Уголок читателя - 9

Ослабевший Кеша приподнял голову и смотрел слезящимися глазами. Пытаясь попросить пощады или пожаловаться на жизнь, кот беззвучно открывал рот. Сил кричать у него не было...
В старом районе Москвы, в одной из коммунальных квартир, называемых в народе вороньими слободками, ближе к полуночи наконец-то наступила тишина.
Каждая комната была отдельной страной, в которой царили свои порядки, согласно предпочтениям их владельцев. Таких “стран” в квартире было ровно восемь, и во всех сейчас спали их владельцы.
На большой общей кухне в это время вовсю орудовали мыши. Пожалуй, они были единственными нарушителями долгожданной тишины, не считая еле слышного шума усталых трамваев, спешащих в депо, да мощного храпа слесаря-сантехника Фёдора, доносящегося из его маленькой холостяцкой комнатки.
Обитатели коммуналки спали, чтобы рано утром пробудиться от шарканья метлы, грохота лопаты о железную тачку и вечного ворчания местной дворничихи Глафиры Давыдовны, а попросту тёти Глаши.
Сколько точно лет этой высокой, худощавой, сильной женщине, живущей на соседней улице, никто не знал, но работала она здесь лет тридцать, как говорили местные старушки. Глядя на её крепкую фигуру, не приходилось сомневаться в том, что не перевелись ещё богатырши на Руси.
Время, казалось, остановилось для тёти Глаши, нисколько не меняя её жилистой фигуры и ворчливого характера в непримиримой борьбе за порядок.
Начальство и жильцы двора уважали Глафиру за порядок, хотя и считали изрядной грубиянкой. Ведь именно она научила любителей спиртного, облюбовавших их зелёный уютный двор в окружении четырёх больших домов для своих посиделок, обходить его за три версты.
Разогнав пару раз крепким словцом компанию выпивох, бывалая отважная дворничиха перешла от слов к действию. Она решала такие вопросы без участкового. Чего зря человека тревожить?
В разгар очередного “торжества” несколько особо наглых субъектов, расположившихся на столике и скамейках прямо рядом с детской площадкой, получили пару раз по хребту крепким черенком метлы вконец осерчавшей тёти Глаши.
Вопя и держась за ушибленные места, они позорно бежали и больше в этот двор не наведывались...
Жадные вредные грызуны завелись в коммуналке ещё в прошлом году и, несмотря на всевозможные ухищрения, никак не хотели её покидать. Обратившись пару раз в СЭС, жильцы зареклись на будущее писать туда жалобы и боялись этой организации, призванной спасать человечество от нашествий нежелательных элементов, как огня.
Исполнительные работники два раза приносили ядовитый корм и раскладывали его у многочисленных ходов, прогрызенных серыми наглецами.
Спустя неделю всю квартиру накрывал невыносимый смрад от погибших в недосягаемых местах грызунов. Не помогали ни настежь открытые окна, ни окуривания - ничего. Жильцы страдали, проклиная тот день, когда обратились в это учреждение.
Пробовали прятать свои продукты в комнатах, но маленькие алчные воры проникали и туда. Каждое утро начиналось с подсчитывания убытков.
- Опять до муки добрались!
- А у меня любимое “юбилейное” печенье изгрызли!
- Смотрите, даже мыло хозяйственное в ванной пожрали, да чтоб им...
Серые воришки так расплодились и распоясались, что стали промышлять не только по ночам, а прямо средь бела дня. Беда была нешуточной. Но помог один случай...
Воскресным утром, когда многие ещё спят, в квартире появился рыжий кот. Бродяга не был прохиндеем, промышляющим воровством. Сюда его привёл голод.
Воспользовавшись моментом, он просто прошмыгнул в подъезд. Голодного до обморока рыжего кота манил запах жареной печёнки, доносящийся из квартиры на первом этаже.
Бывшая актриса театра оперетты, а ныне пенсионерка Амалия Львовна, отличавшаяся своей рассеянностью в бытовых вопросах, отправилась за молоком. В открытую ею дверь, в квартиру бесшумной рыжей стрелой проскочил оголодавший бродяга.
Пожилая женщина вроде бы успела заметить, как промелькнуло что-то яркое, но решила, что ей это просто показалось.
Незваный гость пробрался на кухню и притаился между стеной с окном и холодильником, чтобы как следует разведать обстановку. Вокруг было тихо. Только со двора доносились шарканье метлы и привычные сердитые монологи дворничихи тёти Глаши, которую кот очень боялся.
- Опять намусорили. И ходят, и мусорят, мимо урны кидают... Ну никакого порядка, прям беда какая-то. Заставить бы самих убирать, тогда бы, небось, поняли, поросята эдакие. Ничего не ценят, не берегут...
Окончательно жильцов квартиры пробудил дикий оглушительный крик Амалии Львовны, переходящий на визг. Кто в чём они бросились на кухню. Даже тётя Глаша прибежала на помощь, держа наготове метлу.
Посреди кухни сидел кот, держа в зубах толстую придушенную мышь. Рядом, в ужасе прижавшись к своему столу, голосила Амалия Львовна. Она панически боялась мышей.
Рыжий ловец, оробевший от такого внимания к своей скромной особе, положил мышь на пол, подвинув её лапой к людям. Мол, вот, ничего такого я не делал.
- Ну рыжий! Молодчина! - рассмеялся Фёдор.
- А ты, что орёшь, как угорелая? Ну поймал кот мышь, радоваться должна. Я думала, что жулики залезли или ещё что. Орёт она тут. Только работать мешает... - привычно заворчала тётя Глаша и удалилась.
- А откуда он тут взялся? - спросил кто-то из жильцов.
продолжение следует....

Амалия Львовна, немного успокоившись, почувствовала себя героиней дня и рассказала, что этот умный кот пришёл сам, но дверь ему открыла именно она.
До этого случая среди жильцов была общая договорённость не заводить домашних животных. На стихийном собрании они единогласно решили оставить этого кота в квартире на общее обеспечение.
Тем более, что все знали старую народную примету: “Рыжий кот - счастье в дом”. В благодарность его угостили жареной печёнкой и дали кличку Кеша.
К своим обязанностям Кеша относился крайне ответственно. Днём он отсыпался, а по ночам вёл беспощадную борьбу с мышиным сословием, добившись невероятно высоких результатов.
Трудолюбивый кот стал не только героем и всеобщим любимцем коммуналки, но и предметом горячих споров между её обитателями. Каждый хотел заполучить Кешу на ночь в свою комнату.
- Я его привела, значит, он мой! Имею право! К тому же, я боюсь мышей! - горячилась старая актриса. - Кешенька, солнышко, пойдём ко мне.
- Ну уж нет. У меня маленький ребёнок и муж дежурит сутками. Пусть ночью будет у меня в комнате, - настаивала Настя, жена заводского вахтёра Родькина.
- Ну, уж нет, позвольте! Мы его на прошлой неделе финской “салями” угощали, потому, что любим больше всех. Сегодня Кеша ночует у нас! - вмешивался самый молодой и грамотный жилец инженер Балашов с женой Люсей.
- Ну да, угостите вы дефицитом. Знаем мы вас, жмотов. Никуда он с вами не пойдёт! - вступали в спор за право обладанием Кешей остальные жильцы.
Все они заявляли свои права на отменного рыжего охотника. Заискивая, прикармливали вкусными кусочками, ласкали и умилялись:
- Кешенька, золотой котик! Самый умный и любимый котик!
Частенько спор прекращал сантехник Фёдор:
- Что, брат Кеша, опять тебя делят? Пойдём со мной, не прогадаешь. Сейчас пельмешек “останкинских” рубанём, телик посмотрим. А то с их творога да молока не то, что мышей ловить сил не будет, а и вовсе лапы протянешь.
Он сгребал ставшего упитанным кота сильными, как стальные клещи, натруженными руками и уносил в свою комнатку. На стук в дверь возмущённых соседей с требованиями выдать им Кешу, Фёдор не обращал никакого внимания.
Больше всех возмущалась Амалия Львовна:
- Нет, ну каков наглец, вы только посмотрите!
Она строчила жалобы на соседа Фёдора в различные органы. Несколько раз обращалась к участковому, насмешив Сан Саныча до слёз предметом своей жалобы.
Однако, во избежание беспорядков, он провёл беседу с сантехником и жалобщицей.
- А что она меня оскорбляет тем, что я сантехник? Подумаешь, цаца какая. Вот вы, Сан Саныч, если у вас трубу прорвёт, или, извиняюсь, унитаз потечёт, к примеру, куда пойдёте? В театр побежите на оперетку тру-ля-ля слушать или к слесарю? К сантехнику, ясен корень! А Кеша, не гляди, что кот, он очень смышлёный. Мы с ним, может быть, беседуем и понимаем друг друга, а с ней ему и поговорить не об чем, одни только финтифлюшки на уме.
Вот и весь разговор. Коммуналка, одним словом...
Кеша после бездомной холодной и голодной жизни, купаясь в лучах славы, млел от повышенного внимания и заботы, но особо никого не выделял. С каждым обитателем квартиры он был приветлив, ласков и обходителен, не обращая внимания на споры. Кот предпочитал оставаться общественным.
Он поправился, похорошел. Шерсть его цветом напоминала самый спелый апельсин и блестела. Даже походка изменилась у царственно вышагивающего по квартире солидного Кеши, поглядывающего по сторонам цепким хозяйским взглядом.
Прошло два года, а потом произошло событие, которого жильцы так ждали. Жителей всех четырёх домов официально оповестили о расселении в отдельные квартиры. Их дома шли под снос.
Жизнь в коммуналках забурлила с новой силой. Через какой-то месяц исполнится их, измученных коммунальным бытом, теснотой и вечными претензиями соседей, заветная мечта.
На радостях они собрали стол на общей кухне и праздновали. Кеша радовался вместе с ними. Он успел крепко привязаться к этим милым добрым людям, ставшим ему хозяевами.
- Это Кеша нам счастье принёс! Золотой кот! - умилялись жильцы.
Потом в каждой комнате начались сборы. Люди, не веря своему счастью, спешили. А вдруг кто-то возьмёт, да и займёт его долгожданную квартиру, всякое бывает.
Кеша ходил из комнаты в комнату. Он садился на узел или коробку и вопросительно заглядывал в глаза каждому. Ранее такие внимательные люди теперь не обращали на него внимания, только досадливо морщились:
- Кеша, не до тебя, иди, не мешай!
Никого он больше не интересовал...
Когда уехала последняя машина с жильцами, Кеша остался один в большой пустой квартире с открытыми окнами и дверями. Так заново началась его бездомная жизнь.
Мышей он всех поистребил, есть было нечего, и он отправился на улицу. Лазил по урнам, рыскал вокруг, прятался, пока были силы.
Через две недели тётя Глаша пришла убрать мусор, скопившийся от вновь повадившихся сюда настырных выпивох. Пошёл осенний холодный дождь, и она хотела было вернуться, но вдруг остановилась.
Возле урны, в окружении четырёх мёртвых домов, неподвижно сидел мокрый, грязно-рыжий кот, уткнувшись носом в опавшую листву.
- Да никак Кеша? Что, неужто бросили тебя? Ироды неблагодарные!
Ослабевший Кеша, услышав своё имя, приподнял голову и смотрел на неё слезящимися глазами. Пытаясь попросить пощады или пожаловаться на жизнь, кот беззвучно открывал рот. Сил кричать у него не было.
Тётя Глаша, возмущённо ворча, принесла Кешу домой. Там его встретили и принялись обнюхивать собратья. Это был четвёртый кот из их двора.
Вечером дворничиха утешала, гладя мокрого после мытья, сытого Кешу и его братьев по несчастью:
- Не робейте, все мои теперь. Никого не выброшу. У меня пенсия и зарплата. Проживём как-нибудь...

Автор НАТАЛИЯ С.

— Давид! Имею до тебя вопрос. Как ты относишься к женскому населению планеты.
— Папа, я извиняюсь, а шо такое?
— Мне интересно.
— Папа, к женскому населению… я не отношусь. Я отношусь к мужскому.
— Не увиливай.
— Тада я отвечу, шо отношусь… нормально.
— Так. А сколько раз в день ты думаешь о женщинах?
— Ну… два раза точно.
— О-о-о-о. А как ты о них думаешь?
— Папа я о них думаю… хорошо.
— Вот! Недолго тебе осталось так думать.
— А шо такое? А чего-то не знаю?
— Скоро в твоей жизни появятся две женщины, которые изменят всю твою жизнь… прошлую. Тебе придется забыть за «посидеть с пивом с Гришей», за «подумать с Фимой за шахматами» и за многие вещи ещё.
— Папа! Ты меня пугаешь или предупреждаешь? Кто эти женщины?
— Папа тебе рисует недалёкое будущее.
— Так, а кто они…
— Одна — это жена, а вторая — это теща.
— Обожди, но ведь мама тебе не запрещает ни Гришу, ни Фиму.
— Наша мама — это святая женщина. Таких больше нет. Тем более, шо я в доме хозяин. Последнее слово за мной.
— Ну, тогда если это вопрос будущего, то не будем его приближать.
— Поздно, Давид, поздно... Если мама решила.
***
— Сема, ты поговорил с Додиком?
— Поговорил.
— И шо, он уже в курсе?
— Мама! Шо я должен быть в курсе?
— Мы сегодня идём в гости.
— Это твоё «идём» слегка настораживает. К кому?
— К будущим, я надеюсь, родственникам.
— А мы с папой решили… не торопиться.
— Это шо, бунт? Считаю до трёх, а два уже было.
— Давид, придется идти.
— Папа! Ты ж в доме хозяин, за тобой последнее слово.
— Ты шо, хочешь, чтобы оно было вообще последним? Не могу! Да и не поможет. Мама купила себе новое платье. Так что выход в гости состоится, в любую погоду.


Марина Гарник

Братана привел в дом Отец. Увидев поздней осенью на улице молодого кота, у которого уже не было сил даже где-то спрятаться от дождя и пронизывающего ветра, не смог пройти мимо.
— Что, братан, плохо тебе?.. Не нужен оказался, выбросили? — Он подошел к коту, протянул руку. Кот дернулся, готовый к удару, но человек аккуратно взял его и, не обращая внимания на то, что мокрый и грязный, засунул себе за пазуху. И пошел домой.
В маленькой кухоньке деревенского дома он сначала долго вытирал его старым полотенцем. А потом налил в тарелку с щербинкой теплого супа, не пожалел куска мяса. И кот довольно урчал, наевшись в первый раз за долгое время.
— Ничего, братан, прорвемся. Будем жить вдвоем, жить-поживать, добра наживать... Будем нужны друг другу...
Отец топил печку, дрова разгорались с треском, тепло потихоньку распространялось вокруг. И Братан сидел рядом, понимая, что ему повезло, что теперь у него есть дом, есть добрый хозяин. Только он почему-то печальный...
Три месяца назад умерла Мать. Отец как будто осиротел, не мог никак привыкнуть жить один. Все казалось, что вот откроется дверь и зайдет его Любушка, улыбнется, поворчит ласково, что опять не обедал без нее. Проведет рукой по его волосам, проходя мимо, коснется руки... А кровать вдруг оказалась очень неудобной, чтобы он мог там уснуть, поэтому он ворочался всю ночь, вспоминая свое солнышко, отчаянно скучая по ней.
И поневоле начал задумываться о скорой встрече с ней. Начал попивать, сначала по чуть-чуть, чтобы легче заснуть. А потом и побольше, потому что это помогало забыться хотя бы на время. И в какой-то момент просто перестал трезветь. Пенсии и оставленных детьми денег ему хватало. К выходным он немного приводил себя в порядок, общался с приехавшими детьми, а с понедельника у него начиналась «рабочая неделя», как он сам называл свои одинокие попойки.
Вот и сегодня он шел с магазина, когда заметил отчаявшегося кота, сидевшего в грязи. Дрогнуло сердце у мужика, забрал домой.
Приехавшая в пятницу вечером Дочь не узнала Отца. Трезвый, побрившийся, отмывшийся в бане, он встретил ее со словами: «Ужинать будешь?» И налил супчика, поставил чайник. А потом представил: «Это Братан, мы теперь живем вместе. Представляешь, баню из-за него затопил, надо было его привести в порядок». И засмеялся. В первый раз после смерти жены.
Увидев кота, Дочь обрадовалась. Живое существо в доме, отцу будет не так одиноко, будет, о ком заботиться. О женщинах-то он даже говорить отказывается.
Дочь хотела погладить кота, но тот отстранился. «Не бойся, Братанчик», — проговорила она ласково. И кот понял — это добрая женщина, ее не стоит опасаться. А потом и полюбил. Потому что приезжала она постоянно, привозила продукты, любовно приготовленную еду, чтобы «ее мужики», как она их двоих называла, были сыты. Поздоровавшись и обнявшись с Отцом, обязательно здоровалась и с Братаном, брала на руки, гладила. Тот принимал ласки сдержанно, но все же начинал тихо мурлыкать.
Иногда приезжал Сын. Редко, раз в пару месяцев. Братану он не нравился, потому что был вечно хмурый, недовольный. И пахло от него табаком, а иногда и спиртным. Братан показывал, что ему не нравится его присутствие, рычал на него, выгибался дугой, шипел, если тот хотел его погладить. А при настойчивости мог и цапнуть за руку.
Отец понимал, почему Сын хмурится. Не ладилась у него семейная жизнь. К отцу ему приходилось чуть ли не с боем уезжать, ведь у дорогих тестя и тещи работы во дворе полно, а он по гостям катается! То, что отцу его нужна поддержка, за уважительную причину не считалось. Здоровый мужик. ну и что, что в годах? Пусть женится еще раз, не надо будет о нем заботиться...
Отец все понимал, расстраивался, переживал за Сына. Это чувствовал Братан и злился, что из-за него плохо хозяину. И старался сделать все, чтобы тот не приезжал подольше.
Нет, как приличный кот, он не позволял себе метить, пачкать его одежду или обувь. Он действовал по-партизански. Ложился под ногами, чтобы тот споткнулся, вставая. Садился на тумбочку перед телевизором, мешая ему смотреть. Уносил и рвал газету, которую тот читал.
А ночью он превращался в Барабашку. Садился на спинку дивана, на котором спал Сын, начинал чесаться так активно, что старенький диван ходил ходуном. Сын просыпался. Как только он засыпал снова, все повторялось. После нескольких таких дублей Братан спрыгивал со спинки дивана прямо на живот Сына и гордо уходил. А там опять запрыгивал куда-нибудь повыше и начинал периодически ронять вещи, причем выбирал то, от чего шума будет больше.
По утрам он ложился на подушку рядом с ним и первое, что тот видел, проснувшись, это пушистый хвост и попа рядом с его лицом.
Отец посмеивался, говоря, что два кота делят территорию. Сын ругался, но ни разу не ударил и не пнул кота.
Однажды Сын приехал посреди недели.
— Разводимся, — сказал он коротко. — Буду тут жить, работа найдется.
И зажили они втроем, а партизанские действия кота против Сына продолжались, только уже не такие активные, более тихие. Отец чувствовал себя не очень хорошо, поэтому Братан старался его не огорчать. Но и дружить с Сыном ему тоже не хотелось.
Через два года Сын женился, привел жену в отцовский дом. В доме прибавилось уюта, веселья. Только Братан продолжал сторониться Сына, хотя Сноху он принял, как хозяйку. А еще через год он стал воспитывать Малыша: прибегал на каждый его писк, будил Сноху, если она сразу не просыпалась ночью, ухитрялся качать колыбельку с Малышом.
А когда тот стал старше и начал понимать окружающее, подолгу разговаривал с ним. Это надо было видеть, как ребенок агукает в ответ на кошачьи «мяу-мур» и улыбается ему во весь беззубый рот.
В первый раз пополз Малыш тоже именно к Братану, и первые свои шаги тоже сделал в его сторону. И зубки точил об него, и слюнявил, и за хвост таскал... И все терпел Братан ради этого смешного котенка. А Сноха его за это просто обожала.
Все было хорошо в этой семье, пока не случилось горе. Отец слег от болезни. Врачи и больницы были бессильны помочь. Он тихо угасал, не жалуясь на страшные боли. По ночам изжевал угол одеяла, сжимая зубы, чтобы не застонать, не закричать, чтобы не напугать внука.
Чуть легче ему становилось, когда Братан ложился рядом и начинал тихо мурлыкать, как будто он забирал часть боли... Вот так он лежал рядом и в его последнюю минуту.
Когда Отца проводили в последний путь, Братан тоже пошел на кладбище. Сидел в сторонке и смотрел. как засыпают могилку землей. А когда люди разошлись, лег на нее и остался на несколько дней. Сноха носила ему еду и воду.
Однажды Сноха пришла и долго сидела рядом с Братаном. Она тихо разговаривала с ним, говоря, что Отец ушел на небеса. Не нужно его здесь караулить и тосковать, надо идти домой. Без него им тоже плохо, у нее дела идут вкривь и вкось, Малыш скучает и плачет... А Сын... Лучше бы он тоже плакал, а он только сидит вечерами на крыльце и молчит. И попивать начал. Боится сноха, как бы беды не случилось...
Братан мурлыкал под ее рукой, успокаивая, а когда она собралась идти домой, пошел рядом.
Когда они пришли, Сын сидел на крылечке, рядом — початая бутылка водки, стакан и огурец. Увидев Братана, удивился, но ничего не сказал. А кот подошел к нему, начал тереться о его ноги и как будто невзначай уронил бутылку. Сын дернулся было подхватить ее, но Братан поддал лапкой, и она совсем укатилась с крыльца. Сын выругался, а кот стоял и смотрел ему прямо в глаза.
В этот момент на крыльцо выскочил Малыш.
— Бгатан! — картаво крикнул он и бросился обнимать друга.
Вечером кот осторожно подошел к Сыну, который сидел в кресле, крепко задумавшись. Легко запрыгнул к нему на колени, потерся головой о его подбородок.
— Что? — очухался тот. — А, Братан... Ты меня обидел сегодня. Но ты был прав! Нельзя мне раскисать, у меня семья, у меня сын...
И погладил кота по голове:
— Ничего, Братан, прорвемся!..
( автор не известен)

Грязный и худой пёс взвизгнул. Камень попал по лапе. Бежал как можно быстрее, насколько хватило сил. Назад не поворачивался, знал, что это местные мальчишки. Жестокие, злые, опасные. А он просто голодный. Он, просто бродяга..
* * * *
Витя смотрел на маму, и не мог понять о чём она говорит. Ему скоро девять лет. В его жизни никогда не было папы, никогда не было бабушки и дедушки. Раньше он часто спрашивал почему, но так и не дождался ответа, который смог бы понять.
А потом, год назад, в их с мамой жизни появился Дмитрий. Он крепко пожал мальчику руку, присел перед ним на корточки, словно бы Витя маленький и сказал, что теперь будет жить с ними и можно называть его папой. Сначала мальчик обрадовался, но потом узнал, что это не Дима с ними будет жить, а они с мамой к нему переедут. Переезжать он не хотел, здесь друзья во дворе и школе. Здесь его комната и игрушки.. мама пообещала, что все игрушки они заберут, а комната у него и там будет. А друзья, дело наживное, появятся со временем... Витя злился на Диму и старался с ним не общаться...
* * * *
- Сынок, иди погуляй! Смотри сколько мальчиков играют во дворе!
- Мам, я их не знаю же..
- Витюш, ты чего? Я тоже здесь никого не знаю и, знаешь, мне сложно тоже. Мы обязательно привыкнем и со всеми познакомимся! Ты, главное, сделай первый шаг, а потом уже не страшно! Смотри какая тут детская площадка! Правда ведь здорово!
Он и правда быстро подружился с мальчишками. Они оказались чуть старше, было интересно и весело.
- Смотрите, Дикий! Быстрее, хватаем камни! Давай, давай!
Витя схватился со всеми за камни и побежал туда, куда бежали все. В дальнем углу двора к мусорке направлялась собака, прихрамывая на одну лапу. Пёс был старый и пошатывался. Увидев бегущих детей, прижав голову, он побежал в другую сторону двора. Мальчишки продолжали погоню. Собака скрылась в кустах сирени, которые росли возле подъезда Вити.
- Что он вам сделал? - кричал он ребятам - он же безобидный! Зачем, зачем вы его прогоняете?!
- Ты, чего? Он же бродячий! У него это, как его, бешенство! Он вообще дикий! Все уличные собаки опасны!
- Ну, он же к вам даже не подошёл! Он еду ищет! Не надо, не надо его бить!
- Ты что, ненормальный!?
Мальчишки ушли, а Витя стоял и не знал что делать. Слёзы катились по щекам. Ноги дрожали. Он направился к двери в подъезд, из кустов на него смотрела собака. Печальные, внимательные глаза. "Вдруг и правда дикий", -- пришла в голову мысль.--  "Сейчас как выпрыгнет", -- он ускорил шаг и закрыл за собой дверь.
Мальчик долго не мог успокоиться. Дождался пока мама уйдёт в ванну, напихал полные карманы хлеба, прихватил пару сосисок и тихо выскользнул на улицу.
- Дикий, Дикий, - еле слышно шептал.
Кусты зашевелились, появилась собачья морда. Он кинул сосиску, потом вторую, потом весь хлеб отдал. Собака ела быстро, проглатывая кусок за куском, оглядываясь по сторонам. Так началась дружба пса и мальчика...


* * * *
- Витёк, я нам билеты на футбол взял? Ты как? Пойдём? - улыбался Дима.
- Некогда мне, - угрюмо отвечал тот, обиженно надув губы.
И так каждый раз. Будь то новая железная дорога, поход в парк аттракционов или вредные бургеры, за которые мама  ругала Диму. Витя всегда был недоволен. Не нравится ему этот мамин.. и ему он не отец.. и дружить он с ним не собирается..
- Вить, - мама улыбнулась - помнишь ты всегда хотел, чтобы у тебя была бабушка и дедушка?
- Ну, - нахмурил брови пацан.
- Мы с Димой взяли отпуск, на следующей недели едем к ним в деревню! На пару недель! Ты рад?! Будет весело!
- Не рад и никуда я не поеду. Некогда мне.
- То есть, некогда? И чем же ты так занят?
- Ничем, ничем я не занят! Понятно?! И они ни мои, они вон.. Димы! Вот с ним и поезжай! А у меня тут дела! - кричал мальчик, он просто не может бросить Дикого. Пёс только немного поправился, у него даже болячки прошли и хромать почти перестал.. 2 недели слишком долго!
- Так, Виктор, ты почему со мной в таком тоне разговариваешь? Что это такое?
- А что это у вас происходит? - мужчина вернулся с работы и стал свидетелем ссоры матери и сына.
Витька быстро убежал в свою комнату и громко хлопнул дверью. Он слышал, что мама и Дима ругаются, ему даже показалось что в разговоре промелькнуло имя его собаки. Мальчик со всех сил заткнул уши.. всё это из-за этого Димы, никогда мама так с ним до этого не разговаривала..
- Как дела, мужик? - хлопнул Дима его по плечу - расскажешь мне какие у тебя неотложные дела постоянно? - он улыбался.
- Нет, - буркнул Витя и попытался стряхнуть руку отчима.
- Слушай, не злись. Я ж к тебе с добром! Давай тогда покажешь мне своего Дикого, что ли?!
- Откуда ты знаешь? - сердце мальчика глухо застучало в груди, Дима только улыбнулся в ответ - не говори маме и никому не говори.
- А что это ты так своего друга скрываешь? - мужчина прищурил глаза и нахмурил брови.
- Мальчишки засмеют, мама заругает, - печально опустил он голову.
- Слушай, у меня есть к тебе предложение! Давай друга твоего к деду с бабушкой отвезём! Они будут рады! Там у них простор, поле за оградой, будка большая есть, кормить хорошо будут! Думаю, ему там понравится..  а мы приезжать будем, каждые выходные - он подмигнул мальчику - как раз повод будет! Там хорошо! Воздух чистый, птички поют, красота!
- У Дикого будет свой дом? Правда-правда?
- Фома неверующий! Конечно! Что как маленький-то! Я думал ты уже у нас взрослый! На рыбалку позвать хотел!
- И Дикий с нами?
- Конечно! Мы ж семья теперь!
- Спасибо, папа! - Витя повис у мужчины на шее, горькие слёзы проливным дождём катились по щекам, освобождая ранимую детскую душу от всех печалей...


Фиолетовые очки

Сeйчас, говорят, много всяких жyликов развелось. Типа звонят они кому попало и говорят: «Мама, это я, твой сын! Я попал в бeду, в аварию, мне срочно нужны деньги!»
Я про это ничeгo не слышала, газет я не читаю. Не получаю я газет, потому что все почтальоны меня бoятcя. Не знаю, где они таких пугливых почтальонов понабрали.
Но вот сижу я как-то в воскресенье, оладьи замешиваю, сериал смотрю – и мне звонок с неизвестного номера. Я говорю:
— Аллo?
И мне кто-то говорит:
— Мама? Мама, это я, твой сын! Мама, я попал в беду!
— Ошибаешься, дорогой, — говорю я. – В беду попала я, потому что у нас горячую воду отключили. Опять из чайника придётся мыться. Мне только на грyдь четыре чайника надо кипятить, да ещё на зaдницу восемь.
— Мама, я попал в aвaрию! – говорит сын. – В серьёзное ДTП! Теперь я должен много дeнег.
— Авaрия – это плохо, — говорю я. – Голову не рacшиб? Приложи что-нибудь холодное.
— Нет, я жив, — говорит сын. – Но мне надо дeнег. Срочно!
— И где ты в aварию попал? – говорю я. – Опять быстро гнал, что ли?
— Да! – говорит сын. – Я очень быстро гнал и врезался в машину пoлкoвника ФCБ! Теперь я кругом ему должен, мама!
— Всё-таки рано мы тебе велосипед купили, — говорю я. – Пoлкoвник-то хоть цел? Как он из себя? Высокий, красивый?
Слышу, сын уже нервничает почему-то.
— Мама, не время для шуток! Я испортил машину пoлкoвнику, на меня заводят yгoловное дело.
— Это eрyнда, — говорю я. – На твоего папу три yгoлoвных дела заводили, а толку? Как был дyрaком – так и остался. Раз ты жив – приходи оладьи есть. И пoлкoвника с собой веди, я люблю высоких мужиков.
— Мама, — орёт сын. – Ты не понимаешь! Мне срочно надо денег!
— Ты просто не знаешь, как срочно МНЕ надо денег, — говорю я. – У пoлкoвников машин много, а у меня вон белые туфли каши просят.
— Мама! – твердит сын. – Хватит шутить, у меня проблемы! Срочно переведи мне денег!
— И сколько тебе надо? – говорю я.
— Все надо, все сколько есть!
Я даже оладьи мешать перестала.
— Как это все? – говорю. – Нет, дорогой, на те шестьсот рyблей в серванте даже не надейся. Я их Нине Егоровне за тапочки должна.
В трубке пауза и тишина. Потом кто-то говорит:
— Блин, угораздило на каких-то нищeбрoдов налететь…
Тут вместо сына появляется в трубке другой голос.
— Женщина! – говорит он. – Я oпeрaтивный yпoлнoмoченный быр-быр-быров! Ваш сын попал в ДTП и сидит под cлeдствием. Помочь ему можно только одним способом.
— Помогите, конечно, — говорю я. – Отберите у него велик, пока ездить не научится.
— Причём тут велик? – злится oпер. – Он нанёс ущерб товарищу пoлкoвнику, ему надо срочно загладить вину.
— Пoлкoвник у вас какой-то чухан, — говорю я. – В него на велике врезались, а он уже расплакался.
— Значит, не дадите дeнег? – говорит опер. – Как вы не понимаете, вашего сына же теперь посадят!
— А он и так давно сидит, — говорю я. – Только почему-то на моей шее. Пусть для разнообразия посидит на гоcyдарственной.
— Эх, вы! – говорит опер. – Сердца у вас нет! Какая вы ему после этого мама?
Тут у меня в мозгу что-то щёлкнуло, я даже задумалась.
— Слушайте, а откуда у меня вообще взялся сын? — говорю. – Я вспомнила, у меня же две дочери!
— В рот компот, — говорит опер. – Дyрдом какой-то. Сама не помнит, сколько у неё детей.
— Просто я сначала подумала, что у меня сын от первого мужа Федьки, — говорю я. – Но ведь если бы у меня был сын от Федьки, он бы мне сказал об этом, правда?
— Кошмар, как с вами всё запущено, девушка, — говорит опер. – Вы сама в ДTП случайно в детстве не попадали? Приложите к голове что-нибудь холодное.
— Спасибо за совет, — говорю я. – А когда у нас горячую воду дадут, вы не знаете?
— Ну тебя! – сказал oпeр. — Уже не поймёшь, кто кого разводит!
И трубку бросил. Странный звонок какой-то. Сейчас мне говорят, что это были жyлики. А мне показалось – просто не туда попали…)))
Дмитрий Спиридонов

Три картофелины



Марина даже рассмеялась сквозь слёзы, а хотелось выть. Смешно, она никогда бы и не подумала, что будет выть белугой из-за того, что пропали три картофелины. Может, подмороженные были, может, сразу купила гнилые, но результат один - в мусорное ведро. И лучше выбросить на помойку, сходить, иначе запах будет тянуть по всей квартире.
Марина закрыла дверцу шкафа, где у неё лежали овощи, и села на табуретку, опустив руки. Три картофелины, она отложила с прошлой недели на суп. Денег до следующей выплаты детских нужно было ждать ещё дней семь, самое малое, и женщина всё подсчитала. Распределила продукты так, чтобы хватило на первое и второе. Лёнька ел хорошо, поэтому и ей, молодой мамочке, тоже нужно было питаться минимум три раза в день, голодать было нельзя.
Три месяца назад беременная Марина вместе с мужем уехали в город. У Марата там была небольшая квартирка на окраине, предоставленная ему государством как сироте.
Тётя Марины была против этого брака с "безродным косоглазым". Так единственный родной девушке человек называл за глаза будущего мужа, но когда молодость слушала - полюбила и всё тут. Собралась Марина и уехала с Маратом рожать сына в городе.
Быстро.
И случилось всё быстро. Быстро расписались, быстро пролетел месяц, кое-что купили с мужем к рождению ребёнка. Быстро, особенно не изучая ассортимент, долго не рассматривая, и появились в маленькой квартирке: кроватка, коляска, подгузники на первое время, "кукольная" одежда, и остальное по мелочи. И сердце ликовало от радости и счастьем светились глаза.
Но в один из вечеров Марат не вернулся с работы домой. Всего 48 дней Марина провела в статусе жены. Это потом его нашли среди неопознанных, случилось это намного позже. А в тот же вечер Марина уехала на скорой в роддом - отошли воды. Вернулась Марина в пустую квартиру на такси уже с сыном.
Заявление в полицию ничего не дало. И Марина принялась искать мужа сама. Деньги заканчивались, нужно было принимать какое-то решение.
Молодая мать понимала, что с младенцем на руках она не сможет работать, искать мужа и уделять должное внимание сыну. Пришлось выбрать.
Звонок тёте не дал ничего. Она словно каменная стена, холодно и безразлично ответила в трубку:
"Я тебе говорила, ты сказала сама - вот и решай всё сама".
И Марина принялась решать всё сама. Деньги текли сквозь пальцы. Документы выдавались везде с невероятной задержкой. Везде нужно было ждать установленный законом срок. Когда осталось совсем немного наличных, она поняла, что пора что-то решать, чтобы не остаться голодной. Меню было составлено, продукты закуплены, оставалось только следовать плану. А тут этот картофель подвёл.
Лёнька проснулся, стал открывать рот и морщиться, набираясь сил закричать. Марина услышала возню, быстро вытерла слёзы и подошла к сыну.
— Пойдём, погуляем и выкинем мусор! — улыбнулась она сыну и принялась его кормить.
Спускаясь по лестнице, Марина обратила внимание на мужчину, поднимающегося с сеткой картофеля.
— Простите, а вы здесь живёте? — обратилась она к незнакомому ей мужчине.
— Здесь, на пятом.
— А я на третьем, в сорок седьмой. Скажите, а вы не могли бы мне одолжить картофелины три, я бы вернула через недельку.
— Три? — удивился мужчина.
— Да мне на суп, моя сгнила, вот пошла выбрасывать, — Марина вдруг покраснела, показывая в доказательства пакет. — Простите, зря я...
— Ничего страшного... Подождите, так в сорок седьмой Марат живёт.
— Да, жил, похоронила я его. Я Марина, жена.
— Не знал, не знал. Я домой сетку занесу, отсыплю вам картошки, а потом спускаться буду, зайду.
— Хорошо, спасибо вам! — обрадовалась Марина.
— Представляешь, жену Марата сейчас встретил, картошки попросила взаймы? — Андрея в дверях встретила жена.
— Ты слышал про Марата? — с волнением в голосе спросила Нина.
— Да, она мне только что сказала.
— Бедная, ребёнка только родила. Говорят, ограбили Марата, когда шёл домой, и его долго опознать не могли. Что попросила? — переспросила жена.
— Три картошки.
— Три?
— Да, я тоже удивился, может в магазин не может сходить, а может денег нет.
— Скорее денег, Андрюш, представляешь сколько затрат было. Давай и картошки и крупы положу, занеси.
— Да, давай, конечно.
Соседка с площадки, зашедшая к Нине на минутку, тоже кивнула.
— И я соберу кое-что, надо помочь девчонке, вдруг, как у Марата, родственников нет.
Андрей протянул Марине пакет.
— Тут и картошка, и так немного крупы.
— Что вы, не нужно, и картофель я отдам.
— Нет! Не надо, чего ты, не чужие люди, соседи?! Мы не обеднеем, если что нужно, не стесняйся, приходи. Я Андрей, из пятьдесят первой.
Марине было неловко.
Через пять минут в дверь позвонили. Марина открыла.
— Я это. Антонина Александровна, с пятого этажа. Возьми масло вот растительное, мука, сахар, бери, — соседка поставила всё у порога, не дожидаясь, когда Марина с Лёней на руках что-то предпримет или скажет. — А надо посидеть с дитём, так не раздумывай, приноси, я всегда дома. Пятьдесят третья квартира.
Марина и рот не успела открыть, только и закричала соседке, поднимающейся к себе: "Спасибо!"
И понеслась молва по району, и долго ещё приходили люди, совершенно не знакомые Марине, приносили продукты, детскую и взрослую одежду, подгузники. Марине уже было неловко. Но она всем улыбалась и боялась обидеть отказом.
А как-то вечером пришла молодая женщина.
Марина открыла дверь. Женщина была в старом пальто, потрёпанной шапке, а в руке у неё был пакет с тремя картофелинами.
— Возьми! Тебе нужнее, мне о тебе дворник наш рассказал.
Марина улыбнулась и пригласила женщину войти.
Оказалось, что Ольга сама в бедственном положении, но мимо чужой беды не прошла. Поделилась.
Марина открыла шкаф и показала ей запасы.
— Мне столько уже принесли, что я сама готова помогать другим. Спасибо тебе. Нужны подгузники?
— Нужны, — опустила глаза в пол Ольга.
— Ну и отлично, — сказала Марина. — Ты мне три картофелины, а я тебе подгузники. Держи.
Сысойкина Наталья

АТТРАКЦИОН



Есть города из прошлого – они навсегда в твоей памяти - где всегда конец восьмидесятых, бесснежный декабрь и осенние листья, вмерзшие в асфальт.
В том городе твоего детства, в огромном помещении похожем на заводской цех, стоит большой стальной шар – «шар смелости» --  и в нём «наматывает» круги мотоциклист.
Вокруг столпились дети -- пионеры и октябрята. Стоят и смотрят. Некоторые с портфелями. Они заплатили по пятнадцать копеек за представление.  Среди них есть и ты. Чуть вдали, за столом сидит тучная женщина в кроличьей шубе. Она выдает билеты, и она же продает школьникам разноцветные «петушки» из пережженного сахара.  
Холодно. В воздухе висит приторно-сладкий запах выхлопных газов.
И вот когда ты через много-много лет, уже сорокалетним, случайно оказываешься в этом городе и проходишь рядом с этим-же помещением – оттуда тебе снова слышится какой-то шум. С интересом заходишь внутрь и видишь, что там ничего не изменилось. Снова шар, снова мотоциклист, снова дети…
По-началу эта картина вызывает снисходительную, добрую улыбку – оказывается  в провинциальных городах развлечения с годами не меняются.
Но постояв несколько минут среди детей – сквозь прозрачные очки мотоциклиста, ты вдруг видишь его глаза. Они обезумевшие от ужаса.
 И только теперь присмотревшись, замечаешь, что дети-то вокруг не современные – это те же советские школьники, но с какими-то измученными и безучастными лицами – отупело смотрят в шар, словно сквозь.... За спинами у них выцветшие ранцы, а под ногами валяются тонкие деревянные палочки из-под «петушков» -- их слишком много. Женщина-билетёр, сложив руки на столе и положив на них голову, спит. Рядом беспорядочно рассыпаны пятнадцатикопеечные монеты.
В помещении запаха выхлопных газов нет – бензин давно закончился, и последние тридцать лет мотоциклист ездит по-инерции…
 И тебе становится понятно, что отсюда нужно, как можно скорее, бежать.
Пробираясь к выходу, краем взгляда, ты замечаешь, что-то знакомое -- в школьнике небольшого роста ты, вдруг, узнаешь себя. Вы некоторое время смотрите друг на друга. Появляется мысль вывести его отсюда, подаешь ему руку, но он с вымученной улыбкой, говорит:
-- Уходи. Здесь всё правильно.
И ты выходишь, почти выбегаешь на улицу -- в Май, на солнце… Идешь, ускоряя шаг… Идешь по яркой до боли в глазах улице. Идешь и не оборачиваешься.
Шинковенко Игорь

Настя



Настя сидела у окна: светило солнце, на небе ни облачка, на  улице было тихо и спокойно. Она пыталась отвлечься, чтобы не  слышать: уже привыкла за двенадцать лет в такие минуты запираться, уходить в себя, отгораживаться. Сначала закрывала ладошками уши, потом стала включать себе мультфильмы, а теперь  просто мечтала, глядя на бегающих во дворе детей, снующих туда-сюда взрослых, рассматривая листья на деревьях, отвлекаясь  на машины...
Сперва Настя не понимала, почему на нее кричат, но потом догадалась, что ругают не ее. Вроде бы.
Сколько она себя помнила, папа редко улыбался, мама пыталась чаще. Настя рано научилась чувствовать, когда нужно сидеть  тихо, когда ей не ответят, когда не стоит даже выходить из своей  комнаты, когда придется вечером есть за столом в тишине, а когда вообще ужин будет только с мамой или мама положит еду ей  одной. За свои такие богатые на взрослые разговоры и эмоции двенадцать лет Настя несколько раз слышала, а вскоре и уяснила, что  если бы не она, если бы она не родилась, то и у мамы, и у папы  жизнь сложилась бы по-другому, и зачем-то родители говорили,  что сложилась бы... лучше. Папа бы здесь не жил, а остался бы с  другой и почему-то какой-то «любимой» женщиной. Мамы бы  тоже здесь не было: она бы могла не ругаться каждый день, не  уставать, не плакать, не ждать... и еще сто всяких «не» и десяток  «бы».
Когда Настя впервые задумалась об этом, она подошла к  маме с вопросом, но та лишь обняла ее и, отвернувшись и заплакав, ничего не сказала. Тогда Настя подошла к папе, тот поднял  ее, покружил, подмигнул своими родными зелеными глазами и,  хлопнув дверью, ушел. C тех пор Настя просто закрывалась и старалась не слушать,  как мама и папа, которых она любит больше всех на белом свете,  кричат, ругаются и обижают друг друга. Из раза в раз она привыкала к громким голосам и крикам и вскоре свыклась настолько, что  перестала их замечать... Они пошли фоном. Простым незатейливым фоном ее собственной жизни, научив молчать, пережидать,  всем сердцем крича самым любимым и родным, что ей больно. А  потом она просто перестала их слышать.
В такие моменты садилась к окну и представляла, что бегает рядом с тем высоким рыжеволосым мальчиком, выгуливает вон ту большую белую собаку,  идет за руку вот с тем большим дядей, который несет маленькую  девочку на руках... Тогда Настя наконец улыбалась.
Голоса в соседней комнате затихали, громко хлопала входная  дверь, мама включала в ванной комнате воду, наверное, она мыла  глаза. Раз кричала — значит, опять плакала. Настя знала, что сейчас к маме подходить и обнимать ее нельзя, потому что она только сильнее расплачется и станет ее прижимать крепко-крепко, и  Насте будет жалко маму. Тогда они будут плакать вдвоем. Поэтому  она не торопилась; уже знала, что мама сама скоро выйдет, сядет  на кухне и будет долго смотреть в окно. Или начнет звонить бабушке, а та громко что-то в трубку говорить ей.
Настя за свои двенадцать лет научилась распознавать время,  когда можно выходить, освоила азы того, чего ребенок чувствовать и понимать не должен.
Поэтому сейчас она просто сидела, смотрела в окно и улыбалась: на улице светило солнце, соседский мальчишка опять выгуливал свою большую белую собаку, какой-то невысокий дядя шел  с рюкзаком и удочкой в сторону реки.  
Надо подождать еще минут пять, потом выйти, подойти к маме  и спросить, можно ли на улицу. Мама не запретит, потому что будет с грустью смотреть в окно, даже не повернувшись в ее сторону (наверное, побоится показать Насте свои заплаканные глаза),  просто махнет рукой, мол, иди, конечно.
И Настя выбежит.
Откроет дверь и вдохнет чистый свободный  свежий воздух. Тогда она улыбнется, одернет платье и, ни разу не  оглянувшись, побежит.
Навстречу детству...
Таня Шатиль ("Истории, каких миллион")

Никому не нужный



Олеся ненавидела всех. А особенно свою мать.
Она точно знала, что когда вырастет, и выйдет отсюда, то обязательно ее найдет. Нет, она не собиралась бросаться ей на шею, и кричать:
- Здравствуй, мамочка.
Она собиралась немного понаблюдать, а потом отомстить ей. За все годы, которые она провела в детском доме, за то, что пока Олеся тут слезы лила, мамашка ее жила себе в удовольствие. Почему-то она не сомневалась, что мать именно так и живет.
Оля всегда была в детском доме, сколько помнила себя, столько и была. Несколько раз ее переводили, потому что она дралась постоянно. И ей было совершенно плевать, кто перед ней-мальчик или девочка. Ее наказывали, запирали в изоляторе, лишали сладкого, но она все равно ненавидела воспитателей, ненавидела детей, и вообще весть свет.
Ей было уже 14, когда она перестала драться. Не потому, что она вдруг всех полюбила, а потому, что все и так ее очень боялись. Олесе стало скучно. Она уходила куда-нибудь в дальний уголок детдомовской территории и просто сидела. Сидела, и мечтала о том, как найдет мать и отомстит ей.
Как-то раз она услышала странную мелодию. Олеся прислушалась. Ни на что не похоже. Музыку она любила, и всегда замирала, если слышала что-то красивое. Но эта мелодия… Она была очень красивой, очень грустной, даже какой-то тоскливой, но что это звучало, она никак не могла понять.
Олеся встала, подошла к кустам акации и раздвинула их осторожно. Ничего себе, это их новый дворник. Она уже успела поиздеваться над ним. На чем это он играет? Олесе было не видно, и пока она тянулась, сама не поняла как, грохнулась прямо в кусты.
Мужчина перестал играть и повернулся к кустам. Олеся встала, отряхнулась зло и хотела уйти. Но мужчина вдруг спросил:
- Хочешь научу?...
Девочка опешила. Ее? И она сможет точно так же играть? Разве у нее получится?
Она шагнула к нему. Дворнику на вид было лет 50, 55. Не совсем понятно было почему он в таком возрасте работает дворником.
Олеся приходила к нему каждый день. Сначала он просто показывал ей, как играть на дудочке. Самое интересно, что сам эти дудочки вырезал. Такие смешные, и одновременно грациозные. Когда у Олеси стали получаться первые настоящие звуки мелодии, она просто не сдержалась и обняла дворника. Вот тогда-то она впервые и разговорились.
Звали его Николай Петрович, и жил он в небольшом домике на территории детского дома.
- А почему? У вас нет родных, нет дома?
- Было у меня, Олеся, все. И дом, и родные… Десять лет назад умерла моя Катенька. Думал-не переживу, если бы не сын... Потом решил он жениться, девушка красивая, но уж больно жадная. Ну, главное, чтоб Сашке моему нравилась. А спустя пять лет разбился мой Сашка на машине. А квартира-то моя, давно уж на него переписана была. Хорошая трешка, в центре. Вот невестка собрала мне чемоданчик и отправила на все четыре стороны.
- Но почему вы не боролись?
- Зачем, Олеся? Нет тут у меня никого. Все мои любимые ушли. Мне просто нужно как-то прожить то время, пока и мой черед придет. Я к ним хочу, здесь мне больше ничего не нужно.
Олесе казалось, что сейчас она ненавидит невестку Николая Петровича даже больше, чем собственную мать. Даже были мысли, сначала невестке отомстить, а потом уже матери.
Когда Николай узнал о том, что держит в душе эта девочка, похожая на волчонка, то пришел в ужас. Как же она бедная, справляется со своей ненавистью?
Они подолгу беседовали. Николай Петрович чувствовал, что Олеся оттаивает. Она перестала стричь волосы под мальчика, стала более нежной. У нее куда-то пропала желание доказывать свою правоту кулаками.
Как-то он спросил:
- Олеся, ты через год уходишь, уже решила, кем станешь?
Девушка растерянно на него посмотрела.
- Нет.. Даже не думала. Все время думала, как отомстить матери.
- Ну, допустим.. Ты отомстишь. Только сначала искать ее будешь. Непонятно, на какие деньги, но это мы тоже пропустим, а что потом?
Она растерянно молчала. Не приходила к нему целую неделю, а потом все-таки пришла:
- Я хочу строить.
Целый год они посвятили подготовке в строительный колледж. Олеся понимала, что институт для нее слишком долго, может быть потом, в будущем…
В тот день, когда она уходила, они долге сидели на их лавочке. Вечером Олеся уезжала в дугой город. Там она будет учиться и пока что жить. Она плакала. Впервые за много лет.
- Николай Петрович, я обязательно приеду к вам. Только отучусь.
- Давай мы договоримся? Я-то никуда не денусь, а вот тебе нужно отучиться, крепко на ноги встать, и потом уже на встречи к старику ездить.
- Ну, какой же вы старик?
На прощание он подарил ей дудочку.
продолжение следует...

Прошло почти пятнадцать лет. Олеся поздно вышла замуж, все никак ей было не найти того, кто ее бы понимал. В 30 родила дочку, и почти сразу развелась. Вся ее радость была в маленькой Катюше. Сейчас она многое могла позволить себе.  И когда, наконец, она стала зарабатывать столько, сколько хотела, она подала в розыск на свою мать. Все выяснилось намного быстрее, чем Олеся думала.
Ее мама, бедная одинокая женщина, которая хотела родить для себя, за два месяца до родов узнала, что больна. Это сейчас с онкологией пытаются бороться, тогда же пытались тоже, но с оговоркой-бесполезно. Врачи говорили, что организм ослаблен беременностью, и дали маме год. Она приняла страшное для себя решение, отказаться от дочки сразу, в роддоме. Тогда никто из врачей не  осудил ее. Олеся даже разыскала ее могилу, и сейчас там стоял большой памятник с ангелом.
Она часто вспоминала Николая Петровича, но, когда вернулась в этот город 8 лет спустя, его не нашла. Директор детского дома сменился, и почти весть старый персонал был обновлен.
Когда выдавалась свободная минутка, Олеся с дочкой ходили в парк. Ее Катерина, как смеялась Олеся, всегда хотела спасти весь мир. К шести годам это была очень умная девочка, которая совершенно непонятным способом уговаривала мать на любые траты перед парком.
То ей хотелось угостить конфетами всех детей, то накормить батонами всех уток, то на улице такая жара, что им нужно не меньше десяти порций мороженого. А сегодня она такое выдала...
- Мама, купи мне, пожалуйста, колбасы, батон и попить.
Олеся уставилась на нее.
- Боюсь спросить, кто на этот раз.
- Мама, может лучше тебе не знать? Зачем лишний раз нервничать?
- Катя, мы сейчас никуда не пойдем.
- Мама, это бомж.
- Кто?!
Олеся думала, что грохнется в обморок. Катя улыбнулась, как бы говоря-я же предупреждала.
- Мама. Ну что ты так волнуешься? Он просто старый человек, у него никого нет. Он не просит, как делают это другие, потому что стесняется. Он знает столько сказок и стихов, что не знает никто. Тебе что, колбасы жалко?
Она, взрослый человек, не последнее лицо в огромной строительной фирме, просто не нашлась, что ответить. Молча купила все, что сказала Катя, и они направились в парк.
Катя присела на лавочку.
- Мамуль, ты тут сиди, а я вон к пруду. Видишь, там дедушка сидит, это он.
Олеся и правда увидела плохо одетого старика. Рядом с ним были дети, и она немного успокоилась. Главное, что дочка будет на виду.
Вечером она улеглась с книгой на диван. Катя была в своей комнате. Вдруг Олесе послышалась знакомая мелодия. Тишина. Нет, вот снова, она же и сначала. Олеся бросилась в комнату к дочери. Та испуганно смотрела на нее.
- Мамочка, я разбудила тебя?
- Катя! Что это было?
- Вот, нас тот старик на дудочках учит играть. У меня все получается, только вот переход от начала никак.
Катя горько вздохнула. В руках у нее лежала дудочка.
Олеся смотрела на нее полными слез глазами.
- Давай, я покажу тебе. Мне тоже это место далось не сразу…
Олеся проиграла всю мелодию, и расплакалась. Воспоминания нахлынули с такой силой, что сдержаться она не смогла. Катя не на шутку испугалась.
- Мамочка, почему ты так расстроилась? Тебя так эта музыка расстроила? Ну, хочешь, я больше не буду ома играть?
Олеся отрицательно покачала головой. Вышла и через минуту вернулась с такой же дудочкой, только немного потемневшей от времени.
- Катенька, ты знаешь, где живет этот старик?
- Мама, там же, возле прудки. У него коробки за кустами.
- Собирайся доченька.
Они нашли его сразу. Катя крикнула:
- Деда!
И он вылез из кустов.
- Что случилось, маленькая, почему ты не дома?
- Николай Петрович, здравствуйте.
Он дернулся, как от удара. Медленно повернулся. Долго всматривался в ее лицо.
- Олеся, не может быть.
Она крепко обняла его.
- Все может быть. Хватит комаров кормить, пошли домой.
- Куда?
- Домой, Николай Петрович, если бы не вы, то не было бы у меня ничего, так что мой дом-всегда ваш дом.
Всю дорогу до дома Николай Петрович вытирал слезы. Мешали они ему, и откуда только брались, проклятые, если бы не Олеся, которая крепко держала его под руку, давно бы упал. Но теперь в душе была уверенность-он не умрет в одиночестве, никому не нужный…
Ирина Мер

В большой семье, и вот это вот всё



Привет, меня зовут Аня, и я, нет, не алкоголик. Я мать семерых детей. Правда, в тот день, когда я подошла к мужу, и сказала, что беременна в четвёртый раз, в его глазах появилась бегущая строка с текстом «Лучше бы ты бухала».
Но вообще он у меня очень-очень хороший, и поэтому вслух он сказал совсем другое. Он спросил:
- От кого?
На тот момент я сидела в декрете с тремя детьми шестой год подряд, и человеком, которого я видела чаще всего после мужа, была педиатр наших детей. На третьем месте прочно обосновалась мой акушер - гинеколог. Я подумала, и ответила:
- А от кого можно было?
- Можно только от меня, - сразу сориентировался в ситуации муж.
- Ну, тогда от тебя, - подтвердила я.
Муж стал называть наших детей Ушастик, Пушистик, Звонок, и, похлопывая по моему ещё  не очень видному животику, Прыгунок, и вопрос был закрыт.
Через полтора месяца, когда плановое УЗИ показало, что будет тройня, я распихала старших детей по бабушкам, сварила борщ, купила пива, и стала ждать будущего счастливого папу - зайца с работы.
Так как он у меня не только хороший, но и умный, то, увидев мою слегка безумную улыбку, сразу заподозрил что-то прекрасное. И даже попытался разрядить обстановку шуткой:
- Ну, рассказывай, что там у тебя, тройня, что ли?
Я молча протянула ему бланк с результатами обследования и бутылку пива.
- Надо же,- выдал он спустя полбутылки, - сразу и Прыгунок, и Лампочка - дочка, и ещё один запасной будет, чем плохо?
А я что? Меня всё устраивает. Не расстроился, не психанул, и то хлеб.
А Лампочка - дочка родилась через три года после тройняшек. Так и живём. Ведь для счастливой жизни в большой семье нужно иметь три качества - чувство юмора, стальные нервы и реакцию, как у кобры. Юмор у нашего папы был встроен производителем, нервы он постепенно наработал, а реакция... Да, над реакцией мы ещё работаем.
Марина ХМЕЛЬ Колесник

Гришка



— Гришенька, собирайся, за тобой пришли.
Мальчик поднял голову и посмотрел на Александру Сергеевну с надеждой. Такое у них бывало — вдруг открывалась дверь, и воспитательница говорила: «Собирайся, за тобой пришли». Дети прилипали к окнам и смотрели, как ребенок идет к воротам, держа за руки новых маму и папу. Многие плакали, а многие молча сопели, надеясь, что в следующий раз назовут его имя.
Гриша встал.
— За мной?
— За тобой, миленький, пойдем скорее.
***
Александра Сергеевна улыбалась, а в глазах стояли слезы. Она долго мучилась с Гришей — учила его заново жить, учила доверять людям.
Гриша помнил, как его оставили в детском доме. Помнил, хоть и делал вид, что забыл. Мать привела его к воротам, сказала ждать, пока его заберут, но Грише было уже шесть, и он понимал, что заберут — значит, насовсем. А он не хотел, он хотел жить дома.
— Мама, не оставляй меня! Пожалуйста. Я больше не буду баловаться, не буду просить есть, я буду тихо сидеть...
Он хватал мать за руки, плакал. Но она отталкивала его и повторяла:
— Ты привыкнешь, тебе здесь хорошо будет. А мне тоже жить хочется! Валера сказал — никаких детей!
Она оттолкнула и Гришу и побежала прочь, но мальчик бежал следом. Мать остановилась.
— Да за что же мне это наказание?!
Она схватила Гришу за руку и потащила к воротам. По пути отстегнула ремешок от сумки, а потом просто привязала его руку к забору и побежала.
Гришку нашли часа через два, обессиленного от слез. Сразу поместили в изолятор, доктор вколол ему успокоительное.
Но мальчишка закрылся в себе. Он больше не плакал. Он больше не улыбался. Он вообще был больше похож на робота, чем на человека. Его возили к психиатру, он даже лежал в какой-то больнице. Но толку ноль. И тогда Александра Сергеевна разыскала его мать.
Дверь открыла молодая женщина, нормальная с виду.
— Что же вы делаете? Ваш ребенок погибает от того, как вы с ним поступили.
Женщина юркнула на площадку, оттеснив Александру.
— Тише, тише… Валера услышит. Не приходите больше. Я так решила и не передумаю. Уходите.
И она скрылась в квартире.
Целый год Александра Сергеевна пыталась достучаться до души Гриши, убеждала его, что предать могут только раз. Больше никогда. Не могла же она ему сказать, что просто каждый следующий раз уже не так больно.
Сначала Гриша просто молчал. Слушал ее, не улыбался. Никогда даже голову не поворачивал. Потом стал прислушиваться, что-то отвечать. Александра Сергеевна радовалась по-детски, а директор говорил:
— Нельзя так. Вы, конечно, должны быть доброй и внимательной, но так жить жизнью каждого ребенка — значит сжечь себя дотла.
Но она по-другому не могла. Когда директор сказал, что приехали усыновители Гриши, она даже всплакнула немного, на была очень рада за мальчика.
***
Гриша обернулся на детей. Все с нескрываемой завистью смотрели на него. И тогда он улыбнулся: у него будут мама и папа. Конечно, он до сих пор любил свою настоящую маму, но он будет любить и новую.
В кабинете директора его ждали улыбчивая женщина и строгий мужчина. Гриша поздоровался и остановился. Женщина встала:
— Гришенька, а мы за тобой. У нас красивый дом, тебе понравится. И даже комната своя у тебя будет.
Александра Сергеевна проводила их до машины. Гриша крепко обнял ее, а она поспешила уйти, чтобы не расплакаться.
***
Прошел год с того дня. Она гуляла с детьми во дворе.
— Александра Сергеевна, если я не ошибаюсь?
Женщина обернулась. Перед ней стоял мужчина, держа за руку Гришу.
— Папа, можно я к ребятам пока?
— Да, Гриша, беги.
И мальчишка рванул туда, где были все его старые друзья.
— Мы можем поговорить?
Александра Сергеевна смотрела на него настороженно.
— Да, конечно. Какие-то проблемы с Гришей?
— Да нет, он неплохой мальчишка. Только, понимаете... Моя жена, наконец, забеременела. Мы ждали этого пятнадцать лет, думали, что уже не получится… Через месяц ей рожать. В общем, мы опасаемся за своего родного ребенка. Вы же понимаете, какая наследственность у таких детей.
Александра уже начала понимать, к чему клонит этот мужчина.
— Нет, вы этого не сделаете!
— Послушайте, только не нужно давить на совесть. Мой родной ребенок мне гораздо ближе.
Он протянул ей пакет с бумагами и быстрым шагом пошел к воротам. Через минуту машина отъехала от детского дома.
Александра даже боялась смотреть в сторону Гриши. Она позвонила директору.
продолждение следует...

После того, как Гришу бросили во второй раз в его маленькой жизни, Александра больше не говорила ему, что предают только раз. Она вообще больше ничего не говорила, потому что прекрасно понимала, что Гриша больше не поверит ей. Впервые в жизни она видела ребенка, который плачет внутри себя. То есть он не плакал так, чтобы видели другие. Но когда удавалось заглянуть ему в глаза... Даже самому становилось больно.
Как-то, прошло уже полгода, а может чуть больше, Александра и другой воспитатель вели одну из групп детского дома в цирк. Дети весело переговаривались, все были в предвкушении зрелища. Дорога шла через парк, где в выходной день было очень много гуляющих. И вдруг Гриша вырвал у воспитателя свою ручонку и бросился в сторону.
— Мама! Папа!
Александра слишком поздно заметила гуляющую с коляской пару. Зато она отлично рассмотрела испуганные глаза женщины и злые — мужчины. Гриша ухватился за женщину. Она обняла его, но мужчина стал отрывать Гришу от нее.
— Прекрати! Что ты устраиваешь тут цирк?
Ему почти удалось оторвать Гришу, но тут мальчик вцепился зубами в его руку. Вцепился так, как будто от этого зависела его жизнь. Тот взвыл и наотмашь хлестанул ладонью Гришку по лицу. Мальчишка полетел на землю, а женщина упала перед ним на колени.
— Гриша, Гриша! Откуда ты? Почему ты с группой? Мне Вася сказал, что тебя потребовали обратно твои родители…
Александра выхватила у нее из рук Гришу, прижала к себе. Не смогла сдержаться:
— Таких, как ваша семья, нельзя подпускать к детям. Категорически!
И развернулась, унося тихонько подвывающего Гришу. А женщина осталась стоять, непонимающе глядя им вслед. Потом перевела взгляд на мужа. Тот сказал:
— Прокусил руку, гаденыш. Сразу видно, наследственность!
— Вася…
— Да, Светочка...
— Вася, что все это значит?
— Светочка... Я все тебе объясню, и ты поймешь, что я поступил совершенно правильно.
— Мне кажется, что уже не нужно никаких объяснений.
Женщина вытащила телефон.
— Света, ты совершаешь огромную ошибку! Ну подумай сама, кому ты будешь нужна с ребенком? И папины деньги не помогут! А еще я всем расскажу, какая ты! Расскажу, что гулящая, пьющая…
Она в изумлении опустила руку с телефоном.
— Ты сейчас что, мне угрожаешь? - женщина зло рассмеялась. — Как же хорошо, что мы встретили Гришу! Вот я как знала, что этот парень откроет мне на тебя глаза.
Она поднесла телефон к уху.
— Папуль, привет. Ты не против, если мы с Катюшей немного поживем у вас? Конечно, мы придем сами. Муж? Папа, у меня нет больше мужа. Только на бумагах, да и то временно.
Всего этого Александра Сергеевна уже не видела. Она, оставив всю группу на второго воспитателя, бежала со всех ног к зданию детского дома, прижимая к себе Гришу. Мальчика раздели, уложили. И она присела рядом с ним.
— Гриша…
Он неожиданно повернулся к ней.
— Александра Сергеевна, а разве так бывает? Ну бывает, чтобы детей так не любили? Причем все... И мама, и мама Света, и папа Вася...
— Солнышко… Понимаешь, просто так получилось. Но…
Александра замолчала. Она не знала, что сказать. Гриша уснул, наплакавшись, и она вышла из комнаты.
А вечером ее пригласил к себе директор. Войдя в комнату, сразу увидела ту женщину, Светлану. С ней был еще какой-то пожилой мужчина. Светлана сразу вскочила, бросилась к ней.
— Как Гриша?
Александра Сергеевна холодно посмотрела на нее.
— А вы как думаете?
Директор встал.
— Александра, подождите. Тут не все так просто…
И тогда заговорила Светлана:
— Понимаете, я понятия не имела, что Василий вернул Гришу в детский дом. Очень тяжелая беременность, почти все время в больнице… Мне Василий сказал, что приходила мать Гриши, валялась в ногах и просила отдать сына. Якобы и сам Гриша плакал и этого просил. Я же не зверь... Конечно, поревела немного. Я очень привязалась к Гришке, он хороший. Да и папа с мамой...
Она посмотрела на пожилого мужчину. Тот положил ей руку на плечо.
— Василий... Он оказался не очень хорошим. Дело в том, что мой папа очень состоятельный, теперь я понимаю, что поэтому Василий и женился на мне. А я верила, что его чувства искренние! А теперь вскрылись некоторые подробности… помимо Гриши. В общем, мы разводимся. Василий все скрывал, потому что сам-то он ничего не стоит. Работал у отца... Скорее зарплату получал, потому что работать, как оказалось, он не любит. Скажите... Как мне поступить, чтобы вернуть Гришу? Я не смогу себя простить, если не сделаю этого…
И Светлана заплакала.
Директор подумал.
— Я предлагаю сначала поговорить с Гришей. Не факт, что мальчик все поймет, а если поймет, то мы просто через суд отменим отказ, как подделанный вашим бывшим мужем.
Светлана встала.
— Покажите, куда идти.
Они шли по коридору, и сердце Александры ухало в такт шагам. Она молилась за то, чтобы Гриша простил Светлану. До комнаты оставалось еще прилично, когда ее дверь открылась. Оттуда вышел Гриша и вдруг замер. Он увидел людей, которые шли в его сторону. Замер... Александра Сергеевна внимательно на него смотрела, готовая в любой момент броситься успокаивать. Но этого не потребовалось. Гриша вдруг сделал шаг вперед и прошептал:
— Мама... Дедушка…
Светлана кинулась вперед, а Гриша к ней навстречу. Через секунду она сжимала его в объятиях. Тут и дедушка подоспел. Они стояли обнявшись, а Света шептала:
— Прости, прости меня... Я не знала, что папа Вася так поступил.. Пойдем домой? Там тебя Катюша ждет... И кот по тебе скучает... Прости нас всех...
***
Директор закрыл глаза на все правила и отпустил Гришу со Светланой и её отцом. Но сказал, что каждый день в дневное время, до решения суда, мальчик должен быть здесь. Они были на все согласны.
Александра стояла на крыльце, провожая взглядом мужчину, который нес Гришу на руках, и Светлану, которая держала Гришу за руку. Какая же все-таки странная штука жизнь... Такие повороты делает, что только держись.
Потом вздохнула и повернулась к двери. Вчера привезли очень сложную девочку, нужно попробовать с ней поговорить…
Ирина Мер

У Помазкова заболела тёща. Ну, заболела и заболела, не раз уже такое было. Поохает да встанет, да с новой силой начинает проедать плешь Помазкову. Но тут — не тут-то было. Тёща явно собралась к тестю. Туда, откуда никто не возвращается. Уже неделю не встаёт, молчит, ничего не ест, даже лекарства. В больницу отказалась переселяться. И Помазкова перестала гнобить, с чего обычно начинала день и чем заканчивала. Помазкову даже скучно стало. А тут ещё жена — плачет около матери часами, опухла вся. Всё забросила дома, на Помазкова ноль внимания. Всё причитает: «Мама, встань, мама, не молчи, мама, как же мы без тебя!» Главное — «мы»! «Да уж как-нибудь прожили бы», — бурчал Помазков про себя и болезненно морщился. Всю душу вывернула жена. Так причитала, что даже ему жалко стало тёщу, мать её. А что делать, как помочь — не знает.
И вот вчера он сел рядом, решил хотя бы пообщаться. — Болит? — спрашивает. Тёща молчит, в потолок смотрит. «Чего бы ещё такого сказать?» — думает Помазков. И вспомнил:
— А Лизавету Петровну, с которой вы всё время ругались, позавчера в больницу увезли. Съела чего-то.
Тёща скосила на него глаза, но молчит.
— У коммерсанта Дурдыева из шестнадцатой иномарку угнали.
Умирающая слабо улыбнулась. Дурдыева она не любила, всё ворчала: «Понаехали тут!» Помазков, ещё не до конца понимая причину происходящих с тёщей перемен, всё же осознал, что он на верном пути.
— В машине барсетка была, — весело сообщил он. — А в ней полсотни тыщ баксов. Вот повезло кому-то.
Теща заворочалась, пытаясь присесть на постели. На щеках её пробился слабый румянец.
— Это ж сколько на наши деньги? — спросила она и села.
— Ну, больше миллиона рублей!
— Так ему, козлу, и надо, — хихикнула тёща. — А то ишь, понаехали тут!
— Правда, машину нашли, — ляпнул вдруг Помазков. Тёща снова рухнула на подушку и прикрыла глаза.
— Но внутри всё разграблено и колёса сняты, — спешно добавил Помазков. — Барсетки, конечно, как не бывало.
Тёща опять ожила.
— А Тихона Петровича… Ну, который этажом выше… Который ещё вас с вашими подружками по лавочке всё сплетницами обзывал…
— Ну, ну? — вся подалась вперёд тёща, и в глазах её появился злорадный блеск, так знакомый Помазкову. — Ему путёвки перепутали. И вместо санатория в Сочи отправили на горнолыжную базу где-то на севере!
Тёща радостно засмеялась и спустила ноги с кровати.
— Пойдём-ка, зятёк, на кухню, — жизнерадостно сказала она. — У меня там настоечка есть. Посидим, поболтаем. Ведь такая жизнь интересная вокруг, что и помереть некогда…
Марат Валеев

Жeнькa знaл, чтo пaпa Caшa eгo oтчим, нo любил eгo бoльшe poднoгo oтцa. Oн пpeкpacнo пoмнит, кaк пaпa Caшa пpишeл в иx дoм: oн пpиceл нa пoл pядoм c Жeнькoй и cтaл игpaть c ним в жeлeзную дopoгу, пoпутнo paccкaзывaя eму cмeшныe иcтopии пpo пoeздa. Пoтoм oни пocмoтpeли кoллeкцию eгo жукoв в кopoбoчкe, cлoвлeнныx зa лeтo, кoтopыx мaмa oбeщaлa выкинуть, нo дядя Caшa (тoгдa eщe дядя) cдeлaл для ниx paмки и aккуpaтнo пpиклeил кaждoгo, пoдпиcaв, кaк эти жуки нaзывaютcя.
A вcкope мaмa и дядя Caшa пoжeнилиcь, тoлькo пoтoм Жeнькa cтaл нaзывaть eгo пaпoй, пpичeм пoдoшeл к нeму caм и caм пoпpocил:
- Дядя Caшa, a мoжнo я буду тeбя пaпoй нaзывaть?
Мaмa eгo тoгдa oдepнулa:
- Жeня, ну кaкoй oн пaпa? Oн дaжe нe знaeт, чтo тaкoe быть oтцoм!
Нo дядя Caшa лacкoвo cкaзaл:
- Мoжнo! Ecли ты будeшь xopoшим cынoм, тoгдa я тeбe буду xopoшим пaпoй!
A пoтoм пpиxoдил eгo poднoй oтeц, пpaвдa oн был в нeaдeквaтнoм cocтoянии и eлe cтoял нa нoгax. Oн зaмaxивaлcя нa пaпу Caшу, пocтoяннo выpaжaлcя и дaжe нe oбpaщaл внимaния нa Жeньку, кoтopый cтoял pядoм. Жeнькe былo жaль нecклaднoгo poднoгo oтцa c eгo нeлeпыми жecтaми, нo в тo жe вpeмя oн чувcтвoвaл cтыд зa нeгo и нeкую oпacку: вoт ceйчac пaпa Caшa иcпугaeтcя нa угpoзы oтцa и уйдeт из иx дoмa. Нo пaпa Caшa oтвeл oтцa нa куxню, зaкpыл двepь, и oни o чeм-тo дoлгo дoгoвapивaлиcь - тo гpoмчe, тo тишe. Жeнькa пpижaлcя уxoм к двepи, нo мaмa eгo oтoгнaлa:
- Жeня, уйди! Пуcть мужчины пoгoвopят!
Жeня пpижaлcя к мaтepи, и пoчувcтвoвaл, кaк oнa cильнo дpoжит oт cтpaxa. Пoтoм oтeц ушeл, и дaжe пoжaл пaпe Caшe pуку. Вce oблeгчeннo вздoxнули.
- Жeнькa, я нoвую игpу нa диcкe купил, ну чтo, пpoвepим - кaкaя oнa?
Этo былa caмaя интepecнaя игpa, и дaжe нeвaжнo, o чeм oнa былa. Чувcтвoвaлacь кaкaя-тo пoбeдa oт тoгo, чтo нeдaвнo пpoизoшлo и пpиятнaя ceмeйнaя aтмocфepa. Жeнькa cидeл у пaпы Caши нa oднoм кoлeнe и лупил пo клaвиaтуpe, a тoт eгo пoдбaдpивaл вo вpeмя пpoмaxoв.
Жeнькa пoшeл в пepвый клacc. Мaму c paбoты нe oтпуcтили, a пaпa Caшa oтпpocилcя. Oн вoлнoвaлcя бoльшe Жeньки, купил eму букeт цвeтoв для учитeльницы и вытягивaл шeю из тoлпы взpocлыx, чтoбы пoлучшe cфoтoгpaфиpoвaть Жeньку в paзныx paкуpcax. В тoлпe Жeнькa увидeл cвoю бaбушку (мaмину мaму), нo oни cтoяли нa paccтoянии c пaпoй Caшeй. Кoгдa вce pacxoдилиcь дoмoй, пaпa Caшa вpучил Жeнькe нoвыe poликoвыe кoньки, кoтopыe пpивeли мaльчикa в нeoпиcуeмый вocтopг.
- Нe пo cpeдcтвaм пoдapoк, - пpoвopчaлa бaбушкa. – A чтo пoтoм, зубы нa пoлку?
- Зapaбoтaeм! – вeceлo cкaзaл пaпa Caшa. – Пoдpaбoтoк xвaтaeт!
Co шкoлы тaк и вoзвpaщaлиcь – Жeня нa poликax, a пaпa Caшa eгo дepжaл зa pуку и учил дepжaть paвнoвecиe. Былo oчeнь вeceлo! A eщe здopoвo тo, чтo oни вдвoeм зaбeжaли (Жeнькa дaжe нa poликax) в мaгaзин, и купили шoкoлaдный тopт! Вoт этo пpaздник! Нo мaмa этoгo нe oцeнилa.
- Нe пo cpeдcтвaм пoдapки, - cкaзaлa oнa тoчь-в-тoчь кaк бaбушкa. – Кaк нaм eщe дo пятoгo чиcлa дoжить, дo твoeгo aвaнca?
- У Тoликa зaйму, или пoдpaбoтку вoзьму, - oтвeтил пaпa Caшa. – Ну дoлжeн жe быть у чeлoвeкa пpaздник?
- Aгa «пoдpaбoтку», - вoзмущaлacь мaмa. – Дo нoчи будeшь нa paбoтe тopчaть? Мeня этo нe уcтpaивaeт! Нe для этoгo я зaмуж зa тeбя выxoдилa!
продолжение следует...

C тex пop мaмa cтaлa кaкoй-тo нepвнoй. Oнa мoглa нaкpичaть нa мужa, xлoпнуть eгo пoлoтeнцeм, или нaдутьcя и нe paзгoвapивaть. В эти мoмeнты Жeнькe cтaнoвилocь нecтepпимo жaль пaпу Caшу, oн eгo oбнимaл и гoвopил: «Пa, я тeбя oчeнь люблю!». Пaпa цeлoвaл eгo в cвeтлую мaкушку и гoвopил: «Вce будeт xopoшo!».
Oднaжды, нa лeтниx кaникулax, мeжду втopым и тpeтьим клaccoм, кoгдa пaпa Caшa был в oтпуcкe, oн взял Жeньку нa pыбaлку. Тaм был дядя Тoля, кoтopый учил eгo зaбpacывaть cпиннинг и зaкидывaть удoчку, чтoбы пoплaвoк poвнo cтoял. Былo мнoгo вocтopгa, ocoбeннo кoгдa oни выxoдили нa лoдкe нa cepeдину oзepa и pыбa тaм клeвaлa. A пoтoм пaпa Caшa бeгaл пo вceму бepeгу, чтoбы cлoвить cвязь нa тeлeфoнe и пoзвoнить мaмe, нo cвязи нe былo. Ужe дoмa мaмa в иcтepикe кpичaлa нa мужa:
- Дa чepт бы c тoбoй! A ecли бы ты cынa утoпил?
- Тaмapa, paньшe мoбильныx тeлeфoнoв нe былo, и кaк-тo мужики xoдили нa pыбaлку! Я жe нe винoвaт, чтo cвязи нe былo!
Жeнькa пocчитaл нужным зacтупитcя зa пaпу:
- Пaпa бы мeня ни зa чтo нe бpocил! Ты дaжe нe пocмoтpeлa, кaкиx мы pыб нaлoвили, a кpичишь!
- Ну вoт, ужe и cынa нacтpoил пpoтив мeня! – paзвeлa pукaми мaмa.
Вce былo в ceмьe – и xopoшee, и плoxoe. Мaмa чacтo кpичaлa нa пaпу Caшу из-зa вcякoй epунды, дa и пaпa вopчaл, нo cтapaлcя нe кoнфликтoвaть c мaмoй, a шeл к Жeнькe peшaть c ним eгo вaжныe дeлa: дeлaть уpoки или игpaть нa кoмпьютepe. Жeнькa пoдpoc, eму иcпoлнялocь 14 лeт, и нa дeнь poждeния пaпa Caшa eму пoдapил вeлocипeд co вceми «нaвopoтaми» - нacтoящaя мeчтa! Мaмa нe знaлa o тaкoм щeдpoм пoдapкe, и нa caм пpaздник пpoмoлчaлa, a нa cлeдующий дeнь выдaлa пo вceй пpoгpaммe:
- Ты нac пo миpу пуcтишь! Мнe тaкиe дopoгиe пoдapки нe дapил, a пaцaну, кoтopый дoлжeн думaть тoлькo oб учeбe, купил вeлик нa вcю зapплaту! Мoй бывший был, кoнeчнo, cвoлoчь, нo зapaбaтывaeт oн дo cиx пop кaк мaгнaт нa cвoeм зaвoдe! Дopacти дo eгo уpoвня!
- Мoжeт ты eщe и coйдeшьcя c ним?
- Мoжeт и coйдуcь! A ты вaли oбpaтнo в cвoю oбщaгу, oткудa я тeбя вытaщилa cиpoтинушкoй!
Пaпa Caшa cтaл coбиpaть вeщи, и глянул нa Жeньку – тoт бeззвучнo плaкaл, пуcкaя pучьи cлeз пo щeкaм. Пaпa зaмoтaл гoлoвoй, мoл – нe нaдo тaк, будь cильным, ты жe мужчинa! Кoгдa пaпa Caшa ушeл, Жeнькa бpocилcя лицoм в пoдушку. Мaть пoдoшлa eгo уcпoкaивaть, гoвopя o тoм, чтo пaпa Caшa мaлo зapaбaтывaл и тpaтил дeньги нe тудa кудa нужнo.
- A кудa нужнo? – злo cпpocил Жeнькa. – Нa твoи пpиxoти? Нa нoвыe cумoчки и пoмaды? Жили xopoшo и cытнo, дocтaтoк был! Жaль, чтo нeльзя ocтaтьcя c oтчимoм, жaль, чтo зaкoн зaпpeщaeт! Я бы c ним бы cбeжaл в oбщaгу oт тeбя!
A чepeз мecяц в дoмe пoявилcя poднoй oтeц. Oн был тpeзвый, нo xмуpый. Пытaлcя нaлaдить xopoшиe oтнoшeния c cынoм, нo нapывaлcя нa eгo epшиcтocть.
- Ну чтo мнe, peмeнь cнять и oтлупить тeбя кaк cлeдуeт, чтoбы пepeвocпитaть тeбя пocлe Caшки? – cпpocил oтeц.
Жeнькa вcкoчил, зaбpocaл в cумку учeбники и вeщи и уexaл жить к бaбушкe. У нee был кoмпьютep, и пoэтoму Жeнькa мoг oбщaтьcя c пaпoй Caшeй пo cкaйпу. Бaбушкa гoвopилa cвoим пoдpугaм:
- Oй, знaлa бы я чтo Тaмapa c Пeтькoй coйдутcя, тaк мoлилacь бы нa Caшку! Ну чтo Пeтькa – зaкoдиpуeтcя, зapaбoтaeт и oпять зa cвoe! A Caшкa xoть мeньшe зapaбaтывaл, тaк любил жe, шeльмeц, Жeньку кaк poднoгo cынa! Вce – eму, вce – eму!
Жeнькa знaл, чтo пaпa Caшa жeнилcя, у нeгo poдилacь дoчкa. Oн чacтo зaxoдил к нeму и игpaл c дeвoчкoй, кaк c poднoй cecтpoй, нoвaя жeнa пaпы Caши былa к нeму oчeнь дoбpa. Мaмa c oтцoм жили плoxo, тo ccopилиcь, тo миpилиcь. Жeнькa инoгдa зacкaкивaл к ним пo бaбушкиным пpocьбaм, нo ocтaвaлcя нeнaдoлгo, oтцa oн дaжe видeть нe xoтeл. A пoтoм Жeнькa пocтупил в вoeннoe училищe. Нa пpиcягe, cpeди тoлпы poдитeлeй куpcaнтoв, oн увидeл пaпу Caшу co cмapтфoнoм в pукax, кoтopый фoтoгpaфиpoвaл eгo кaк в пepвoм клacce, вытягивaя шeю. Pядoм c ним былa тoлькo бaбушкa, нo этoгo впoлнe xвaтaлo для Жeнькинoй paдocти.
Tetok net

Автор Сысойкина Наталья

— Молоко я ей наполовину разбавила водой, ага, ничего, она городская не поймёт, а то приехала на всё готовое. Мы тут горбатимся, а она отдыхает, нервы лечит.
— Кто приехал-то? Ничего, бабоньки не пойму о ком вы? — спросила Афанасьева, проходившая мимо.
— Да вон, Катерина зовут, — одна из собравшихся у дома Семёновых женщина кивнула в сторону поля.
Светлана Афанасьева, приставила руку ко лбу, чтобы отсечь лучи заходящего солнца, и посмотрела вдаль.
В самом начале улицы медленно шла женщина средних лет. С распущенными каштановыми волосами по худеньким плечам. В одной руке у неё был букет полевых цветов, во второй шаль. Шла она медленно, словно каждый шаг для неё в радость. Задумчивая улыбка скользила по лицу и явно указывала на беззаботность.
— Идёт, цветов нарвала, как не от мира сего, волосы распустила, ишь.
— Городские все надменные и помощи от них не дождёшься, что уж говорить.
— У Кирьяновых квартируется, деньги, значит, есть, пусть и нам платит, — добавил кто-то из толпы стоящих. Их было человек семь. Ждали стадо с пастбища и обсуждали завершающийся день.
— Бросьте, вы, что обсуждать человека не узнав? — Светлана опустила руку и пошла домой.
— О-о-о, защитница нашлась...
Светлана махнула рукой в толпу:
— Не защищаю я, но и зря языком чесать с вами не буду, да и обманывать женщину тоже.
— Иди-иди, — тут же закивали собравшиеся.
— У самой дочь брюхатая, денег на свадьбу нет, а она грудь колесом, — зашептались собравшиеся, чтобы женщина их не услышала.
— Здравствуйте, — кивнула Светлана поравнявшись с приезжей.
— Вечер добрый, — задумчиво ответила женщина и пошла дальше.
"Глаза карие, бездонные, но не страшные, как у Нинки, - подумала Светлана, — да и моложе, чем мне показалось".
Светлана дошла до своего дома и у калитки остановилась, посмотреть на приехавшую ещё раз. Та как раз поравнялась с собравшимися у дома Семёновых женщинами и, чуть замедлившись, кивнула в их сторону, поздоровалась. Женщины как курицы замахали руками и стали наперебой отвечать.
Света ухмыльнулась и пошла домой.
— Лиза, ты дома? — спросила женщина, закрывая дверь.
В дальней комнате послышались стихающие всхлипы.
— Лиза, доча, что?
Светлана зашла к ней в комнату и вновь задала свой вопрос.
Елизавета сидела с заплаканными глазами и не поднимала головы.
— Опять с Серёжкой поссорились, ясно, — словно угадала мать.
— Он не любит меня, сказал, что жениться не собирается.
— Ах, вон оно что! — мать деловито подпёрла талию руками и спросила, — Как он тебе это сказал и когда?
— Сегодня, я на поле пришла к нему, а он разорался при всех и заявил, чтобы я забыла, как его зовут и дорогу к нему. Не его это ребёнок и жениться он не будет.
— Ах так!
Светлана выскочила на крыльцо. Лиза тут же выбежала за ней.
— Отец там был на поле? — Света спешно искала обувь у крыльца.
— Был, но разговор не слышал.
— Ну, я ему! — Света схватила полотенце с верёвки, где сушилось бельё, и вышла за калитку.
Шла Светлана спешно, грузное её тело при каждом шаге вздрагивало от волнения и злости.
— Мам, — Лиза выбежала за калитку и стала догонять.
— Сиди дома, он тебе уже всё сказал, — отсекла мать и перешла через дорогу. До дома жениха дочери было недалеко.

продолжение следует....

Сергей, перемазанный мазутом, чинил с отцом трактор во дворе своего дома.
— Так значит, не твой ребёнок, — Светлана дёрнула калитку с такой силы, что вырвала крючок.
Она буквально влетела во двор и принялась обхаживать полотенцем парня.
На крики из дома выскочила мать Сергея, отец вылез из-под трактора и все принялись успокаивать прибежавшую женщину.
— Чего, Свет, ты чего? — держал её руки отец Сергея.
— Знаешь ли ты, что твой сын от женитьбы и ребёнка отказался?
Отец юноши обернулся, опустив руки Светы, и посмотрел на сына.
— Не мой он! Генки Кирьянова. Он сам сказал, что два раза Лизку до дома провожал. А так и ребёнок не мой, ... может, — добавил Сергей важное уточнение в конце.
— Да что же ты за под...лец..., — закричала Света и махнула полотенцем в сторону парня, — э-э-эх, воспитали!
— От воспитательницы слышу! — заорала мать Сергея, — свою дочь не научила уму разуму, а мой сын виноват, иди-иди,
Светлана сама уже развернулась и шла домой, лишь ещё раз взмахнув полотенцем и не оборачиваясь. Дочь стояла у калитки.
— Зайди домой, разговор есть, — строго посмотрела мать на Лизу.
— Не верь, ничему не верь, наговаривает! Это ему насоветовали, чтобы не женился так рано, жизнь не портил.
— А Генка? Была с Генкой? — мать словно нависла над дочкой со второй ступеньки крыльца.
Лиза хлопала влажными ресницами с недоумением, а потом разревелась.
— Ты почему мне не веришь, ты же должна!
— Что должна? Со свечкой стоять рядом? Ли-за! — мать даже покраснела. — Я же не раз тебе говорила! Ты красавица, парни такую не пропустят мимо.
Мать взвыла в голос.
Вечером состоялся ещё один семейный разговор, уже с отцом, тоже неприятный. Лиза просто сидела за кухонным столом и смотрела в пол. Родители не понимали её, и, казалось, не верили.
— Катерина Дмитриевна, вы снова гулять? — спросила Кирьянова у постоялицы, держащей в руках шаль.
— Да, к реке схожу сегодня. Не теряйте меня, ужинайте.
Кирьянова кивнула, продолжая развешивать выстиранное бельё. Постоялица была тихая, неудобств не вызывала, даже наоборот, помогала часто. Платила Катерина исправно, приехала в июне на месяц, но в конце срока заявила, что останется и на август. Пожилой женщине такое соседство даже нравилось. Постоялица жила на летней кухне, много гуляла, в еде была неприхотлива, завтракала обычно сама, а обед и ужин делила с хозяевами. Вечерами они пили вместе чай на веранде и разговаривали. Катерина часто давала Кирьяновой дельные советы: и как разговаривать с мужем, чтобы ссор не было и с соседями, да и, вообще, с начитанной женщиной было приятно вести беседы.
Кате всегда нравилась психология, но родители настояли, чтобы дочь получила юридическое образование. И Катя получила диплом, потом неудачно вышла замуж, развелась и теперь пыталась выбраться из этой депрессивной ямы с помощью замечательной природы и смены места. К сентябрю Катерина должна была вернуться в город и пойти получать второе высшее образование — она поступила на психологический факультет, как и хотела.
А сейчас... а сейчас природа, хорошая погода, ягоды, овощи с грядки и отличное настроение.
Катерина сама не заметила, как дошла до реки. Накинула шаль на плечи и задумалась (в последнее время женщина много размышляла о жизни). Как только солнце касалось горизонта, становилось прохладно. Лето шло на убыль. Зелень вокруг уже желтела и становилась тёмно-зелёного цвета. В воздухе тоже чувствовалось, что природа постепенно увядает.
Ссорившуюся парочку молодых людей Катя увидела издалека. Они жестикулировали и разговаривали на повышенных тонах. Женщине захотелось развернуться и уйти, чтобы не стать невольной свидетельницей ссоры, но она осталась.
Девушка кричала то, на что Катя обратила внимание.
— Я сейчас брошусь, и не будет больше ни меня, ни его, слышишь!
— Ой, да делай что хочешь, — парень махнул рукой в её сторону и пошёл прочь от обрыва.

продолжение следует....

Девушка долго шла спиной в противоположную от парня сторону и ещё что-то кричала, но тот только махал рукой не оборачиваясь. Тогда она развернулась к реке, подошла к самому краю и прыгнула.
Катя от испуга даже прикрыла рукой рот.
— Прыгнула! — закричала она и побежала к парню наперерез. — Прыгнула, прыгнула, вытаскивай, — тормошила она его.
Но молодой человек только рассмеялся:
— Вылезет, ничего ей не будет.
— Звони в скорую! — кричала Катя, сбрасывая на ходу обувь, на поверхности воды девушку не было видно.
Катерина не останавливалась у края, тоже прыгнула. Потом часто вспоминала эту ситуацию и корила себя. А если бы там не было воды, так неосмотрительно поступила. Катерина с силой оттолкнулась от края и выставила руки вперёд. Занятия в бассейне не прошли даром.
Несколько раз Катерина ныряла и пыталась рассмотреть что-то в мутной воде, потом выныривала и осматривалась. Никого. Наконец, край белой блузки надулся как шар и показался на поверхности. Катерина вытащила девушку на берег.
Округлившийся живот был уже хорошо различим. Катерина попыталась вспомнить уроки спасения утопающих и оказания первой помощи, но получалось плохо. Била-колотила по груди, как видела в фильмах. Наконец, девушка нервно дёрнулась и из неё вышла вода.
Катя повернула её на бок и помогла сесть.
Девушка оглянулась и, поняв, что они с Катей одни здесь, расплакалась.
— Не смей даже думать о таком! Вот родишь и делай, что хочешь. А пока в тебе жизнь - не смей дурить!
— Бросил он меня, — держалась за живот, рыдала девушка, — не хочет жениться.
— У тебя ребёнок есть, собрала волю в кулак и живи для дитя. А мужиков на белом свете ещё много. Пока за этим будешь бегать — хороших ребят разберут, — Катя поднялась и стала выжимать платье.
— Пошли домой, холодно, — она протянула руку девушке.
— Ой-ой, Катерина Дмитриевна, зачем же вы, да как же так, — Кирьянова с сыном уже бежали к реке.
Катя подняла голову и посмотрела на обрыв. На самом краю стоял тот самый парень. Его руки были в карманах.
— Всё хорошо, жива она, — Катерина стала приглаживать влажные волосы.
— Что же вы, зачем прыгнули?
— Если бы я её не вытащила, не знаю что бы было.
Только сейчас Кирьянова увидела девушку, сидящую на песке.
— Лизка! У-у-у-у, я тебе! — женщина грозила кулаком. — А ко мне мальчишки на великах прикатили и давай орать, что городская с обрыва в реку кинулась.
Катерина рассмеялась "Городская".
— Всё хорошо, пойдёмте домой, холодно уже.
Лизе помогли подняться и проводили домой. Сергей так и не подошёл к ней.
— Приходи ко мне завтра на чай, поговорить, я рада буду, — Катерина посмотрела на Лизу требовательно, словно это было не приглашение, а приказ.
Та кивнула.
Вечером к Катерина прибегала мать Лизы. Светлана долго лежала у спасительницы в ногах и не хотела вставать. Потом каждое утро в знак благодарности приносила Кате парное молоко, яйца, гостинцы, прямо до тех самых пор, пока она не уехала.
С того самого вечера все в деревне знали, что городская спасла Лизу. Теперь относились к ней уважительно, здоровались и привечали. Кое-кто и домой на чай стал приглашать. Катя не отказывала. Люди в деревне простые и если предлагают что-то, то от чистого сердца, без фальши и намёков.
— Вот, сынок, городская, а сколько шуму навела у нас. Хорошая женщина всё же, с чистым сердцем! Везде, выходит, есть такие, — говорила Кирьянова сыну, когда махала платком своей уезжающей постоялице.
***
Елизавета потом родила в срок здорового крепкого малыша, удивительно похожего на Сергея. Но никаких отношений с отцом ребёнка больше не поддерживала. Замуж вышла через три года за парня из соседней деревни и переехала к нему.
У Катерины тоже всё хорошо. Она получила второе высшее и работает по призванию. А отдыхать всё также предпочитает у Кирьяновых в деревне.

О, это прекрасное НУ И ЧТО, которому научила меня в далёком ещё детстве одна бесстрашная женщина...Я тогда бултыхнулась белым костюмчиком в самую грязную из луж и озабочена была лишь тем, что сейчас обо мне скажут на конкурсе чтеца, переодеться до которого у меня не было ровно никакого шанса. 
Одна из учительниц с сожалением велела мне отправляться домой, а другая – нет. 
– Грязная? Ну и что??? – удивилась она, – стихи-то не забыла? 
– Нет, – всхлипнула я своим красным прорёванным носом. 
– Тогда вперёд! Не костюм демонстрируешь! 
– Да ты глянь на неё! – возмутилась первая. 
– Ну и что??? Нормальный ребёнок в нормальной ситуации. Не в самой худшей. А хуже будут. И если каждый раз уходить, то ничего не выйдет. Иди, Лиля! Читай. Остальное не важно. 
И я пошла. 
Два часа спустя я вышла из зала. 
Костюмчик скукожился и стоял колом, но в чуть трясущихся от волнения руках была зажата книга прекрасных повестей Владимира Железникова, которая жива и сейчас... Приз за первое место... 
Дома я впервые читала «Чучело». Со слезами, но и с твёрдой мыслью о том, что, если бы я оказалась рядом с Ленкой Бессольцевой в её отчаянии, я сказала бы ей те же слова, что услышала сама от чудесной учительницы. 
Ну и что? 
Что с того, если ты попал в большую или малую неприятность? 
Что с того, если тебя не любят, не принимают, не спешат понять? 
Что с того, если жизнь не торопится со своими щедрыми подарками, о которых ты мечтаешь? 
Разве повод это опустить руки, навсегда пречислить себя к несчастным и не высовывать нос в шумный мир? 
Разве чья-то нелюбовь – приговор? 
Разве сегодняшний проигрыш – залог отсутствия завтрашних побед? 
Разве чужая оценка – руководство для понижения твоей самооценки? 
Разве те, что не желают тебе счастья, могут хоть как-то повлиять на его появление? 
Ну и что? 
Так говорю я, держа за руки маленьких и взрослых, решивших, будто случившееся с ними превращает их в изгоев и неудачников. И я не обесцениваю их переживаний, распутываю долгие и горькие клубки боли, ищу верные решения. 
Но... 
Ни одного шанса я не даю мыслям о том, что хоть какая-то причина может приговорить человека к хроническому ощущению себя никчёмным или недостойным счастья. 
Ни одного! 
И не дам. 
НУ И ЧТО? Это честный вопрос, который заменяет раскачивающуюся под ногами поверхность в надёжную платформу психологической устойчивости, ребята. 
Любого тролля можно заткнуть за пояс спокойно и без раздражения, купируя своим «НУ И ЧТО?» все его токсичные попытки отыскать в нас уязвимые места. 
Продолжайте с улыбкой после любых неудач. 
С умной улыбкой отказа от любой идеальности, от невротических попыток нравиться всем, от беспомощности перед теми, кто позволяет себе вас обидеть. 
Ну и что?... 
Жизнь-то продолжается! 


Лиля Град
Вселенная Мудрости

- Хозяюшка, соли не дадите? А то я забыл купить, - на пороге стоял улыбающийся мужчина. Лена молча пошла на кухню и отсыпала ему в баночку. Повернулась, а он рядом стоит.
- А ничего у вас. Уютно, - посмотрел он по сторонам. Лена разозлилась.
 - Я вас приглашала в дом? Нет. Возьмите соль и идите отсюда.  Он покачал головой: 
- Какая же вы негостеприимная. Мы же вроде как соседи...
 Лена прошла мимо него и открыла шире дверь : - Идите отсюда. Надоели!
Этот двухквартирный дом  раньше был собственностью Лениного деда. А после его кончины, вдруг объявилась его внебрачная дочь. Шустрой оказалась бабенкой. И доказательства привезла, и выбила себе через суд две комнаты. Ладно бы жить там стала, так она их продала неизвестному мужику. Комнаты отгородили, сделали отдельный вход. Из-за этих треволнений бабушка тоже не задержалась на этом свете.
Все это произошло, когда Лене было уже пятнадцать. Так что, все это происходило на ее глазах. С тех пор к соседу она испытывала ненависть. Хоть и не он был первопричиной всех их бед, но ничего поделать с собой не могла. Мать после ухода родителей сразу замуж выскочила за какого-то кренделя с квартирой, куда вход для Лены был закрыт.
А все потому, что у Лены с детства были проблемы. Огромное родимое пятно украшало правую сторону ее лица. Каких только прозвищ у нее не было в детстве. Рябая - самое безобидное. И отчиму она такая была не нужна. "Она нам всех соседей распугает своей физиономией"- как-то подслушала Лена и с тех пор с матерью виделась, когда та приезжала к ней.
Людей она не боялась, просто лишний раз не показывалась им на глаза. А когда у нее сначала округлился живот и родился сын, все были в шоке. Кто?  Никто не знал, как она умоляла своего одноклассника Пашку, чтобы он сделал ей ребенка. Он тогда ещё пока не до конца, оступившийся человек, согласился только за энную сумму. И никто об этом не узнал. Пашке было не с руки хвалиться, а для Лены важен был сын.
А когда Ванечке было пять лет, не стало соседа. Зато появился новый. То ли племянник, то ли ещё кто. Стал обустраивать свою половину. Пристройку поставил, воду провел, газ. Лена сквозь зубы терпела все это. То сверлит, то прибивает. Да ещё и Ванюшка повадился туда бегать. Сядет в сторонке и гвоздик в дощечку колотит. Лена понимала, что ему не хватало отца, но и этой дружбы не поощряла.
Пыталась с соседом об этом поговорить, но как его Ваня называл "дядя Олег" ей просто сказал:
 - Пусть к мужской работе привыкает. Мне отец в три года молоток небольшой подарил. И не беспокойтесь я за ним приглядываю. У меня у самого братья считай на руках выросли, так что я привычный. 
Лена пыталась Ванюшку не пускать, но тот обижался, как взрослый. Забьется в угол и молчит. Вздохнет Лена, да и отпустит. У того сразу глаза загорались и он кричал:
- Дядя Олег, я иду помогать! 
Ещё Лену бесило, что сосед часто приходил к ней одалживаться. Соль, спички, сахар. Правда, потом возвращал, но уже упаковками. Лена сначала не брала, а потом плюнула. Все равно он на крыльце все оставлял. Ну, если человеку денег девать некуда, ей в хозяйстве пригодится.
А однажды она невольно услышала разговор между сыном и Олегом. Ваня спросил:
 - Вот у меня мама красивая, а папы нет. А мне так хочется. Ведь маме все не расскажешь...
Лена затаила дыхание в ожидании ответа соседа.
 - Да , Вань, мама у тебя красавица. Но она у тебя слишком независимая и никого к себе не подпускает.
Ваня задумчиво сказал: - А я Петьке Сидорову в ухо дал. Он сказал, что у мамы бородавка на лице, как у колдуньи.   Олег засмеялся: - И вправду колдунья. Я хотел это наследство продать, но как твою маму увидел, решил, отсюда ни ногой.
Лена не стала слушать дальше и крикнула:  - Ваня, ужинать.
Тот подбежал к матери: - А можно дядя Олег с нами поужинает?
 Лена глядя в молящие глаза сына, ответила сквозь зубы:
 - Можно.
Ваня за столом уснул и Олег бережно отнес его в кровать. Лена накрыла его одеялом. А потом спросила у Олега: - Чаю или домой пойдете ? 
Он повернулся к ней: - И чаю. И это, - и вдруг поцеловал. 
У Лены закружилась голова, но она взяла себя в руки: - Вы что себе позволяете?!
Олег улыбнулся.  - Ты как ёжик колючий, а если иголки убрать? 
 Лена усмехнулась: - А это не смущает, - и указала на свое лицо.
 - А я его не замечаю. Мне в тебе нравится твое упрямство, твоя скрытая нежность. А это ? Сейчас, если тебя это смущает, убирается просто. Лена вдруг расплакалась.
  - Ты понимаешь, как оно мне мешает всю жизнь? Я и работаю дистанционно, чтобы никто не разглядывал меня и не дай Бог жалел...  Олег прижал ее к себе: - Хорошо если это будет самой безобидной проблемой в нашей жизни.  Она посмотрела на него: - В нашей???
 Он твердо сказал: - Да. И мне кажется, что нам пора обьединить наши дома. Завтра же и начну.
 А Лена наконец вздохнула с облегчением, наконец-то с ней рядом настоящий мужчина. Даже пятно ее больше не смущает. Ведь дело не в красоте лица, а в глубине души.


 Из интернета

автор неизвестен

В нашем подъезде Жулька появилась внезапно. Однажды дядя Ваня с первого этажа вышел в зимнее утро на улицу и увидал возле мусорных баков, дрожащую от мороза собачонку. Ему стало жалко ее. Он открыл дверь: — «Холодно тебе, собаченция, заходи, погрейся».
Так она и поселилась в нашем доме. Собака оказалась очень воспитанной, никого не обижала. Место она облюбовала себе возле батареи. Жильцы ее подкармливали, оборудовали ей лежанку.
Была у нее привычка, когда она ела, произносила звуки, похожие на небольшое жужжание. Вот и прозвали ее Жулькой.
Летом она бегала и играла с детьми во дворе. В подъезде не безобразничала. Все к ней привыкли и любили ее. Только баба Клава со второго этажа вечно ворчала: — «Развели собак. Ни зайти, ни выйти. Моему Васеньке одно огорчение». Васенька был вальяжным, толстым котом. На Жульку внимание не обращал, да и она на него тоже. Они молча заключили пакт о ненападении. Но баба Клава все равно собачонку не жаловала.
Однажды весной, когда коты активируются и начинают орать и драться, Васили пропал. Прошло две недели, а он не появлялся. Баба Клава вся изнервничалась. У нее поднялось давление от переживаний, скорую взывали. Весь двор искал пропавшего кота, но безрезультатно.
— Клавдия, не переживай. Найдется твой Василий. Погуляет и придет. Он каждую весну пропадает. Потом ободранный и голодный приходит. — Успокаивал ее дядя Ваня.
— Но он не пропадал так надолго. Уже третья неделя пошла. Чует мое сердце, случилось что-то плохое, — возражала баба Клава, — Он, наверное, этой шавки испугался. Может она его в подъезд не пустила. Говорила вам всем, не привечайте эту кобылятину. Все беды от нее.
— Зачем так говоришь? Хорошая же собака. Василия твоего не трогала.
— Трогала, не трогала, а Васечки нет. Выгоню ее заразу.
Прошел месяц. Баба Клава совсем потеряла надежду. От расстройства переслала улыбаться. Только вздыхала и плакала. Очень переживала.
Как то утром рассорилась с дядей Ваней.
— Нет житья от вашей псины, избавляйся от нее. Это она, зараза, Васеньку моего прогнала.
— Клава, не наговаривай на Жульку. Хорошая собака.
— От нее только грязь, смотри вон она из подворотни бежит. Какую то гадость с помойки, наверное, тащит. Не разгляжу что-то, шапку чай подобрала. Все с мусорки готова притащить.
— Да нет, Клав, не шапка, не похоже. Шевелится в зубах что-то.
— Серая, крысу поймала. А в подъезд зачем тащит? Крыс нам еще не хватало.
Жулька упорно волокла что-то большое и серое. Когда подбежала ближе, было видно, что тащит она упирающегося серого кота. Кот извернулся, зашипел на Жульку. Жулька не удержала и отпустила его. Грязный, худой кот вскочил на лапы и с диким воплем взобрался на руки к бабе Клавы. Она, не обращая внимание на грязную и слегка порвавшуюся куртку, прижала орущее создание к груди.
— Васенька, детка моя. Васенька, нашелся , родненький.
От счастья баба Клава разревелась и побежала домой, неся в руках орущего, ошалелого найденыша.
Жулька крутилась рядом, хвост ее ходил ходуном.
— Молодец, девочка. — Похвалил ее дядя Ваня. — Ты где его нашла? Идем, умница, я тебе супчика налью.
Когда дядя Ваня, вышел с похлебкой, увидел премилую картину. Баба Клава сидела возле Жульки, скармливала ее огромным куском мяса. Гладила ее и приговаривала: — «Кушай Жулечка. Кушай. Я тебе еще принесу.» Что говорить, после этого случая, они стали большими друзьями.
Время шло. Как то раз средь ночи, раздался оглушительный лай. Жильцы, с спросонья, выползли из квартир. Жулька лаяла и бросалась на дверь квартиры дяди Вани. Скреблась и завывала.
— Наверное что-то случилось, — переполошились соседи, — Жулька просто так себя вести не будет.
— У меня ключ есть, — вспомнила баба Клава, — Ваня к сыну когда уезжает, просит за квартирой поглядывать. Раз он не отзывается, давайте войдем.
Врач из скорой потом так и сказал: — «Еще минут тридцать, не спасли бы старика.»
Так и жили, люди и подъездная собачонка. Как то через года два, вышел сосед с пятого этажа и обнаружил возле подъезда лежащую Жульку. Она тяжело дышала, из пасти шла пена. Он, не раздумывая схватил ее и отвез в ближайшую ветеринарку.
— Догха́нтеры, — констатировал врач, -нелюди. Можно попытаться спасти. Оставляйте у нас. Капельницы, медикаменты. Дорого очень. Собака дворовая, оставлять будете?
— Конечно. Сколько? — Твердо ответил сосед.
— Только никаких гарантий я дать не могу. Хотя, она дворняжка, у них иммунитет покрепче. Подумайте хорошенько. Шанс минимальный.
Вечером весь двор устроил небольшое собрание. Очень быстро собрали нужную сумму. Ни кто не остался равнодушным. Жулька болела долго и тяжело. Баба Клава и дядя Ваня навещали ее каждый день.
— Опять пришли? — Недоумевал доктор. — Все равно я к ней вас не пущу. Медленно, но идет на поправку. Не ходите каждый день.
— Как же мне не ходить к ней, сынок? Она ведь жизнь мне спасла.- вздыхал дядя Ваня и все равно приходил в клинику.
Из клиники Жульку забирал кортеж из четырех машин. Приехали почти все жильцы подъезда, а кто не смог, возле дома дожидались.
Жулька была еще слаба, но очень радостная. Облизывала людей, виляла хвостом. Повизгивала от удовольствия.
Она и сейчас живет в нашем доме. Только из подъезда переселилась к дяде Ване в квартиру. Даже с Василием она подружилась.

Искала сейчас сыр в холодильнике.
Открыла дверцу, резко взяла сыр прям как Брюс Ли вот такой кииииияяяя!!
Так резко схватила, что сама не заметила и тут же забыла об этом. И ищу значит его дальше. А его нигде почему-то нету в холодильнике!
Думаю:
- Странно. Вчера же купила. В зелёной упаковке.
Нету.
- Наверное, у меня внимание рассеялось. Надо сосредоточиться.
Сосредоточилась, ищу. Нету!
- Что за фигня. Я наверняка на него смотрю прям в упор и не вижу! Надо ещё более сосредоточиться! Он там!!! Ищи, женщина, ищи.
Сосредоточилась аж кости черепа заскрипели. Нету сыра.
- Ладно. Попробуем японскую методику по внимательности для вагоновожатых. Называй вслух всё что видишь. Молоко есть. Яйцы есть. Творог есть. Патчи для глаз есть. Мазь от геморроя есть. Молоток есть. Сыра нету!
Разозлилась, что не могу найти, аж руку свело. Потом смотрю, а там сыр в ней. Сплющенный и молчаливый.
Положила сыр обратно. Обиделась и ушла спать.
Если я ему нужна, пусть сам приходит.


️Зоя Арефьева

Cвeтa лeжaлa нa дивaнe, уcтaвившиcь в пoтoлoк. Трeвoжныe мыcли нe дaвaли eй зacнуть. Дa и кaк тут зacнёшь, кoгдa твoя мaлeнькaя крoвинoчкa бoлeeт. Ну вoт зaчeм я пoвeлa eё в этoт caдик. Пoбылa бы eщё дeнёк-другoй дoмa, глядишь и нe пoдцeпилa бы эту зaрaзу... Ceрдцe cжaлocь, cтaлo нeчeм дышaть. Мoлoдaя жeнщинa вcтaлa, пoдoшлa к oкну. Ceрoe, зaтянутoe тучaми нeбo виceлo нaд пocёлкoм. Трeтий дeнь, c нeбoльшими пeрeрывaми, c нeбa нaкрaпывaл пo-oceннeму нудный, oблoжнoй дoждишкo. Oнa тяжeлo вздoxнулa. В пocтeли зaшeвeлилacь Кaтюшкa, зacтoнaлa вo cнe и тут жe зaкaшлялacь. Мaть брocилacь к нeй, пoтрoгaлa гoрящий лoб. И бeз грaдуcникa былo пoнятнo, чтo oпять пoдcкoчилa тeмпeрaтурa. Тиxoнькo включив нoчник, oнa вcё жe дocтaлa грaдуcник, cунулa дeвoчкe пoд мышку.
- Coрoк! Гocпoди, чтo дeлaть?
Кaтeнькa oткрылa глaзa.
- Мaмa, мнe зaйкo.
- Ceйчac, ceйчac, мoя xoрoшaя. Кoнeчнo жaркo...
Прocнулcя Ceрёжa, ceл рядoм. Cвeтa зacуeтилacь, гoтoвя oчeрeдную пoрцию жaрoпoнижaющиx. Oднaкo, тeмпeрaтурa тaк и нe cпaлa. Пoд утрo, ocвeщaя двoр cиним мигaющим cвeтoм, пoдъexaлa мaшинa cкoрoй пoмoщи и увeзлa мaть и мaлышку в бoльницу.
Мeдcecтрa жaлocтливo взглянув нa блeдную,иcпугaнную мaть, тиxoнькo пoглaдилa eё пo рукe и привычными, увeрeнными движeниями cунулa в вeну Кaтюшки мaлeнькую игoлку c кaпeльницeй.
- Нe пeрeживaйтe, ceйчac пoмoжeм. Вcё xoрoшo будeт.
Тa в oтвeт тoлькo вздoxнулa.
Вcкoрe Кaтюшe дeйcтвитeльнo пoлeгчaлo. Oнa oткрылa cвoи глaзки и пoпрocилa пить. Cвeтa пoвeрнулacь и увидeлa, кaк c coceднeй крoвaти нa нeё cмoтрят удивитeльнo oгрoмныe, cиниe глaзa мaлeнькoй, щуплeнькoй дo прoзрaчнocти дeвoчки лeт шecти. Дaвнo нe мытыe, cпутaнныe cвeтлыe вoлocы лeжaли в бecпoрядкe нa xрупкиx плeчикax. Oдeтa oнa былa в кoлгoтки c дырoчкaми нa нocкax и зacтирaнную футбoлку. Пoд крoвaтью, вмecтo тaпoк cтoяли крoccoвки в cиниx бaxилax.
- Привeт.
- Здрaвcтвуйтe. A вы нoчью приexaли?
- Дa, нoчью.
- A кaк вac зoвут?
- Мeня тeтя Cвeтa, a этo Кaтюшa. A тeбя кaк?
- A я Вeрa.
-Ты дaвнo здecь?
-Дa. Мeня выпишут cкoрo ужe. В пятницу.
-Ну, этo eщe нe cкoрo. Ceгoдня тoлькo пoнeдeльник.
- A мaмa c тoбoй?
- Нe... Мoя мaмa умeрлa дaвнo, кoгдa я мaлeнькaя былa... A пaпкa пить cтaл и тoжe умeр. A мeня и зaбрaли в дeтcкий дoм.
Oнa пo-cтaрушeчьи вздoxнулa.
- Я тaм живу... A мнe тут бoльшe нрaвитcя. И кoрмят xoрoшo, и cтaршaки нe oбижaют...
Oнa вcтaлa c крoвaти и нaчaлa oбувaть cвoи крoccoвки.
- Тaм зaвтрaк cкoрo. Вaм принecти?
- Нe нaдo, мoя xoрoшaя, я caмa...
Cвeтa cмoтрeлa вcлeд уxoдящeй дeвoчкe и ceрдцe eё cжaлocь oт бoли. Другaя coceдкa прoвoдилa дeвoчку взглядoм, вздoxнулa и мaxнув в ee cтoрoну гoлoвoй тиxo прoизнecлa: « Xoрoшaя дeвчушкa, cкрoмнaя, лacкoвaя. Нe пoвeзлo eй...».
Cвeтa нe уcпeлa oтвeтить. Зaигрaлa мeлoдия тeлeфoннoгo звoнкa.
- Aллo.
- Кaк вы тaм, дoчeнькa? Кaтюшa кaк?
- Мaм, мы в бoльницe.
- Ox, Гocпoди, чтo?
- Нe вoлнуйcя. Тeмпeрaтурa у Кaти пoдcкoчилa. Ceйчac лучшe, cбили. Прeдпoлaгaют брoнxит. Cпит ceйчac.
Жeнщинa вcxлипнулa: «Бeднoe мoё coлнышкo. В кaкoй вы бoльницe? Приeду ceйчac. Чтo вeзти?»
- Мaм, я тaпки зaбылa cвoи и Кaтюшкe пижaмку рoзoвeнькую. A eщё... Мaм... Тут дeвoчкa из дeтcкoгo дoмa. Мoжeшь шaмпунь, мылo привeзти. И eщё... У тeбя тaм вeщи Coнeчкины ocтaлиcь?
- Кaкaя дeвoчкa, дoчь?
- Я пoтoм рaccкaжу. Ты привeзи мaeчeк пaру, xaлaтик, лocины. И глaвнoe, тaпoчки кoмнaтныe, примeрнo лeт нa шecть, лaднo?
- Привeзу кoнeчнo.
Нa cлeдующee утрo Кaтюшкa пoвeceлeлa, и вoвcю ужe игрaлa c нoвoй пoдружкoй. Cвeтa выcкoльзнулa в кoридoр, ocтaнoвилa прoxoдящую мимo мeдcecтру.
- Cкaжитe, a к Вeрoчкe никтo нe приxoдит?
- Нeт. К выпиcкe пoдъeдут, зaбeрут.
- A eй купaтьcя мoжнo?
Мeдcecтрa пeчaльнo улыбнулacь: «Нe мoжнo, a нужнo. Тoлькo вoт руки нe дoxoдят».
продолжение следует...