу ее находит такса. В маленьком Мусином домике, украшенном когтеточкой, тоже спит такса. Хотя ему это нафиг не надо. Но — принцип дороже всего. 
 Я прочитала семейным лекцию об отсутствии чувства насыщения у такс. Семейные соглашались и кивали головами, как китайские болванчики. И что? Жорик за месяц набрал килограмм, по человеческим меркам — целых пятнадцать! Я усилила контроль. 
Мужчины под моим неусыпным взглядом вели себя безупречно, ни один кусок колбасы не улетел с обеденного стола в пасть собаки. Это я, дура, так думала. На самом деле, колбаса очень виртуозно летала, а Жорик талантливо ее ловил. А знаете, что их выдало? Звук захлопнувшихся челюстей: клац! И все это за моей спиной! 
 Жорка 
 В общем, я перешла на сторону кошки. Она, по моему мнению, была честной. Противники делали вид, что им на это абсолютно наплевать. К ужину подняли руки и лапы, вынеся белый флаг. 
— За жрачку продались, — многозначительный взгляд Муси говорил сам за себя. 
 — Ага, — согласилась я. 
 После появления в доме члена таксячьего племени пришлось существенно расширить круг знакомств. И я, заметьте, не считаю хозяев разных собак. Но вот о ветеринаре хочу рассказать. 
Нам повезло. Доктор Глебов оказался просто светилом науки в пятом поколении. У него прапрадед еще служил при царской конюшне. Представляете размах? Теперь мы виделись с чудесным доктором часто, если не всегда. Потому что Жорик умудрялся попадать в неприятные ситуации очень часто, если не всегда. 
Самое обидное — это то, что мы — внимательные и чуткие хозяева. Поводок для нас — святое! Для нас — да, но не для нашей собаки. Он умудрялся срываться с него правдами и неправдами. А еще он, с рождения склонный к побегам, всегда находил щелочку или лазейку, чтобы благополучно смыться. 
Над нами смеялись наши гости: мы с непроницаемыми лицами контролировали все их передвижения. Даже в туалет. И неизменно говорили: 
 — Плечом вперед. Дверь открыть. Дверь закрыть. Лицом к стене. Плечом вперед. 
 Не хватало только обыска. Мы объясняли им, что такса обязательно выберет момент, чтобы воспользоваться беспечностью неопытных людей. Гости смеялись, смеялись, пока не надоело. Поэтому пришлось строить для них гостевой домик. Накладно, а что делать? 
 Все это делалось во избежание побега, не сулящего ничего хорошего для дурной таксы. В первую самоволку он съел осу. Глебов сделал укол собаке и селфи с ней. Поржал. 
Во второй побег Жорка получил копытом по голове от лошади. У него, наверное, случилась амнезия, потому что лошадей он как не боялся, так и не боится до сих пор. Глебов сделал перевязку собаке. И укол. Обошелся без селфи. На нас смотрел косо.  
Потом Жорку покусала другая собака. Глебов сделал операцию Жорке и внушение — нам. Мы молчали виновато. 
 В следующий раз Жора сожрал какую-то вонючую дрянь. Сначала вывалялся в ней, а потом поел. Глебов смотрел на нас с профессиональным интересом: наверное он хотел написать диссертацию на тему «Основные характеристики владельцев животных с маниакальным пристрастием к самоубийству». А мы в это время стояли в дверях его кабинета и мяли в руках шапки, словно ходоки у Ленина. Глаза наши были опущены долу, а с лаптей стекала вода от подтаявшего в помещении снега. 
 А потом случилось ужасное. Однажды, сидя на своем обзорном пункте, на подоконнике, Жорка обратил внимание на симпатичную красотку, местную «мальвину» — дворняжку Белку. Так получилось, что она была одна дама на всю деревню кобелей. Во время февральских «свадеб» эта, не обремененная «социальной ответственностью», вертихвостка собирала вокруг себя целую стаю поклонников и уводила всех в лес. Может быть, ей нравилась природа. 
 Такс подумал: «А почему и нет?» На разработку плана побега у Жорки ушло не более пятнадцати минут. В это время муж топтался в дверях с охапкой дров. Пока он неуклюже поворачивал свой объемный корпус на сто восемьдесят градусов, такса на цыпочках прошмыгнула мимо его валенок. Свобода! 
 Недотепа-хозяин сложил березовые кругляки, присел, чтобы подкинуть в печь три-четыре полешка, вымел сор у печи, попил водички, почесал затылок, пощелкал пультом и только потом бросил взгляд в окно: Жорка улепетывал вместе с компанией Белкиных воздыхателей. И это мой муж, в прошлом водитель группы быстрого реагирования! После такого ему лучше всего устроиться в команду почты России! 
 Жорку искали три дня. Мои глаза покраснели от слез, а нос раздулся от соплей до размеров картошки и заслонял собой весь обзор! Зима, лес, собаки — на что еще нам было надеяться. Но мы все равно бегали по лесу и развешивали объявления на каждой остановке, на каждом столбе — везде. Муж продолжил патрулировать местные дороги, а я уехала в город — поближе к интернету в надежде на хоть какую-то информацию. 
 Ближе к вечеру в квартиру ввалился усталый супруг. Один. Он, наш сын и я разбрелись по комнатам. В воздухе висела напряженная тишина. Муся праздновала победу: она пописала в миску Жорика и завалилась спать на его «мумуле». 
 Вдруг зазвонил телефон. Я схватила трубку. Звонила наша соседка по даче:  
— Через пять минут подъезжаем. Бегите к остановке встречать своего балбеса!  
Побежали, даже шапки забыли напялить. Напротив нас остановился автобус, рейс сто шестнадцать. Мы вбежали в салон и видим картину: наш Жорик сидит на «камчатке», как студент ПТУ, смотрит в окно и делает вид, что ему нужно ехать дальше. Мы хватаем его, худющего, как селедку, и несем на руках домой. 
 Этот поганец, нагулявшись среди лесных красот и основательно замерзнув, решил вернуться домой и, видимо, заплутал. Чудом он не попался в зубы лисицам и волкам. Три дня такса утопала в сугробах, но свою деревню все-таки нашла. Поцеловав закрытые двери, Жорик не растерялся и отправился на остановку, почитал, наверное, наши объявления и дождался автобуса. 
Проигнорировав кондуктора, он залез на заднее сиденье и уставился в окно. Соседка, подбежавшая к транспорту позже, объяснила водителю, что пассажир — важная персона, если что — она уплатит за него, как за багаж. Жорик даже спасибо ей за это не сказал.  
Оказавшись в квартире, пес первым делом два раза поел, а потом с разбега шуганул Мусю с кресла и завалился «мумулить мумулю». Ночью он забрался в постель, устроился клубочком около моего живота и заснул, сладко причмокивая, временами судорожно вздыхая — натерпелся, бедный. 
 Жорик до сих пор с нами. Годы ничуть не изменили его подлый характер, разве что только немного смягчили. Недавно мы отметили его юбилей — двенадцать лет. Сколько это будет по человечьим меркам, не знаете? 
 
Автор: Анна Лебедева

Старый Кот грустил на лавочке, но потом случилось неожиданное...


Старый Кот вспоминал всю свою жизнь...
Вот он маленьким прижимается к мягкому тёплому маминому боку, играет с братьями-сёстрами. Они жили тогда в большой квартире, его все любили, ему даже придумали кличку...
Он уже не помнит её, давно его так никто не называл... Не помнит или не хочет вспоминать...
А потом он оказался у Женщины, которая тоже любила его. У неё было скучно, не с кем поиграть, но зато Старый Кот любил сидеть на её коленях, петь свои песенки и сквозь прикрытые веки наблюдать, как Женщина позвякивает спицами, вяжет красивые вещички на продажу.
Жизнь казалось стабильной и спокойной, пока не случилось ужасное...
Однажды Женщину куда-то увезли и она больше не вернулась. К Коту приходила соседка, кормила, разговаривала с ним. А потом появились новые люди и молодая женщина сказала: "Кот проживёт и на улице!".
***************
Было страшно привыкать к новой жизни, в которой нет любимой Женщины, а вокруг незнакомые кошки, которые не хотели впускать его в свой круг и люди, которые гоняли отовсюду.
Но самым страшным было то, что Кот не умел добывать еду и часто оставался голодным...
И вот, в это осеннее утро Старый Кот сидел на лавочке, грелся на уже почти не греющем солнышке и вспоминал свою жизнь...
Много лет жил он на улице и за это время никто не позвал его с собой, не захотел взять домой, да что сказать, никто даже не пытался приласкать или просто сказать приветливые слова...
Маленькая девочка бежала по улице и вдруг резко остановилась и замерла перед грустным взглядом Старого Кота: "Ой, маленький, какой ты грустный. Мама, мамочка, посмотри, какой грустный котик".
За девочкой шла нарядно одетая дама: "Алиса, не подходи к нему, он наверняка больной..."
"Нет, мама, он хороший, давай возьмём его домой" - "Ещё чего!" - возмутилась мама - "Если хочешь кошку, то давай купим породистого маленького котёнка".
Женщина на успела договорить, как подъехала машину и Алиса с радостью закричала: "Дедушка, дедушка, смотри, кого я нашла! Пусть он будет жить с нами".
Пожилой мужчина подошёл к Старому Коту и вдруг: "Да ведь это Мурлыка, кот Лидии Петровны!"
Забытое имя всколыхнуло воспоминания вновь, Кот встрепенулся.
"Деда, а почему Мурлыка?" - заворковала девчушка.
"Когда Лидия Петровна принесла его домой, у него уже была кличка - Мурлыка - потому что он очень громко мурлыкал. Она решила её не менять, но часто называла Кота просто Мур или ласково Мурушка. Она очень его любила..." Старый Кот начал выгибать спину и ласкаться о ноги Дедушки, как бы в подтверждение, что да, это он и есть, Мурлыка.
"А почему она его выгнала на улицу?" - удивилась Алиса.
"Она не выгоняла, выгнала её родственница, которой досталась в наследство квартира. Лидия Петровна никогда бы так не поступила".
"Ой, папа", - вмешалась молодая женщина - он же давно живёт на улице, Лидии Петровны уже лет 8 нет. Кот уже одичал, зачем нам такой... Я Алисе предложила купить маленького породистого".
"Ох, дочка, дочка, не всё меряется породой, Алиса увидела намного больше, чем ты - большое у неё сердце" - вздохнул Дедушка и, повернувшись к Старому Коту сказал: "Ну что, Мурушка, закончились твои мучения, пойдём-ка домой".
Мужчина открыл дверцу машины и Мурлыка заскочил на сиденье. Рядом расположилась Алиса, довольная тем, что теперь у неё есть друг.
****************
Мурлыка прожил в новой семье ещё 4 года. Он стал настоящим верным другом Алисе. Мама Алисы были удивлена тем, что кот не бедокурил и не гадил по квартире и тоже смирилась с его появлением.
Когда век кошачий заканчивался, Мурлыка пришёл к Алисе, лёг возле её кровати и уснул... навсегда... Кот, которому маленькая девочка дала возможность вновь поверить в людей...


Яндекс истории.

Шел однажды одинокий старый вдовец Изя по улице. Вдруг слышит, как из зоомагазина раздается идиш «Кваккк, кваккк… вус махстэ да?Стоишь как поц. А?
Зашел Изя в магазин, а там, серый африканский попугай ему говорит:
— Эй! Кенс редин идиш? (Говоришь по еврейски?)
— Ваш попугай говорит на идише? — спросил Изя продавца.
— Вус!? Тебе что кажется, это китайский? — ответил попугай...
Достал Изя 500 долларов унес попугая домой. Всю ночь они проговорили. На идише. Изя рассказал, как он маленьким приехал в Америку. Как работал бухгалтером в фирме. Про пенсию, про Флориду...
Еще рассказывал, какой красавицей была его мама в молодости. Попугай рассказывал о своей жизни в
зоомагазине, о том, как ненавидел воскресенье, когда приводили детей... Оба уснули довольные...
Наутро Изя надел молитвенные ремешки — тфилин и накинул покрывало — талит.
— Что ты делаешь? — спросил попугай.
— Давенен ( молюсь)...
Попугай тоже захотел и Изя справил ему маленькие тфилин, талит и ермолку. Попугай захотел научиться молитвам и выучил их все. Позже Изя научил попугая еврейским буквам и они вместе учили Тору. Изя полюбил попугая как друга, как человека и как еврея. Он был спасен от одиночества.
В канун Рош-а-шана, Изя оделся по-праздничному и собрался уходить в шул — синагогу. Попугай захотел узнать, куда Изя идет и захотел пойти вместе. Изя сказал, что шул не для птиц, но после шумного спора попугай отправился в синагогу у него на плече.
Появление Изи в таком виде вызвало в синагоге большое недоумение. Все подошли спросить в чем дело. Даже ребе с кантором подошли. Они не захотели пускать попугая в синагогу на праздник, но Изя просил и клялся, что попугай умеет молиться. Даже поспорили с Изей, что попугай не может говорить на идише, не может давенен. Ставки достигли тысяч долларов. Во время службы все косили на попугая. Тот сидел у Изи на плече и упорно молчал. Пропели одну молитву, потом другую. «Давенен! — шипел Изя — Молись! Ты же умеешь молиться… так молись… Все на тебя смотрят…. Ничего не помогало.»
После службы выяснилось, что Изя должен прихожанам и ребе больше четырех тысяч долларов... Домой взбешенный Изя возвращался молча... Через несколько кварталов попугай вдруг запел на идише старинный молитвенный напев...
— Ты глупая и несчастная птица, — сказал Изя попугаю. Ты сегодня стоил мне больше четырех тысяч долларов… И это после того, как я сделал тебе филактерии и талит, как научил тебя еврейским буквам, молиться и читать Тору, как взял тебя в синагогу на Рош а-шана! За что! Почему ты мне это
сделал?
— Не будь шмоком, — отвечал попугай, — Подумай лучше о том..., сколько ты выиграешь, когда снова поспоришь с ними в Йом Кипур...!!!
из сети

Запах жизни



В те времена Одесса таки пахла и пахла она жизнью.
Почти в каждом дворе дворнички жарили на примусах семачки, они деловито, как большие шмели гудели, внося свой вклад в музыкальную партитуру дворов. Жарили семачку в казанах, с любовью, долго и тщательно перемешивая.
Торговали ей тут же, не отходя от кассы, возле ворот двора.
Большой стакан, стоил десять копеек, маленький - пять.
Семки сыпали в кулечек, скрученный с нарезанной газеты, который ложась у карман, приятно согревал вашу ногу.
Такой семачки сейчас нет. Была она калиброванной, крупной, исключительно черной и такой жирной, что масло от нее оставалось после жарки на стенках казана.
Летом духман жаренной семачки не выветривался ни со двора, ни с улицы.
Кофе - утренняя радость. Тот, кто утром пил кофе с сигаретой Мальборо из мягкой пачки - меня поймет. Не знаю, кто тогда был его официальным получателем, но мы все имели крупным планом того получателя, получая кофе напрямую из порта по пять рублей за килограмм.
Так же обстояло дело из чаем, но по три рубля. И таки это был Цейлонский чай, а не то смитьё, что сейчас торгуют в магазине.
Докеры, грузчики из порта, не щадя сил и здоровья, днём и ночью, ударным трудом, выполняли продовольственную программу партии, доставляя напрямую из одесского порта к нам во дворы эту безакцизную бакалею.
Кофе был в джутовых мешках, не жареный, зелёный.
Жарили - на пару дней попить, шоб не терять аромат.
Духман на улице от кофе стоял такой, шо вдохнув - выдыхать не хотелось!
Чашку шикарнейшего кофе, сваренного по турецки, на песке, в турке, турочке, джезве - вы могли выпить в любом магазине или кафе за 15 копеек!
Апельсина, лимона, банан и другая фрукта, телепортировалась к нам и портового холодильника.
На выписанный и оплаченный ящик фрукты, администрация холодильника, заботясь о состоянии здоровья своих работников и  выполняя медицинские предписания по лечению авитаминоза, позволяла вывозить ещё десять ящиков бесплатно. За выносить - я вообще молчу.
Апельсина пахла дальними странами, странствиями и приключениями.
Одесские мальчишки тогда мечтали стать моряками или на худой конец - космонавтами, а девочки - артистками кино и женами моряков и все они пахли апельсиной.
Пройдя всего квартал по Степовой до Алексеевского скверика, можно было прослушать грандиозную симфонию, симфонию ароматов и запахов!
Вот бабушка торгует пирожками с яйцом и зелёным луком.
Я не могу передать их запах и вкус.
Ничего вкуснее в мире нет.
Они пахли весной и потерянные боги спускались на землю, чтобы вдохнуть этот аромат!
Вот рачки, стакан - десять копеек, они пахнут морем, солью, укропом и сельдереем.
Пройти мимо невозможно.
От одного их вида слюна начинает течь, как у голодного койота.
Мы, дети Одессы - выросшие на этих ароматах, прекрасно чувствуем Фонтан и не Фонтан во всем, мы имеем вкус и талант отличать вкус от безвкусицы.
Многие из нас, стали художниками, музыкантами, композиторами, писателями, поэтами и артистами и теми, кто ими восхищается. Почти все мы разъехались по всему миру и несём искусство и чувство прекрасного в народы.
Сейчас с улиц Одессы пропали те ароматы.
Но, время разбросанных камней заканчивается, скоро придет время их сбора.
Одесса ждёт нас, своих детей, ждёт - "Море в котором я плыл и тонул,
И на берег выброшен к счастью."
- Ждет "Воздух, который я в детстве вдохнул,
И вдоволь не мог надышаться.
У Черного моря...."
@ Олег Шильклопер

Месяц назад, когда я пришла домой с работы, меня встретили непривычно тихая Муся и Дима с задумчиво поднятой бровью.
 – Мама! Ты ведь правда не рассердишься?
 – Ты продала Осю за миллион? — легкомысленно откликнулась я.
 Ося — наш лысый кот породы «петерболд». С родословной такой длины и  чистоты, что все мы против него дворняжки. Даже Дима, чьи родственники  по отцу восходят практически к царю Давиду.
 Осю, если очень захотеть, действительно можно продать за миллион. Ну… или около того.
 – Нет, что ты, — с жаром заверила меня Муся, — наоборот!
 – Что «наоборот»? — не поняла я. — Ты купила за миллион еще одного кота?
 Муся заулыбалась, как человек, призванный сообщить Очень Хорошую Новость.
 – Ну что ты, мамочка! Никакого миллиона платить не пришлось! Мне все досталось совершенно бесплатно!
 В этом месте на Диму напал такой смех, что я решительно потребовала  объяснений. Точнее, я уже и без них все поняла, но меня интересовали  масштабы бедствия.
 Масштабы бедствия оказались велики: Мусина  одноклассница Элия нашла в канаве крошечного котенка. Она забрала  находку домой. Но из дома их с котенком немедленно попросили — там  собака и вообще. Поэтому Элия принесла киску в класс, несчастную, с  дикими глазами (у обоих — у котенка и у Элии), возьмите кто-нибудь.
 – Понимаешь, мама, — объяснила мне Муся, — ее совсем никто не хотел. И мне ее стало так жалко…
 В этом месте я захотела убиться веником. Потому что жалко мне стало  прежде всего себя, несчастную, с дикими глазами, один раз уже игравшую  весь этот водевиль. Восемь лет назад Дима подобрал на нашей парковке  слепое полосатое нечто возрастом около недели, которое мы попытались  выкормить из бутылочки. Выкармливали три недели, после чего полосатый  клиент внезапно умер, в одну ночь. С такими маленькими котятами это  бывает — они просто не выживают, и все. Собственно, после этого у нас и  появился Ося. Но дырка от того кота еще долго болела и напоминала о  себе.
 Эта дырка от кота во мне немедленно отозвалась, как  только я представила заново весь процесс. С настолько непредсказуемым —  точнее, легко предсказуемым — отрицательным результатом, что… Да и  вообще, я не планировала сейчас еще одного кота.
 – Ну, показывай, что там тебе совершенно бесплатно досталось.
 Мне продемонстрировали картонную коробку. В коробке лежала груда  тряпок, а на ней… Вот, знаете, в чешском языке есть слово «страшидло».  Так это было именно оно. Размером меньше Мусиной ладони, грязно-серого  цвета и такое худое, что рука с ним казалась легче, чем без него.  Облезлый скелет кота с глазами умирающего гоблина. Было, в общем,  понятно, почему его «совсем никто не хотел».
 Мы провели с Мусей  экспресс-беседу на тему «ты в ответе за тех, кого приручил» — но больше  для проформы, потому что всем и без беседы было ясно, что этот суповой  набор остается у нас. Как минимум потому, что больше он никому не нужен.
 Честно говоря, в тот момент мне здорово казалось, что и мы бы без него обошлись.
 Поскольку наш дом уже богат младенцем и еще одним котом, на сутки до  визита к ветеринару скелет кота отправился в карантин. Карантин состоял  из отдельной комнаты, большой картонной коробки, мягкой подстилки,  грелки, туалета и пары плюшевых зверей. Каждые четыре часа скелет кота  приходили кормить. Выяснилось, что распорядок нашего дома очень удобен  для кормлений раз в четыре часа: мы с Димой поздно ложимся, Муся рано  встает, а Роми просыпается по ночам. Так что круглые сутки можно найти  кого-нибудь бодрствующего и годного для засовывания бутылки со смесью в  кошачий рот. (Нет, Роми пока на это не способна, зато способен тот, кто  проснулся вместе с ней). Между кормлениями в карантине непрерывно  тусовалась Муся, которая боялась, что киске будет грустно.
  То,  что киске не слишком грустно, я поняла, когда ночью обнаружила ее  угревшейся под пледом на диване. Сбоку стояла картонная коробка —  кошачий временный отель. Каким образом крошечная скотинка умудрилась  выбраться из закрытой коробки, да еще и вскарабкаться на довольно  высокий диван, осталось загадкой. Юный Гудини дергал тощими лапками и  отказывался давать показания.
 * * *
 Ветеринар двумя пальцами выудил скелет кота из переноски и восхитился:
 – Красавица!
 Красавица выкатила на него свой коронный гоблинский взгляд и пискляво сказала: «Мяу».
 – Умница, — одобрил ветеринар.
 Меня вот все интересовал вопрос, чем ее мыть, да как ее мыть, да как  вытирать, да как вообще. Крошечная же киска, ста грамм не наберется, и  слабенькая, как снежинка под дождем. Кажется, криво посмотри — сломаешь  лапу. Ветеринар подошел к проблеме проще. Он бесцеремонно смешал наши  сто грамм кота с чем-то пенным, вымыл под краном примерно как бабушка  учила меня в детстве стирать колготки, практически раскатал под  полотенцем и только что не отжал. Сто грамм кота, что интересно, ничего  протестующего не сказали. То ли им все это понравилось, то ли травма  оказалась столь глубока, что была немедленно вытеснена в подсознание.
 (Не спрашивайте меня, какое может быть подсознание в башке размером с  грецкий орех. С моей точки зрения, там и сознания-то никакого не может  быть).
 Ветеринар, не переставая восхищенно цокать языком,  провел с животным кучу процедур и сообщил, что киска, в целом, «ничего».  Но у нее крайнее истощение, анемия и очень мало сил.
 – Ты ее спасла, — сказал он Мусе. — В канаве ее бы очень быстро съели блохи. Живьем.
 – Это Элия ее спасла, — ответила честная Муся. — А я просто забрала домой из школы.
 – Из какого класса? — деловито уточнил ветеринар.
 – Из шестого.
 – Тогда точно спасла.
 Судя по интонации, шестой класс с точки зрения ветеринара являлся не  более подходящим местом для умирающего котенка, чем та канава.
 В  помытом виде наше страшидло несколько распушилось, и не то что бы  похорошело, но приобрело смутные очертания кота. Первые полторы недели  оно либо лежало, либо ело. И болело всякими желудочными неполадками,  приводившими меня почти в отчаяние — ужасно не хотелось, чтобы и этот  котенок вдруг отдал концы. Я круглосуточно проверяла, дышит ли чучело,  съело ли оно хоть что-нибудь, и что произошло потом с тем, чего оно там  съело. Ветеринар уже начал узнавать меня по голосу. Когда мы притащили  ему клиента с очередными жалобами на неправильные отходы, он погладил  заметно округлившееся животное и весело сказал:
 – Все, можешь не волноваться. Вы влипли с этим котом на много лет.
 Смешно устроен человек. За пару недель до этого я знать не знала ни о  каком коте, и, если бы меня спросили, хочу ли я взвалить на себя  помоечного вида страшидло с когтями — я бы даже не ответила «нет», я бы  просто не поняла вопроса. Но стоило Мусе притащить домой эти кошачьи  мощи, а нам — понервничать за их здоровье, как сообщение о том, что «мы  влипли с этим котом на много лет» становится лучшей новостью дня и даже  месяца.
 Эх. Видели бы вы эту лучшую новость месяца. Как пели грифы в мультфильме «Книга джунглей», набор костей — и ходят сами по себе. 
 * * *
 Первые сутки мы считали, что наша находка — девочка. Но перед походом к  ветеринару я присмотрелась и поняла, что, наоборот, мальчик. И полчаса —  дорогу до врача — мы с Мусей обсуждали, как назвать кота. А накануне мы  показали ей мультик про домовенка Кузьку, после чего ребенок ходил по  дому и взывал: «Нафаня! Нафааааня!» «Нафаня» у нее звучало идеальным  выражением жалобности и жалобы. Котенка было решено назвать Нафаней.
 Но ветеринар сообщил, что животное все-таки женского пола. А имя-то уже  есть! Так Нафаня-мальчик стала Нафаней-девочкой. Или просто Фаней. Она  же — Фанька, Фантик, Фунтик, а если уважительно — кот Евфания. Или еще  как-нибудь. Ромочка, например, называет ее «Уиииииии!!!».
 На  данный момент наши сто грамм кота превратились в полкило и здорово  прибавили в нахальстве. Красотой она по-прежнему не блещет, но почему-то  каждый вечер возникает очередь из желающих держать ее на руках. Когда  на коленях урчит этот шерстяной кошмар, сразу теплеет на душе. Не  понимаю, почему.
 Кстати, ветеринар объяснил, что она  трехцветная. Как так, там же серый на сером и серым погоняет! А вот,  видите, белый подшерсток? Это раз. Серый — два. А три — у нее же через  всю морду бежевая полоса! Как маска-домино от лба до подбородка. Вот вам  и трехцветная. Почти голландский флаг.
 А сегодня я встретила  возле дома здоровенную взрослую кошку — яркую и совершенно дикую. Кошка с  озабоченным видом шастала по кустам, увидев меня — метнулась прочь, но  продолжала оглядываться на дом. Кошка была трехцветной. Я ей сказала,  что у Фани все в порядке.
 
(с) Виктория Райхер

️ Марина Гарник 


- Софа, а говорят, шо на море уже вода теплая.
- Ойц, Фира...пусть говорят. 
- А говорят, шо пора открывать сезон.
- Ну!? И кто говорит?
- Сима говорит. Она уже ходила на пляж.
- Та Сима с пляжа и не уходила. Она на нем выгуливает то новое платье, то новый купальник.
- Шо и зимой?
-Шо зимой?
- Выгуливает купальник.
- Не...зимой новый шарфик.
- Так мы идём на пляж?
- Не..у меня купальник старый. Я стесняюсь.
- Та кто там на нас , старых кошелок, будет смотреть
- Чо это, вдруг, кошелка старая? Я сшила себе новую пляжную торбу.
- Ну вот видишь, её надо выгулять.
- Нет, ещё рано. Вот я дошью новое пляжное парео, чтобы прикрыть старый купальник, тогда пойдем.
- Ты уже и парео сшила? А из чего?
- Та...,лежали в загашнике старые портьеры....
- Ооо.... неожиданно. Так портьеры ж две! Может и мне парео выйдет.
- Здрасте. И шо мы будем как две адиетки в одинаковых причиндалах ходить?
- Тогда я с тобой не пойду. Ты будешь во всем новеньком, а я в стареньком. Не пойду.
- Ну иди с Симой.
- Здрасте. С Симой. Я рядом с ней плохо выгляжу. А с тобой нормально. .. Ладно я тебя подожду. Сколько тебе ещё осталось?
-  Та шо там осталось. Крючки от портьеры срежу и всё.
- Тогда ...до завтра. Шляпу не забудь.
- А ты не забудь штопор.
- А штопор нам зачем?
- На " а вдруг".
- Какой " а вдруг".
- А такой. Вдруг человек случится, а мы без штопора. Это ж не о чем поговорить будет.
- Ой, шо то это для меня сложно.
- Вот у Симы точно всегда с собой есть штопор.
- Аааа, так это она не на крючок мужчин цепляет, а на штопор.
- Она их цепляет на цифры.
- Какие цифры?
- Возраст и вес.
- Ойц. На каждый товар, есть свой покупатель.... только штопор брать?
- Стаканы я возьму.

Маленький котенок сидел и смотрел вслед уходящему человеку. От изумления и шока он не мог даже мявкнуть или побежать, догнать, уцепиться за брюки — может, это все-таки ошибка? — может, человек передумает?
А человек уходил все дальше и дальше. Даже не обернулся ни разу.
Котенок продолжал сидеть. Он просто не знал, что делать дальше. Тому, как выживать на улице, его никогда не учили. Он изначально был домашний.
***********
Катерина сидела и грызла ручку. Работа не шла с утра. Ни та, которая официальная, ни та, которая «общественная». Да даже та, которая «хобби», работаться не хотела!
А тут еще Инна позвонила, сказала, что придет в гости...
Вот что за люди такие? Почему они думают, что, если ты работаешь дистанционно, то к тебе можно припереться в любое время? — удобное для них, но не для тебя!
И все твои возражения они ловко так запинывают в дальний угол — «Неужели ты не можешь на полчасика прерваться? Ты же из дома работаешь! Я ненадолго, на полчаса всего».
И не доходит до них, что неважно, откуда, где ты работаешь, работа — есть работа.
Впрочем, Катерина и сама понимала, что в сложившейся ситуации отчасти (а, может, и по большей части) она сама виновата: а не надо было раньше бежать/спешить/помогать/выручать, ссылаясь на то, что она из дома работает и уж как-нибудь разберется со своим графиком, ей все-таки проще. Вот и допомогалась. Сейчас уже и не спрашивают — просто ставят перед фактом, что придут. Или, что ей надо прийти.
Посидеть с маленьким племянником — Катерина! Сопроводить бабушку до больницы — Катерина (а кто еще? — у сестры ведь работа!). Помочь тетушке на даче — тоже Катерина. «Ну, у Ольги же своих детей нет, а она нас очень выручает своими овощами, ягодами и заготовками», — каждый раз, как начинался сезон, «мотивировала» Катерину мама. А то, что все эти заготовки, овощи, фрукты и прочие дачные «разносолы» достаются не Катерине, а её сестре — это так, мелочи жизни. Все равно же в семью. Да даже принять участие в субботнике по уборке территории дома, где живут её родители — тоже Катерина! — «кто-то ведь должен, не платить же деньги за отказ от субботника? — или ты хочешь, чтобы я с радикулитом или отец с сердцем на субботник выходили?!».
И каждый раз Катерина соглашалась. Выручала. Помогала. Шла навстречу.
Да нет, я, конечно, не против, когда реально помощь нужна и больше некому. Но что-то последнее время это всё чаще и чаще происходит. Будто у меня своей жизни нет. Впрочем, по мнению моих родных, у меня её и нет — я же одна!
А, может, это я такая эгоистка? — и просто не хочу помогать?
Катерина попробовала сосредоточиться, чтобы хоть что-то успеть сделать до прихода Инны.
Получалось не очень. Катерина успела набросать всего пару абзацев, как раздался звонок домофона.
Сохранив написанное и, на всякий случай, закрыв документ, Катерина пошла открывать дверь.
***
Инна, как обычно, сразу с порога обрушила на Катерину массу информации. По большей части — ненужной, бессмысленной и беспощадной.
— Ой, привет, привет! Чмоки, чмоки! Я так рада тебя видеть! Надеюсь, полчаса-то на подругу ты найдешь, — всё это Инна говорила, одной рукой доставая что-то из сумки, другой рукой снимая то ли туфли, то ли ботфорты, то ли чулки. В общем, что-то такое, что супер-пупер-новомодное, «писк сезона» и прочая, прочая.
Наконец Инне удалось и то, и другое. «Ботфорты» она сняла, а из сумки выудила бутылку шампанского.
— Мне просто надо выговориться. Поделиться эмоциями! А то они просто зашкаливают! Вот, специально шампусик взяла. Ты же не откажешься?
«Скажи лучше, что свободные уши нужны, да выпить хочется, но в одного как-то не комильфо», — про себя подумала Катерина, а вслух сказала: «Ну, что, пошли на кухню, сейчас фужеры достану. Пять капель — могу, мне за руль не садиться. Но у тебя — полчаса. Мне еще статью сдавать надо».
— Ой, да что там твоя статья! Подождёт! У меня, можно сказать, жизнь чуть не рухнула, а ты — статья! Я же говорю — мне выговориться надо.
Представляешь, что мой благоверный учудил? — притащил сегодня котенка. Нет, я у него, конечно, просила котенка. Но я просила у него шотландскую вислоухую, а он принес обычного полосатого мурзика. Еще мне попытался доказывать, что этот мурзик и есть шотландская вислоухая!
Ох, как я с ним ругалась, как ругалась!
Он, оказывается, решил сэкономить — на Авито котенка купил. А его и развели там как последнего лоха. Ага, шотландская вислоухая! Как же!
У шотландцев, знаешь, какие ушки мимишечные? — а тут что? — мурзик он и есть — мурзик.
Инна говорила и говорила. И прервать поток её «зашкаливающих» эмоций Катерине удалось далеко не сразу.
— А котенок-то что?
— Какой котенок? А, этот, мурзик... — так я сказала, чтобы унес обратно, он и унес.
«Хорошо, что на телефонах есть функция будильника», — сымитировав звонок из редакции, Катерина с трудом выпроводила незваную гостью.
***
Статья на удивление дописалась быстро, и была оставлена Катериной на «повисеть», «отстояться», чтобы чуть позже можно было её проверить, перечитать незамыленным, отдохнувшим взглядом.
Сама же Катерина решила сходить на улицу проветриться.
«Маленький, блохастенький, несчастненький»

Продолжение следует.....

Катерина шла, пинала попадающие камушки, — «мы не ходим в "ботфортах", мы в кроссовках ходим», — по сторонам толком не смотрела, в основном — под ноги, и лишь изредка поднимала взгляд. И сама удивилась, когда заметила, как какой-то мужчина взял и посадил котенка под лавочку. А сам пошёл.
Может, он его погулять вынес? И это у них такая игра? И котенок сейчас побежит за ним, а тот его возьмет на руки и они вместе пойдут?
Но, нет. Мужчина уходил всё дальше и дальше.
А маленький котенок сидел и смотрел вслед уходящему человеку.
Который всё уходил и уходил. Даже не обернулся ни разу.
Котенок продолжал сидеть. Лишь спрятался поглубже под лавку и схоронился за поребриком.
Вот жеж..
Катерина подняла котенка, сунула его за отворот ветровки и побежала догонять мужчину. Что она с ним сделает — она мало представляла, но то, что что-то сделает — это было точно.
— Мужчина, мужчина! Кажется, вы котенка потеряли!
Мужчина лишь ускорил шаг.
Катерина, недолго думая, решила его обогнать, чтобы, как минимум, посмотреть в глаза негодяю, запомнить его ро..., лицо, конечно же — лицо.
В негодяе Катерина с изумлением узнала Игоря, мужа Инны. От неожиданности она аж дар речи потеряла.
Игорь же воспользовался ситуацией, моментально скрылся в ближайшей подворотне. Только его и видели.
Катерина же, наверно, еще минут пять стояла и приходила в себя.
Так вот ты, значит, какой, маленький шотландский вислоухий «мурзик»? Маленький, несчастненький, еще поди и блохастенький. Ну, не переживай, я тебя Мурзиком звать не буду. Мы тебе какое-нибудь другое имя придумаем. А блох, если есть — выведем. Согласен? Ну, а теперь пошли домой!
«Мурзик» был согласен на всё: и на другое имя, и на выведение блох, — ведь его домой брали!
«Полосатое счастье»
Придумать имя «мурзику» удалось далеко не сразу. Васькой называть его Катерина не хотела. Барсик тоже казалось не подходящим именем. И несколько дней Катерина называла котенка то «счастье ты моё», то «полосатик», то «полосатое счастье». А иногда — «семьсот граммов счастья» — вес котенка оказался ровно 700 граммов.
Полосатик со временем трансформировался в Кита: полосатик — полосатый кит — Кит.
Так и стал «мурзик» Китом. И он был не против.
Время шло, Кит рос, набирал вес, и уже давным-давно освоился в новом доме. Играл в разные игрушки и помогал своей хозяйке Катерине. Как помогал?
Хм...
Да просто.
Просто, когда раздавался очередной звонок от мамы ли, сестры ли, от тети ли или от кого еще с очередной просьбой посидеть с племянником, пока кое-кто сходит в клуб или к друзьям на вечеринку, или вскопать пару-тройку, десяток-другой грядочек, и Катерина начинала разговор...
Кит, который кот, тут же садился напротив неё и начинал смотреть на свою хозяйку влюбленными и такими жалобными глазами, что...
Что Катерина спокойно отвечала, что не может, так как занята.
Нет, на неё, конечно, по первости, и «наезжать» пробовали, и к совести взывали, и стыдили, и эгоисткой называли, и черствой, и равнодушной... Ну, а потом, потом просто поняли, что бесполезно. Что больше сидеть на шее у Катерины, свесив ножки, не получится.
Нет, она, конечно, по-прежнему выручала, помогала, но только когда это было действительно надо и необходимо.
Да и на работе Катерина перестала «выручать», подменяя коллег и работая без выходных. Теперь, если её просили поработать в её законный выходной, она просила двойную, а то и тройную плату. И просить стали только тогда, когда это действительно было необходимо. А не каждый раз и каждый выходной.
Жизнь шла своим чередом, Кит рос, Катерина его по-прежнему частенько называла «моё полосатое счастье».
Сама же Катерина изменилась. У неё появилось свободное время, и личная жизнь стала налаживаться.
Нет, она не стала носить туфли-ботфорты или как их там, и прическу не меняла, просто... Просто перестала сутулиться, стала улыбаться, а в глазах светилась уверенность и счастье. А подобное, как известно — к подобному.
Правда, был момент, когда Киту сначала показалось, что произошла какая-то осечка, притянулось не то, что надо, не что-то подобное, а что-то чуть ли не непотребное даже. Не пойми что, в общем. Но, всё в итоге случилось как нельзя лучше. Видимо, не зря говорится — «не было бы счастья, да несчастье помогло».
Когда это «не пойми что» появилось на пороге, Кит быстро исправил ситуацию. Еще не хватало, чтобы это пробовало вписаться в их жизнь! И просто сделал так, что в ботинках гостя появилось некоторое количество жидкости. А потом смотрел с довольным видом, как тот махал руками, кричал, возмущался и требовал скинуть «вшивого блохастика» с лестницы.
Ага, счас! Мыррр, даже смешно!
В результате с лестницы летел сам непотребный тип.
Не, не, не подумайте — это не Катерина его в полет отправила. Просто так совпало, что к тетушке в гости, что живет этажом выше, пришел племянник. Офицер. Морской.
Вот он и услышал крики. И не поленился спуститься.
И отправил в полёт непотребного типа.
И нет — не из-за кота. Он и кота-то еще не видел. Просто увидел, как некий хлыщ попытался на девушку руку поднять.
Кит, не желая пропустить такое зрелище, подбежал к дверям и смотрел вслед летящему типу. И наслаждался.
Вот тут-то офицер и увидел кота....
Офицер увидел кота, кот увидел офицера. Офицер Киту понравился. А офицеру понравилась Катерина.
Дальше ведь уже можно не рассказывать, да?
В жизни Катерины стало два Кита. Один — который кот. А второй — который муж. В смысле — офицер. В смысле...
В смысле, офицер стал мужем. Вот. А офицера, как выяснилось, зовут Никита. Никита, Кит.
Кит, который кот, был очень доволен. В его жизни стало в два, нет, в три раза больше креветок. Плюс еще и всякие деликатесы появились. Ведь Кит, который муж, был офицер. Морской.
Кота Кита Катерина по-прежнему нет-нет, да и звала своим счастьем. Полосатым. И муж с ней был согласен. Ведь это золото, а не кот. Ну и что, что не вислоухий, зато какой полосатый! Счастье, а не кот. Мурчащее, хвостатое, полосатое. Счастье.

Автор ДиНа.