Уголок читателя - 8

 
Вчера укрывала кусты и молодые саженцы на зиму. 15 шт. Ничего не ела весь день, только чай, надо было засветло успеть, и кормушки зимние поставить, и замотать стволики, чтобы перезимовали. Не день, а сплошные испытания. На обратном пути зашла в магазин, стою в кассу, а передо мной — мопс стоит. В вязаной жилеточке. На жилеточке тряпочка нашита, написано «Пуся». 
 Тут Пусина хозяйка приходит с корзиной еды. Берет она Пусю на руки. Мы стояли тут, говорит! И Пуся на меня смотрит так, гордо, с высоты хозяйки, стояли, да ! Хорошо, говорю. А я устала так, давление упало, есть хочу, нет сил спорить и т.д. Жизнь одна и так мало времени для радости. 
 И тут наша касса зависает, к нам бежит Галя, начинает что-то нажимать, мы все стоим ждем. А у меня аж в ушах свистит, и в глазах искрит, как я устала. И я беру, открываю пакетик с булочкой «конвертик грушевый» и кусаю большой кусок. 
 «Ээээ! — говорит возмущенно Пуся. — Гляньте, граждане, чо деется! Прямо у кассы, из пакетика, булу откусывают!» 
И хозяйку свою лапой так тыц, смари, мол, чо! Хозяйка смотрит и говорит, а вот мы домой придем и тоже покушаем, Пуся. Мы дома кушаем, а не в очереди в кассу! 
 А я устала, сил нет ответить даже, обьяснять что-то там и т.д. Жизнь одна, так мало времени для радости. Поэтому я сырок творожный распаковала и откусила тоже. А то аж руки трясутся. 15 кустов укрыть, это, знаете ли, сильно, каждый куст же надо обвязать, потом лутрасил и вообще... сдохнешь тут, пока там Галя кассу отвисает. 
 «Йоооо! — кричит Пуся. Вона чо она! И сырок ест! Смарити все!» 
И видно, что Пуся тоже хочет сырок. 
«А вот мы до дома потерпим, да, Пуся? — говорит хозяйка. — Мы терпим всегда до дома, да?» 
 Я спокойно доедаю себе сырок, и Пуся уже не особо терпит, потому что тянется к корзинке, где еще сырки и всякое вкусное. 
Галя жмет на кассу, касса выплевывает какие-то пустые чеки, мы стоим.  
Мне немного лучше после сырка и булочки, но я еще беру маленький иммунеле, открываю и пью. Потому что, зачем мне лишние испытания? 
 «Ааааа! — вопит Пуся. — Я тут до дома терплю, как неродная, а она еще и пьет тут не знаю, что это, но тоже хочу!» 
«А вот мы всегда до дома терпим и дома едим! — говорит хозяйка. — И пьем дома!» 
 Бедные... говорю я. Хочешь кусочек булочки, спрашиваю я Пусю. Тут без варенья остался уголок. Тебе можно? Дааааа! Орет Пуся. И показывает, толкаясь ногами, что она переезжает жить ко мне. И тут отвисает касса, и я достаю копченую куриную ногу в упаковке и кладу ее на ленту. 
 Аммм! Орет Пуся, уверенная, что ногу я тоже, прям у кассы, сейчас же начну есть. 
 — Можно ей кусочек булочки? — прашиваю я хозяйку. 
— Маленький, да, — сдается та. 
Пуся сметает булочку и всем видом говорит, что хозяйка ей больше не родная мать, а Пуся есть сирота. И она согласна ехать ко мне в дом, особенно, если еще и нога тоже с нами поедет. 
 «Мы вот уже сейчас, сейчас идем уже!» — говорит хозяйка Пуси, и начинает выкладывает пакетики Гале на кассу. Но Пусю было уже не унять. Она рассказывала, что ее обманывали всю жизнь, и говорили, что в магазине есть нельзя, а вот та тетя ест, а Пуся — нет, и надо немедленно звонить в опеку и в ООН, и высылать уже делегацию, тут собака помирает от голода в кассу, а мировое сообщество молчит! 
Ая? Страдала Пуся. Ая? 
И вся очередь прям прониклась, и «да дайте ей кусочек какой-нибудь», сказала очередь. И хозяйка сказала: «Ну сейчас», и дала Пусе какую-то палочку сушеную, для собак, я и сама без обеда, сказала хозяйка, и я без обеда, сказала Галя. И многие в очереди начали хрустеть, и распаковывать что-то, и это есть. Потому что жизнь — одна. Так мало времени для радости. И нам не нужны лишние испытания. 
 
Автор Наталья Иванова

Пропажа



Через три дня красавец кот превратился в худое существо непонятного цвета с затравленным взглядом. Он боялся всех, вздрагивал и прижимался к земле при громких звуках...
Его часто возили на выставки. Любимый кот. Большой, рыжий, толстый и вальяжный. Привыкший к вниманию, уважению и любви своих людей. И вроде бы, всё хорошо. Живи себе и радуйся, но нет. Захотелось его людям медальку. Он, видите ли, породистый.
А значит, можно повесить медаль и хвалиться перед соседями, друзьями и родственниками. Зачем это им надо было, Бог его знает. Но жене очень хотелось получить эту медаль, а муж предпочитал ей не возражать.
Вот он и извинялся перед Рыжулей:
- Рыжуль, а Рыжуль, - начинал он издалека. - Ты же её знаешь. Опять ей кажется, что именно на этой выставке ты и получишь эту чёртову медаль. Честное слово, не я. Ну? Пойдём купаться, что ли?
Рыжик тяжело вздыхал и готовился к серьёзным испытаниям. Ему предстояла дорога в машине, потом многочасовое сидение в клетке перед сотнями людей, пришедшими поглазеть на котов-красавцев. В конце дня он чувствовал себя совершенно разбитым.
Поэтому, когда Рыжик случайно толкнул лапой дверцу в клетке и та приоткрылась, он привстал радостно. Вы тоже на его месте обрадовались бы. Ведь впереди была возможность размять ноги, то есть лапы. Да и пройтись ему очень хотелось.
Рыжик дождался, пока мужчина и женщина отвернулись ненадолго, чтобы перекусить. Открыв дверцу, он спрыгнул на пол. Реакцию людей, повернувшихся к клетке и не обнаруживших там своё рыжее сокровище, передать невозможно.
Они бегали, ползали на коленях между многочисленными столами и звали. Но всё безрезультатно. Дело было в том, что увлёкшийся Рыжик уже успел выбраться на улицу и в данный момент осматривал местные достопримечательности.
А когда он заметил одну беленькую красавицу с розовыми ушками и красивым хвостом, сердце его покатилось вслед за ней.
А за сердцем побежало и тело...
Это и было причиной того, что мужчина и женщина, которые до утра искали своего кота, так и уехали. Но, выспавшись, они продолжили поиски, впрочем, безрезультатно.
Рыжик же в это время прятался под скамейкой в одном из дворов. В его глазах и сердце больше не было места для любви. Там поселились страх, тоска и безысходность.
Через три дня красавец кот превратился в худое существо непонятного цвета с затравленным взглядом. Он боялся всех. Людей, котов, собак, птиц, крыс и мышей, а также вздрагивал и прижимался к земле при громких звуках.
По ночам он плакал. От голода, жажды и холода. И может, жизнь его вскоре и оборвалась бы, как это и произошло с большинством выброшенных на улицу домашних животных, если бы не случай… А может, это был и не случай.
Дело в том, что прямо над скамейкой, где всхлипывал Рыжик, расположилась на ночь одна ворона. Прямо на первых ветках высокого платана, откуда и услышала булькающие звуки из-под скамейки.
Спрыгнув и недовольно каркнув, она заглянула под скамейку. Там сидел Рыжик и лил слёзы.
- Ага, - сказала ворона. - Ты откуда и как сюда попал? Почему плачешь?
Рыжик стал объяснять странному существу на двух лапах, в перьях и с длинным клювом, что с ним произошло.
Ворона выслушала его внимательно и тяжело вздохнула. Сколько таких историй она уже видела на своём долгом веку. И почти все они заканчивались печально. Но...
Рыжик так печально и с надеждой смотрел на неё, что она решила помочь. Может, в этот раз ей удастся...
Ворона договорилась с Рыжиком, что тот останется спать на этом месте и утром не убежит. И началось обучение.
Ворона учила его бегать, прятаться и искать место для ночёвки. Особенно плохо было с едой. Пока что, ворона сама таскала для своего нового друга кусочки из кафе и ресторанов.
Но постепенно обучала Рыжика определять, где вынесли остатки ужина или обеда. Он должен был успеть схватить кусок до появления других котов или собак. И убежать.
Драться Рыжик не мог, он был патологическим трусом. Но что из этого? От этого, его любили ничуть не меньше. И искали...
Люди, которые его любили и не забыли. Они всё также искали своего кота и расклеивали объявления по всему городу, и их дочка, маленькая, рыжая девочка с забавными торчащими во все стороны косичками, очень старалась. Ведь Рыжик был её котом.
А Рыжик тем временем учился помаленьку. Он уже был способен добыть себе пропитание и спрятаться от котов, собак, людей и плохой погоды. И казалось, что он вполне сможет выжить.
Тем более, что ворона стала его лучшим другом. Они вели долгие беседы, и им было хорошо друг с другом, вот только одно...
Ночью, иногда, Рыжик плакал во сне и звал свою рыжую девочку, которую помнил с тех пор, когда он ещё был малюсеньким котёнком. Девочка стала для него мамой, другом и единственным человеком, который брал его в кровать. И ему очень не хватало её.
Ворона отлично понимала, что тоска по любимому человеку убьёт Рыжика вернее злых котов, собак, непогоды и голода. И поэтому... Однажды...
Когда ставший поджарым и быстрым Рыжик уснул, она долго думала и приняла решение. Она найдёт его семью и, если они всё ещё не забыли своего кота, приведёт к ним пропажу.
Дело было нелёгким, но ворона приступила к поиску.
продолжение следует...

В результате, через несколько месяцев, когда осень уже плакала дождями и грозила заморозками, ворона, облетая очередную улицу, наткнулась на объявление со знакомой её кошачьей физиономией. Ещё пару дней ушло на то, чтобы дождаться человека, который не только остановится перед объявлением, а прочтёт его вслух.
Потом она ещё неделю летала и искала адрес, услышанный ею от человека, прочитавшего надпись, а после наблюдала за входившими и выходившими из дома. Пока не поняла, кто из них хозяин Рыжика.
Потом следовало убедиться в том, что они не забыли своего красавца. И единственным, кто ещё помнил о Рыжике и надеялся на его возвращение, была рыжая девочка со смешными рыжими косичками.
Она после школы долго бродила по соседним дворам, сама не понимая, на что надеется, и тихонько плакала, произнося его имя.
Дальше было дело техники. Дождаться перерыва между осенними холодными дождями и привести сюда кота, который давно уже перестал верить в то, что его ждут и ищут.
Она убедила Рыжика в том, что здесь есть специальная столовая для котов. А потом, дождавшись часа, когда девочка должна была прийти из школы, ворона привела его на скамейку перед домом, в котором он жил...
Девочка стояла и смотрела на незнакомого ей рыжего кота, и в её глазах сомнение и нерешительность сменялись на уверенность и бешеную радость.
Рыжик, конечно, изменился, но узнать его можно было. Кот с недоверием смотрел на протянутые к нему руки, но... Разве можно забыть маму? Ту, которая ещё котёнком тебя целовала.
Он нерешительно мяукнул, и она, вскрикнув и заплакав, прижала к себе свою рыжую ценность. Она всё повторяла:
- Где же ты был, мой хороший? Где? Я так по тебе скучала...
Рыжик прижимался к девочке и толкал её своей грязной головой, а папа и мама девочки, которые тоже вернулись в это время с работы, стояли рядом и пытались понять, как кот, которого они искали несколько месяцев, мог тут оказаться.
Ворона, одобрительно каркнув, попыталась смахнуть скупую воронью слезу правой лапой, но потом вспомнила, что птицы не плачут. Но Рыжик вдруг вырвался из рук девочки и, запрыгнув на скамейку, сел рядом с вороной.
- Ты чего? - удивилась ворона. - Чего ещё тебе? Иди уже с ними домой. Я выполнила твоё желание и нашла твоих людей, что опять не так?
Рыжик молчал. Вместо этого он толкнул головой ворону и громко мурлыкнул. Папа посмотрел на маму, мама посмотрела на папу.
- Берём, - сказал папа.
И мама кивнула в ответ. Папа подошел к вороне и уважительно обратился к ней:
- Уважаемая, - начал он издалека. - Я так понимаю, что всё это время вы были подругой нашего кота, пропажи нашей...
Не соблаговолите ли вы проследовать к нам домой и отведать гречневой кашки, а также и других вкусностей, - и он подмигнул вороне.
Та посмотрела на папу с мамой, потом на девочку и Рыжика. Возбуждённо каркнула и, постучав клювом по скамейке, кивнула папе.
- Ну, вот и славно, - сказал тот и подставил вороне правую руку.
Ворона важно села на папину руку и стала что-то возбуждённо объяснять ему прямо в ухо. Наверное рассказывала, как намаялась заботиться об этом рыжем коте.
Домой шли все вместе. Девочка, прижав к себе свое рыжее хвостатое сокровище. Папа шел смеясь, слушая оживлённую болтовню вороны. А мама шла позади, внимательно наблюдая, чтобы больше никто не пропал из её теперь выросшей семьи. Она вздохнула и дала себе слово - никогда...
Никогда больше не заботиться о медалях или других наградах. Какая разница, насколько породистый твой кот или умная ворона. Главное, что они рядом. И больше ничего не надо.
Теперь ворона и кот сидят рядом на подоконнике. Ворона иногда улетает, но ненадолго. Она возвращается и рассказывает Рыжику о происходящих в большом мире за окном делах. Кот перебирает лапами от удовольствия и мурлыкает, но почему-то ему больше не хочется сбегать.
- Нас и тут хорошо кормят, - думает он.
И вспоминает рыжую девочку, с которой спит по ночам. Потому как, мама - это главное.
Вот и вся история. О медалях, рыжем коте и вороне.
И немножко о любви.
ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

Аббат и вор



Он открывал задвижку лезвием ножа, а потом запускал в форточку Серого. Если семья была дома, то кот просто выпрыгивал назад, и они уходили, оставшись голодными...
В Лондоне восемнадцатого века была одна проблема, о которой предпочитают умалчивать - свирепствовали квартирные воры. Домушники, так сказать.
И среди них всегда были форточники, то есть те, которые могли пролезть в маленькое оконное отверстие и открыть дверь. И в этой роли выступали в основном мальчишки лет восьми. Маленькие и достаточно худые. Но тут случилось одно дело. Очень важное...
Изобрели великий уравнитель. А точнее - кольт. Все, надеюсь, знают, что это такое.
Ну так вот. Лондонцы начали массово покупать кольты, тем более что стоили они немного. И естественно, при их помощи стали охранять свои жилища.
И начался такой отстрел воров, что быть домушником стало опаснее, чем солдатом на войне. И специальность эта временно отошла в небытие. Воры старались переквалифицироваться.
Но Вильям по кличке Худой был исключением из общих правил. Он не входил ни в какую банду. Он орудовал самостоятельно. И никогда не попадался. Никогда.
Чем заслужил в своей среде уважение и удивление. Никто не мог понять, как это ему удаётся. И даже поменяли кличку на – Везучий. А везения то и не было. Был точный расчет и… любовь. К своему коту по имени – Серый.
Кот тоже был маленький, худой и грязный. Что не удивительно, поскольку Вильям ел только тогда, когда приносил перекупщику украденную в квартирах мелочь, а это случалось далеко не каждый день.
И тогда же ел и Серый. Но несмотря на голод и холод, он не бросал своего маленького друга. Он отвечал ему взаимными чувствами.
Вы спросите, конечно, как же действовал Вильям? А просто. Он открывал задвижку тонким и крепким лезвием ножа, а потом запускал в форточку Серого. И тот проверял, есть ли кто дома.
Если семья была дома, то кот просто выпрыгивал назад из форточки и они уходили, оставшись голодными, что чаще всего и случалось, но... Если никого в квартире не было, Серый садился на подоконник и ждал своего мальчика внутри. Сделав дело, они вместе уходили через форточку.
И всё же - очень опасно было это. И Вильям не без оснований боялся пули от одного из жильцов, если вдруг его не заметил Серый. Поэтому, когда особенно долго не удавалось ничего украсть, он шел в аббатство, где знал одну маленькую и неприметную форточку...
Убедившись, что в церквушке никого нет, Вильям залезал туда и брал всякую серебряную мелочь. И тогда у них с Серым был пир горой. Но в этот раз...
В этот раз, как всегда, Серый сел на подоконник. И Вильям, набив карманы и маленький мешочек крестиками, цепочками и маленькими иконами, уже подошел к окну и приготовился исчезнуть.
Вдруг его окликнули. Вздрогнув и чуть не потеряв сознание от страха, Вильям замер и сжался. Он ожидал выстрела в спину и уже прощался с жизнью, когда на его правое плечо легла большая и тёплая ладонь.
Мягкий, но звучный баритон прозвучал над его ухом.
- Повернись ко мне, малыш. И не бойся.
Вильям повернулся и увидел высокую, худую фигуру седого мужчины в черной сутане.
- Я аббат, - представился тот. - И монахи рассказали мне, что тут постоянно исчезают украшения. Вот я и заинтересовался. На самом деле, я давно наблюдаю за тобой. И у меня возникло несколько вопросов, которые, честно говоря, не дают мне покоя. Если ты ответишь мне на них, то я разрешу тебе уйти отсюда и даже дам денег. Согласен?
Вильям смотрел на правую руку аббата, опущенную в карман и опасался, что оттуда в любую секунду может появиться великий уравнитель. И жизнь его закончится. Поэтому он сел на предложенное место на скамье и согласно кивнул.
- Прежде всего, - начал аббат, - вытащи всё украденное и положи рядом с собой.
Вильям послушался, и вскоре на скамейке появилась горка украденных вещей.
- Не густо, - усмехнулся аббат.
- Как получилось, - нахмурился Вильям.
Аббат вытащил руку из правого кармана и мальчик вздрогнул. Но в руке высокого седого мужчины был не кольт. Это был мешочек с монетами, которые позвякивали.
- Возьми, - сказал аббат. - Считай, что я купил у тебя всё это вместо прекупщика. Идёт?
- Идёт, - оживился Вильям, который не ожидал такой удачи.
Он схватил мешочек и стал радостными глазами искать Серого, чтобы показать своему единственному другу улов, который принесёт им пару сытых дней. Но кот...
Серый уже улёгся на коленях аббата, сидевшего рядом с маленьким и худым вором.
- А я его давно подкармливаю, - улыбнулся аббат. - Как ты его сюда запускаешь, так я и кормлю. А потом наблюдаю за тобой.
Серый прижимался к аббату и смотрел на того влюблёнными глазами, и Вильям на секунду почувствовал укол ревности.
- Не сердись на него, - сказал аббат. - Он не предал тебя. Он просто был очень голоден.
И Вильям, услышав про еду, сглотнул слюну. Он не помнил, когда ел в последний раз. Может вчера, а может и пару дней назад.
- Итак, - начал аббат. - Объясни мне, пожалуйста, почему ты берёшь только такую никчемную мелочевку, когда мог бы унести, например, вот эти бесценные старинные подсвечники, которые обеспечили бы тебя на много лет. Я не могу понять, почему?
продолжение следует...

Вильям усмехнулся.
- У меня всё равно отобрали бы их и избили, - сказал он.
И правое веко аббата дёрнулось. Он ещё раз внимательно посмотрел на Вильяма и увидел перед собой сидящего на церковной скамье маленького, худого, голодного и оборванного мальчика. Сироту... Сердце его болезненно сжалось.
- А так, - продолжал Вильям, - я могу спрятать немного серебряных изделий и потом продать. И у нас с Серым будет, что есть.
- Но ведь, кубок... Кубок, - настаивал аббат. - Было бы легче пронести и спрятать. Может, ты смог бы продать его?
- Что же вы думаете, что я буду обворовывать Бога? - вдруг вспыхнул Вильям и вскочил. - А так я беру всякую мелочь и надеюсь, что он простит нам с Серым это.
- О как! - изумился аббат. - Честный вор.
И Вильям, вдруг вспомнив, что его застали за воровством в церкви, покраснел и сел на скамейку.
- А знаешь, что, - заметил аббат. - Что это мы с тобой разговариваем на пустой желудок? Пойдём-ка ко мне в покои. У меня там стол накрыт. Вот там и продолжим разговор.
И тут желудок Вильяма, давно приставший к спине, предательски заурчал. Вильям сглотнул слюну, но ответил:
- Не попрошайки мы. Мы работаем.
- Ты смотри, гордый какой, - улыбнулся аббат и тёплой и крепкой ладонью погладил мальчика по вихрастой голове. - Ну, не упирайся, пойдём пожалуйста. Сделай мне такое личное одолжение. Я ведь совсем один и некому со мной поговорить.
- Ну, раз одолжение, - согласился Вильям. - Раз одолжение, то мы пойдём.
И они направились в покои аббата. Высокий, седой человек в черной сутане и маленький, оборванный мальчик, а между ними шел Серый, задорно подняв хвост. Ему явно всё происходящее нравилось.
Вильям ел, стараясь не хватать всё подряд. Мальчик делился со своим хвостатым другом и через час они оба уснули.
Вильям за столом, а его кот - свернувшись калачиком на коленях аббата. Тот перенёс лёгкое, как пушинка, тело маленького мальчика на кровать, а сам сел в кресло возле свечи и всё время, пока Вильям спал, смотрел на него. И в его глазах была жалость и ещё одно чувство...
Вильям напоминал ему его давно умершего сына. Умершего, еще до того, как он принял сан. Жена не смогла пережить смерть ребёнка, и аббат остался один.
Он смотрел на маленькое тельце, свернувшееся на его кровати, и из его глаз текли слёзы.
А когда Вильям проснулся, то нашел рядом с собой немного большую, но все же новую одежду.
- Я не могу её взять, - сказал он аббату. - Я не смогу объяснить в притоне, где взял её, и меня снова изобьют.
И у аббата опять дёрнулся правый глаз.
- Послушай, - сказал он Вильяму. - Послушай… Когда у тебя не будет совсем ничего, приходи сюда, и я буду давать тебе деньги.
Вильям возмутился.
- Я же не попрошайка, - сказал он. - Мы с Серым работаем. Мы честные воры.
Аббат улыбнулся.
- Послушай, честный вор, - сказал он Вильяму. - Когда совсем станет плохо, приходи сюда. Я хочу, чтобы ты жил здесь. Я обещаю, что ни в чем не буду ограничивать тебя и твоего серого друга. Просто мне очень одиноко. Ты мог бы жить здесь и рассказывать мне истории о своей жизни. И мне стало бы веселее. Идёт? Не отказывайся сразу. Подумай, пожалуйста...
- Ну, хорошо, - сказал Вильям. - Хорошо. Мы с Серым подумаем, - и он пошел к окну.
- Куда?! - удивился аббат. - Теперь ты тут дома. А из своего дома выходят через дверь, и входят туда же.
И на секунду...
На одну краткую секунду Вильяму вдруг стало хорошо. Так, будто что-то родное и давно забытое прикоснулось к его сердцу.
Они с Серым ушли, а аббат стоял и смотрел им вслед. И в его глазах была надежда.
Никогда, ещё никогда в жизни он так не молился, как в эту ночь. Он просил Бога только об одном...
Вильям пришел через неделю. Он шел к тому, давно забытому чувству. Оно звало его.
Холодный осенний дождь стекал по тряпью, заменявшему ему одежду, а под правым глазом был огромный синяк.
- Кто это сделал? Кто? - затрясся аббат, который схватил мальчика и, подняв, прижал к себе.
- Не думайте об этом, - ответил Вильям. - Не думайте. Можно мне немножко поспать?
И аббат побежал в свои покои, неся на руках свою бесценную ношу.
Я сказал вам, что никогда раньше он так не молился Богу? Но это неправда. Пока Вильям спал, аббат благодарил Создателя за то, что он услышал его молитвы.
И кот по имени Серый стоял рядом и тихонько мурлыкал.
Вы, наверное спросите, дамы и господа, а что случилось дальше?
А дальше было вот что. Мальчик быстро пришел в себя и аббат стал учить его письму и другим наукам, а потом он пошел в школу при монастыре. После чего поступил в университет, где…
Нет, я не скажу вам. Это секрет. Могу только рассказать, что до конца жизни он называл аббата своим отцом. И принял его последний вздох, сжимая в своих руках его холодеющие ладони.
Мальчик стал самым известным ученым восемнадцатого века и знаменитым философом. Имя его, вне всякого сомнения, вам известно. Поэтому я не стану называть его. Ведь я дал обещание…
Да и никто не поверит в это, а зачем? Зачем, дамы и господа?
Ведь не это главное. А главное - счастье в глазах аббата и радость маленького мальчика и его кота.
И причём тут Бог, спросите вы?
А я не отвечу. Потому что, не знаю ответа на этот вопрос.
Я ведь маленький, обычный человек, который пишет о любви.
Сказки для взрослых о любви.
ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

Не судите



Вслед за рыжим псом, остолбеневшую от ужаса женщину окружила целая стая злобно рычащих оголодавших собак. Их было с десяток. Бросить им было нечего. Вдруг хлопнула дверь подъезда и вышла Анна с овчаркой...
В начале 90-ых, когда Марина жила в Грузии, с её мужем случилось несчастье и она осталась с двумя маленькими детьми на руках, испытывая большие жизненные трудности.
Положение в стране было настолько тяжёлым, что хлеб в то время продавали по талонам. За этим самым главным продуктом люди выстраивались в длинные очереди. Зачастую занимали их с вечера и многие стойко ждали всю ночь, чтобы утром успеть отовариться.
В их дворе стала крутиться потерявшаяся или выброшенная кем-то взрослая, крупная, но очень худая овчарка. Это было в то время привычным явлением. Животные голодали также, как и люди, стремясь выжить.
Прибилась большая немка здесь потому, что её постоянно подкармливала одинокая молчаливая, седовласая женщина по имени Анна, жившая в их подъезде.
Умная собака, понимая своё бесправное положение, вела себя очень скромно и достойно, не причиняя окружающим никаких хлопот и неудобств. Она просто тихо сидела где-то в сторонке и терпеливо ждала свою кормилицу.
Марина про себя всё же осуждала Анну за то, что она кормит какую-то там собаку, когда с продуктами дела обстояли так плохо.
Жильцы во дворе стали недовольно ворчать. Им не нравилось такое соседство с бродягой. В конце концов, Анна забрала собаку к себе домой, назвав Даной. Она стала водила её гулять на поводке, как и положено ходить по улицам города хозяйской собаке. Немка заметно поправилась и похорошела.
Думая о том, сколько же ест такая здоровенная собака, Марина считала свою соседку по подъезду очень странной женщиной, не от мира… Впрочем, все остальные обитатели их дома и соседних домов в открытую обсуждали поступок “ненормальной” с их точки зрения собачницы, забравшей домой бродячую псину и отдававшей ей свой хлеб.
Однажды, когда только начало рассветать, Марина закрыла на замок спящих малышей, чтобы успеть к занятой с вечера очереди за хлебом, которую “охраняла” женщина из соседнего дома.
Она рассчитывала быть одной из первых за ещё теплым хлебом и вернуться домой часов в восемь, перед тем, как проснутся её дети.
Выйдя во двор, она было направилась по направлению к магазину, но не успела сделать и десятка шагов, как к ней подошла неизвестно откуда взявшаяся, довольно крупная рыжая собака. По всему было видно, что настроена она враждебно.
Двор был пуст, не было видно ни одного человека. Вслед за рыжим псом, остолбеневшую от ужаса женщину постепенно начала окружать целая стая злобно рычащих оголодавших собак, надеющихся получить хоть что-то съестное. Их было с добрый десяток. Голод гнал их к людям.
У Марины была только пустая сумка с кошельком, в котором лежали последние деньги и талоны на хлеб, да носовой платок в кармане кофты. Бросить злым псам было совсем нечего.
Женщина, приготовившись к самому худшему, крепко прижала к груди сумку, зажмурила глаза, молясь про себя о спасении и оставленных под замком детях. Сейчас собаки расправятся с ней и обрекут её детей на голодную смерть.
Вдруг громко хлопнула дверь их подъезда. Марина увидела ту самую женщину с её большой, подобранной на улице овчаркой на поводке.
- Стой на месте! Не двигайся! - крикнула ей Анна и, не спуская сильную питомицу с поводка, подошла к Марине.
Дана разогнала собак. Они разбежались, предпочитая не связываться даже кучей с грозной овчаркой, приготовившейся стоять насмерть, защищая человека.
Марине стало очень стыдно, ведь она осуждала эту женщину за её доброту, за то, что не осталась равнодушной к погибающей овчарке, которая сейчас спасла жизнь ей, а значит, и её детям.
Если бы с ней, матерью, что-то случилось, два её малыша просто пропали бы в такое тяжёлое время. Она, плача, благодарила эту женщину и, забыв о страхе перед большими собаками, обняла свою четвероногую защитницу.
Анна с овчаркой проводили её до магазина, и через пару часов Марина живая и здоровая вернулась с хлебом к своим продолжающим спать спокойным сном детям.
На следующий день, вечером, в дверь её квартиры тихонечко постучали. Света, как всегда, не было, электричество давали строго по часам. Было темно, Марина боялась открывать дверь, но стук повторился. Она зажгла свечу, которую очень строго экономила, и вышла в коридор.
- Кто там?
- Марина, не бойся, это я, Анна. Открой.
Помедлив, открыла. На пороге стояла Анна, рядом с ней сидела Дана.
- Мне кукурузу из деревни привезли. Это тебе. Свари детям кашу, - она положила на пол свёрток с тяжёлыми початками. - И вот ещё, детям.
Женщина протянула ей горстку карамелек, вложив в ладонь. Марина с трудом выдавила из себя слова благодарности, нахлынувшие слёзы сдавили горло и не давали ей говорить.
Анна с овчаркой ушли, а она ещё долго стояла и плакала, сжимая в руке подаренные конфеты.
Через полтора года ей посчастливилось уехать с детьми в родную Самару, где она вышла замуж за своего бывшего и довольно преуспевшего одноклассника.
Выбравшись из нужды, Марина собрала Анне две посылки, положив в одну конфеты, печенье, воблу и красивый тёплый платок, а в другую новый кожаный ошейник и пакет корма для Даны.
В ответ она получила конверт. В нём лежал листок бумаги, на котором было написано: “Спасибо. Будь счастлива. Анна и Дана” и ниже красовался отпечаток крупной собачьей лапы.
Овчарка Дана и осуждаемая ею когда-то женщина Анна спасли её и на всю жизнь научили одной очень важной истине: “Не судите и не будете судимы”.
 НАТАЛИЯ С.

Уголовник



Сергей присмотрелся к нему – голодный, никому не нужный, всеми гонимый, он напомнил ему себя. Так же потерянно озирается, не зная, куда податься, и куда бы он ни пошел – везде ему не будут рады...
- К сожалению, Вы нам не подходите, – начальник отдела по работе с персоналом вернула Сергею документы и отвела глаза.
Другой ответ был бы неожиданностью. И хотя на фасаде здания висело большое объявление – «Требуются…» с перечислением доступных вакансий, лично в нем предприятие не нуждалось.
Очередная заноза в сердце. Сколько их уже там? Предприятие за предприятием, контора за конторой, и везде отказ. Хорошо, если вежливый, как сейчас. Бывало, что охрану вызывали и просто выталкивали за проходную.
Второй месяц он искал работу, но как только работодатели узнавали, что Сергей – бывший осужденный по уголовной статье – спешно прерывали общение.
«Стоило ли радоваться окончанию срока? - размышлял он, - Там хоть при деле был»…
Колония-поселение, где Сергей прожил год согласно приговору суда, тоже не сахар. Однако за ежедневную пайку можно было не беспокоиться. Работал в местной пекарне. Был на хорошем счету. Только кто это оценит здесь, на воле?
Домой идти не хотелось. Глаза мамы, ранее встречавшие его с надеждой, теперь были полны тревоги. Да и как еще смотреть на взрослого сына, крепкого парня с некогда веселыми глазами, с желанием работать, строить свою жизнь, который за два последних месяца изменился до неузнаваемости. Осунулся, стал молчалив, в глазах появились неуверенность и тоска.
«По неосторожности» - звучало в приговоре. Ну да, так оно и было. Сергей, пытаясь завершить поворот на старенькой «шестерке», не успел это сделать на желтый свет. А уступать дорогу было не в правилах пострадавшего – мажора, сына высокопоставленного чиновника, получившего травму.
Но более всего пострадала новенькая иномарка, подаренная тому отцом. Это и взбесило его – не успел накататься! Но ДТП есть ДТП. Решить вопрос миром не получилось. У Сергея и мамы-пенсионерки озвученная пострадавшим сумма вызвала шок. И в результате – год колонии-поселения.
- Надо найти работу! – твердил Сергей в такт шагам.
Слова покидали губы клубами пара на морозном воздухе. Любую работу. Постоянную. Чтобы утром, позавтракав, бежать туда, где ты нужен. Вечером возвращаться, чувствуя приятную усталость. В дни зарплаты покупать маме маленькие, приятные подарки и развлекать рассказами о работе.
Случайные подработки не выручали. Мамина пенсия почти полностью уходила на оплату коммуналки и лекарств для нее. Друзей и родственников поубавилось. Да и не примет он от них помощь. Однажды ему уже отказали, когда пытался заручиться их поддержкой – побоялись разозлить того самого чиновника с его сыном.
- Крысы! – прошипел Сергей, вспомнив толкотню гостей в доме, когда еще жив был отец.
Отца не стало. Потом и с ним приключилась беда… Он остановился перекурить. Успокоиться. С сожалением заметил, что в пачке осталось три сигареты. Заведение, у которого остановился Сергей, пользовалось популярностью у прохожих. Они то и дело сновали туда-сюда. Кафе «Гурман» - прочитал он вывеску. Аппетитный запах, шедший из дверей, убеждал, что вывеска не обманывает.
Дверь кафе в очередной раз отворилась, и чья-то рука вышвырнула на тротуар котенка, месяцев двух от роду. Тот отбежал на безопасное расстояние и, разочарованно мяукнув, принялся вылизывать себе грудку, дрожа от пережитого страха или от холода.
продолжение следует...

Сергей присмотрелся к нему – голодный, никому не нужный, всеми гонимый, он напомнил ему себя. Так же потерянно озирается, не зная, куда податься, и куда бы он ни пошел – везде ему не будут рады.
- Что, друг, и ты никому не нужен? – грустно улыбнулся Сергей и, подняв бедолагу с холодного тротуара, сунул за пазуху. – Накормить тебя нечем, хоть согреешься. А если ты не против – возьму с собой. Маме с тобой не скучно будет.
Дверь кафе вновь отворилась, оттуда, пятясь спиной к улице и что-то запальчиво крича внутрь заведения, вывалилась тетка монументального вида. В меховой шапке, криво напяленной на голову, в не застегнутом пальто, она озиралась по сторонам, не остыв еще от разговора на повышенных тонах.
В руках ее было что-то, завернутое в столовые салфетки. Посмотрела направо, потом – налево и, не найдя то, что хотела увидеть, двинулась прямиком к Сергею.
- Где!? – грозно спросила она, сверля его взглядом.
- Кто – где? – Сергей даже растерялся от такого напора.
- Котенок! Только что вышел отсюда!
- Он не совсем вышел, – заступился за котенка Сергей. – Его удалили, мягко говоря.
- Ну, да! – тетка смешалась. – Я им еще припомню, как обижать маленьких котят! – она покосилась на двери кафе. - Не мог же он убежать далеко... Вы не видели, куда он делся?
- Видел, – Сергей понял, что котенку ничего не грозит и, отвернув ворот пальто, показал его.
Выражение лица монументальной тетки враз потеплело. Она погладила хвостатого по головке и опустившись на корточки, развернула салфетки. В них оказались остатки мясного обеда.
- Иди сюда, малыш, – позвала она. – Пусть покушает, – это уже Сергею.
Сергей достал из-за пазухи котенка и опустил рядом с угощением. Того не надо было уговаривать. Он накинулся на съестное с жадностью, громко урча.
Женщина горестно покачала головой, взглянула на Сергея и заметила, как тот сглотнул слюну.
- Время рабочее, а ты – бездельничаешь. Заняться нечем? – строго спросила она.
- Занялся бы с удовольствием, - ответил Сергей. – Только никому не нужны мои услуги.
- Расскажи! – коротко приказала тетка.
Отчего-то тот почувствовал доверие к этой едва знакомой женщине гренадерских статей, и пока котенок подбирал остатки пищи с салфеток, в несколько фраз обрисовал собеседнице свои проблемы с поиском работы.
- Специальность по диплому? – коротко поинтересовалась она, подняв с земли котенка и вытирая ему мордочку чистой салфеткой.
- Инженер-сварщик. Но стажа даже года не набралось, – признался Сергей.
- Пошли! – также коротко приказала женщина и, сунув котенка ему за пазуху, первой двинулась вперед широким шагом. Сергей – за ней следом.
Они прошли через двор к зданию со стеклянными дверями, которые распахнулись при их приближении.
- Со мной! – коротко бросила женщина вахтеру, который преградил было Сергею путь.
Вахтер не смел ослушаться. Поднявшись на второй этаж, они прошли по коридору, у дверей с табличкой «Главный сварщик» остановились. Открыв дверь, она заглянула внутрь кабинета:
- Геннадий Иванович, я тебе специалиста привела. Прокачай!
И, втолкнув Сергея в кабинет, проследовала дальше...
*****
Сергей со своим непосредственным начальником обсуждал замечания к проекту, которые он распечатал на листке:
- И еще - конструкторский отдел не сделал поправку на температуру эксплуатации, – докладывал он. - Необходимо изменить тип сварочных материалов.
- Согласен, – ответствовал начальник. – Молодец. Хорошо поработал. Вот только… Доложи Елене Николаевне об этом сам. Она к тебе по-матерински относится, а меня может и обругать, – Геннадий Иванович откровенно робел перед начальником конструкторского отдела. – Еще вопросы?
- Геннадий Иванович, давно хотел спросить… - Сергей замялся. – Как вы не побоялись тогда взять меня на работу. Даже поручились перед генеральным…
- У меня глаз наметан, – самодовольно улыбнулся главный сварщик, откидываясь на спинку кресла. – А если серьезно – как я мог не доверять человеку, который пожалел беззащитного котенка? Ну иди. Иди к Елене Николаевне…
- Ох, Сережа, Сережа, - вздыхала Елена Николаевна, начальник конструкторского отдела – та самая женщина, которая привела его в стены фирмы. – Опять ты нам проект похерил. Ну что ж, сами виноваты. Исправим. Да, Ксюша? – она потрепала по холке трехцветную кошку – любимицу отдела. – Как поживает твой воспитанник? Как мама?
- Спасибо, Елена Николаевна. Все хорошо. Они теперь не разлей вода. Мама утверждает, что он ее лечит. Она и в самом деле чувствует себя гораздо лучше.
- Они это умеют, – согласилась Елена Николаевна.
- Просьба к Вам, отпустите сегодня Машеньку на часик раньше, нам очень надо…
- Знаю, знаю. Весь отдел с утра обсуждает. Заявление в ЗАГС подаете? Одобряю твой выбор! – она шутливо прищурилась. – Вот тебе и уголовник…
Став серьезной, продолжила:
– Кстати, Сережа. Твое дело приняли к пересмотру. Переквалифицируют в административную ответственность, а уголовную снимут. Наш начальник юридического отдела привлек своих бывших коллег. Нашли кучу нарушений и нестыковок в деле. Так что прогноз – благоприятный.
- Как Вам это удалось, Елена Николаевна?! Я никогда бы не рискнул обратиться к нашему юристу. Мне кажется, что он жесткий, абсолютно неконтактный тип.
- И совершенно напрасно, - улыбнулась она. – Он наш человек. Любитель кошек.
 ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ

Завещание



Сашке было больно и противно наблюдать за тем цирком, который устроили родственники в борьбе за наследство. Он брал собак и уходил с ними к реке, где часами вспоминал свое детство…
Марта Васильевна прогуливалась по своему огромному саду в окружении двух любимых собак породы колли - Цезаря и Барона. Она шла грациозно и ее попутчики были ей под стать. Выглядели они все трое по-царски. Грациозная осанка, гордо поднятая голова, неспешный шаг.
Женщина всю свою жизнь занималась цветочным бизнесом, ее сеть бутиков работала по всей стране, поэтому она была очень состоятельной особой. Но сейчас передала бразды правления специально обученным людям и отдыхала, получая прибыль.
Мужа она потеряла в афганской войне, так с тех пор никого больше не нашла, потому как была однолюбкой. Всегда в ее сердце оставался один единственный любимый и больше места там не оказалось ни для кого.
Детей у нее не было, не получилось. Зато было три брата и целая куча племянников и племянниц. Собирались все вместе два раза в год - на День рождения тетушки и на Рождество. И на этом все...
Семейными их отношения не были. Скорее для галочки. Надо отметиться у богатой родственницы, вдруг что перепадет после смерти.
За свою жизнь Марта Васильевна очень сильно зачерствела. Сказывалась напряженная работа и домашнее одиночество. Только два верных спутника, два ее любимых пса, получали ее улыбку и ласку.
Да был еще один внучатый племянник Сашка, самый младшенький из всех. Он гостил у нее каждое лето и тоже был любимым внуком. А потом подрос, начал учиться в университете, встретил любовь и навещал свою бабулю все реже и реже, а последние три года вообще не был. Правда звонил частенько, интересовался самочувствием.
Когда здоровье Марты Васильевны стало подводить, то из всех уголков страны к ней стали съезжаться родственники. Молва об ухудшении ее состояния разлеталась быстро, и каждый спешил помочь. Жаль только, что делали они это все в корыстных целях. Старушка чувствовала всю эту фальшь, хотя виду не подавала. Наблюдала и пользовалась своим положением.
Дом был огромным, и у каждого здесь была отдельная комната. Встречались все только за ужином. Каждый пытался угодить Марте Васильевне и выслужиться. Кто поднесет стакан воды, кто салфетку на груди поправит.
Но выглядело это неестественно и нелепо. А когда женщина отправлялась спать, между родственниками начинались споры за наследство.
Собаками никто не занимался, их выпускали в сад и потом запускали, насыпали в миску еды и никто даже не гладил, кроме хозяйки. Когда они вечером устраивались возле кровати Марты Васильевны, то получали небольшую порцию любви. Такую, на сколько хватало ее сил.
Сашка сдал последнюю сессию и тоже отправился к своей двоюродной бабушке, навестить, поддержать, помочь. Ни о каком наследстве он и не думал. Он действительно любил ее всей душой. Она хоть и была строгой и резкой, но он видел сквозь эту оболочку ее добрую душу.
За очередным ужином, когда все сидели и молча уплетали вкуснейшую рыбу с овощами, приготовленную кухаркой Светочкой, Марта Васильевна произнесла речь:
- Я знаю, что вы все здесь неспроста. И что вас интересуют мои деньги. Так вот, каждый из вас может получить все мое состояние, но при одном условии. Каждый из вас. Думайте, как вы можете это сделать.
продолжение следует...

С тех пор началась настоящая гонка. Что только не предпринимали родственники. Некоторые даже дрались между собой, раздухарившись в очередном споре. Думали и гадали, что же за условие поставила старушка.
Кто-то оплачивал услуги частного врача, кто-то нанял сиделку, которая не отходила от бабули ни на шаг. Кто-то заказывал лучшие деликатесы, а кто-то читал Марте Васильевне сказки на ночь. Прогибались, как могли.
А Сашке наблюдать за этим цирком было тоскливо и больно. Его не интересовали деньги, и специально что-то делать он не собирался. Он просто целовал Марте Васильевне руку перед сном и прижимался к ладошке щекой. Такой она был теплой и родной.
Бабушка постепенно перестала узнавать родных, деменция прогрессировала. Иногда она просто обливала всех грязью, называя прощелыгами и лизоблюдами, но, несмотря на все это, родственники сидели рядом с кроватью, улыбались и глотали все ее оскорбления. Очень уж хотелось получить “путевку” в богатое будущее.
А внучатый племянник брал ее собак и уходил гулять к реке, которая была неподалеку. Там он часами смотрел на воду и вспоминал свое счастливое детство. Собаки его очень полюбили и ни на шаг не отходили. Сашка тоже их любил и решил, что когда бабушки не станет, заберет их с собой.
Возвратившись в дом после очередной прогулки, племянник узнал, что его тетушки не стало. Придя ненадолго в сознание, она только и смогла произнести:
- Сашка… - и покинула этот мир.
Родственнички, толкаясь, бросились ей помогать, когда она начала задыхаться. Выхватывая кислородную маску друг у друга из рук, они слишком поздно ее надели и не успели. Стремясь угодить в битве за наследство, они даже тут умудрились поругаться.
А потом разошлись по своим комнатам, гадая, кому же теперь достанется все состояние и что за условие было указано в завещании...
Теперь скрывать свое истинное лицо не было причин, и за обедом в открытую обсуждалось, кто и сколько сделал для несчастной больной старушки. Кто-то даже вел учет “добрых” дел и явно надеялся, что ему достанется все.
- Перед тем, как впасть в забытие, мне старуха так и сказала, что я больше всех для нее делаю, так что умывайте руки, теперь это все будем моим.
- Не надейся даже, мне она говорила то же самое.
Оказывается, абсолютно каждому, кто находился в доме, Марта Васильевна говорила практически одно и то же, подстегивая их желание выполнять любой ее каприз. Один раз она попросила ананас в двенадцать часов ночи, и ведь привезли фрукт, хотя есть его она вовсе и не собиралась.
В день оглашения завещания сидели, как на иголках. За огромным длинным столом находились все. И кто ухаживал, и кто надеялся на благосклонность старушки. Многие думали, что она просто так сталкивала всех лбами, а на самом деле поделила все поровну.
Нотариус медленно и с чувствов зачитывал и перечислял все огромное состояние Марты Васильевны. И тут он произнес условие, которое услышать никто не ожидал:
- Все движимое и недвижимое имущество, указанное в этом документе, достанется тому, кого выберут мои собаки.
Рты родственников медленно раскрылись, а глаза округлились. Дверь открылась и впустили собак. Не раздумывая и виляя своими пушистыми хвостами, Цезарь и Барон прямиком побежали к Сашке.
Ну а как могло быть по другому. Он и кормил их, и гулял, и играл с ними во дворе, пока остальные занимались подхалимством, которое на самом деле Марте Васильевне было не нужно.
Племянник совершенно не ожидал такого поворота событий и ни разу даже не подумал, что все достанется ему, ведь он проводил большую часть времени, ухаживая за животными тетушки, а не с ней. Но она-то знала все про истинную любовь...
Цветочный бизнес он продал и открыл свою компьютерную фирму. А вот жить остался в доме, где была душа Марты Васильевны и собакам там тоже было комфортно. Чуть позже он открыл большой дом престарелых, в котором было душевно и уютно. В нем была любовь и забота.
А еще он обустроил специальное помещение. Там жили животные стариков, рядом со своими хозяевами, которых отправили доживать свой век подальше от дома их нерадивые родственники.
 АННА Б.

Зоопарк



- Ах ты, черт возьми! - заметил полицейский. - Да тут, похоже, целая банда орудует. Из девчонки-сироты и кота с обезьяной. Ну? И кто в это поверит?

Юмористический детектив
В одном большом городе был зоопарк. Частный. И было у него несколько владельцев, и один самый главный владелец. Хозяин.
Зоопарк был большой. И денег на его содержание требовалось много. Очень. Поэтому, кроме денег владельцев, были ещё и пожертвования, и помощь от города. И вроде бы, всё должно быть хорошо, но...
Животные выглядели ужасно, недоедали. И с медобслуживанием было плохо. На ветврачах тоже экономили. Хозяева посчитали, что раз папы и мамы с детишками приходят и кормят животных, то на еду не стоит тратить больших денег.
Посетители же кормили несчастных и голодных вполне себе, от души. Даже не подозревая, почему эти голодные глаза ждут их. А особенно были довольны дети. Им казалось, что обезьяны, еноты, волки и шакалы всю ночь мечтают о встрече с ними, и потому так радуются, когда видят людей.
И так бы, наверное, и шло дальше. Тем более, что прибыль зоопарк приносил вполне ощутимую. И умирали бы животные от голода и болезней, не случись вот что...
Однажды ночью часть животных вдруг оказалась на свободе. Представляете, какой переполох начался? Машины полиции носились по улицам всю ночь. Вместе с одним из ветврачей, у которого оказалось в наличии специальное ружьё с набором дротиков со снотворным. А ты попробуй, попади в обезьяну, волка или енота.
К утру их собрали и отвезли назад, где они и проснулись после дротиков со снотворным. А полиция приступила к расследованию, которое ничем не закончилось. Потому что, на камерах наблюдения начальство тоже сэкономило, как на персонале, врачах и еде.
А через пару дней животные опять сбежали. И, вернувшись под утро, полицейские, совершенно вымотанные, решили установить камеры наблюдения за счет города. Что и было сделано. Но они ничего не показали.
Ничего, кроме крутящихся по ночному зоопарку котов и сбежавшей уже маленькой обезьянки. Неделями полиция просматривала камеры, надеясь найти хоть малейшую зацепку.
Надеясь поймать страшного злоумышленника, умудрявшегося не только выпускать почти каждую ночь животных, но и остававшегося совершенно неуловимым.
Это стало делом принципа для полиции. Тем более, что все уже валились с ног от усталости. А ветеринар проклинал тот день, когда он пошел на эту специальность и открыл практику в этом городе. И замки меняли на клетках. И патрули оставляли в кустах. И ничего. Ну, ничего не помогало!
- Как будто бы нечистая сила! - ругался начальник полиции.
И уже собирался обратиться к хорошо известной ему местной ведьме, более знакомой некоторым жителям города, как изготовительница отличного самогона.
Он собирался простить ей все грешки и даже закрыть глаза на будущие её прегрешения, лишь бы она при помощи своих заклинаний отвела эту напасть от них.
И передохнув, полиция начала бы заниматься своими непосредственными обязанностями - ловить обычных преступников, штрафовать нарушителей на дорогах и попивать кофе в придорожных забегаловках. Но тут...
Тут один из патрульных полицейских, давно пытавшийся сдать экзамены на детектива, впрочем, безрезультатно - либо в биографии у него были проблемы, либо не вытягивал он по теории и на беговой дорожке. Так вот, он решился предложить свои услуги:
- Если смогу найти мерзавца, - говорил патрульный начальнику, - поможешь мне получить значок. Проведёшь всё по документам, чтобы комар носа не подточил. И поможешь перевестись в центральный округ. Идёт?
Начальнику полиции было уже всё равно. Если он был согласен на торг с колдуньей, то почему не попробовать это предложение.
- Идёт, шантажист, - сказал он. - Но только если не сможешь… до конца жизни у меня трубить будешь в патруле. Согласен?
- Согласен, - протянул ему руку полицейский. - Рискну.
А была у него одна задумка, которой он, естественно не поделился с коллегами. Показалось ему, что маленькая обезьянка, которую они многократно видели на записях с видеокамер, была одна и та же.
Пока он ещё не понимал, как это может помочь. Но начинать-то надо было с чего-то.
- Две недели! Всего две, - сказал начальник полиции. - Ребята уже падают от постоянного недосыпания. Больше дать не могу. На это время я освобождаю тебя от ночных поисков по городу сбежавших из зоопарка. Сам тебя подменю, но помни - через две недели! Если не принесёшь результат…
И он погрозил патрульному пальцем.
продолжение следует...

А дело было серьёзное. Серьёзнее уже некуда. Постоянно сбегавшие обезьяны и еноты объединялись в городе в одну большую банду. Они научились разбивать камнями витрины продуктовых магазинов. И пока патрульные приезжали по вызову сработавшей сигнализации, так обносили магазин, что любые погромщики могли бы позавидовать.
А хозяева немедленно объявляли себя банкротами и требовали от города возместить убытки. Так что, мэр, можно сказать, рвал и метал. Он обещал уволить начальника полиции, если к концу месяца не прекратятся побеги из зоопарка и погромы в магазинах.
Ведь на носу были выборы, а жители города уже давно боялись выходить по вечерам и ночам из дома. И никакой речи о дискотеках и барах не могло и быть. И опять таки – разорение для владельцев и убытки для городской казны.
Короче говоря, дамы и господа. Вы, конечно понимаете, что начальник полиции был готов схватиться за любую соломинку, как и хватается утопающий.
И патрульный начал расследование. Первым делом он переоделся в гражданскую одежду и отпечатал на принтере себе удостоверение саннадзора, что, конечно, было не совсем законно. А если точнее, то абсолютно незаконно.
После чего стал ходить по всяким организациям, пытаясь выяснить, у скольких человек в городе есть среди домашних животных маленькие обезьянки. Как выяснилось, у довольно-таки большого числа.
Поэтому, неделю у него заняло ходить по всем этим адресам и, предъявив поддельное удостоверение, проводить беседу о содержании дома обезьяны. После чего он её фотографировал и сличал с имеющимся фото.
И, в конце концов, он вышел-таки на одну маленькую обезьянку, подозрительно похожую на ту, которую он видел на видео.
А владельцами её являлась пожилая пара, живущая в одном из домов на окраине города. И он, конечно, ушел бы и оттуда, потому как, пара стариков ну никак не могли быть причастны к этому делу. Если бы бабушка не проговорилась о своей пятнадцатилетней внучке, которую они воспитывали на свои пенсии после гибели её родителей.
Попрощавшись со стариками и успокоив их на счет содержания обезьяны, патрульный сел в машину и стал ждать прихода девочки из школы. Как оказалось, вечерами она подрабатывала в Мак Дональдсе.
А потом, не сворачивая никуда, шла домой. Остановившись ненадолго лишь в нескольких местах, чтобы покормить бездомных котов и собак, которые в ней души не чаяли и ждали целый день.
Дома у девочки, кроме обезьяны, тоже жил кот. Большой и важный.
Полицейский не знал, что ему думать на счет всего этого. И решил подежурить несколько ночей возле дома, прежде чем доложить начальнику полиции, что его затея не увенчалась успехом.
А вдруг? - подумал полицейский. И “вдруг” случилось...
Через пару дней, когда дедушка и бабушка давно спали, а вокруг была тишина, и только ночные фонари отбрасывали желтый свет, калитка маленького домика скрипнула. И почти уснувший полицейский вскочил и едва не пробил головой крышу своей старенькой машины. Из дома вышла девочка с рюкзаком за спиной и велосипедом.
- Так, так... - сказал себе патрульный. - И куда это мы, интересно, направляемся посреди ночи?
Он подождал, пока девочка отъедет на велосипеде, и поехал за ней, не включая фар...
Она остановилась возле входа в зоопарк.
- Ооооо, - промычал полицейский. - Всё интереснее и интереснее.
Оставив велосипед недалеко от входа, девочка подошла поближе и, сняв со спины рюкзак, раскрыла его. Оттуда разом выпрыгнули серый кот и маленькая обезьянка.
Девочка достала из кармана связку ключей и отдала её обезьяне. Потом она наклонилась и стала гладить и целовать своих питомцев, те тоже тянулись к ней.
- Ах ты, черт возьми! - заметил полицейский. - Да тут, похоже, целая банда орудует. Из девчонки-сироты и кота с обезьяной. Ну? И кто в это поверит?
Между тем, девочка отошла в сторону, а кот и обезьянка исчезли в зоопарке, легко просочившись между толстыми прутьями ворот.
А полицейский... Можете, конечно, мне не верить, дамы и господа, но полицейский представлял себе, как кот мотается по дороге, отвлекая внимание камер, а обезьянка подбирает ключи к замкам...
И он смеялся. Так смеялся, что слёзы текли по лицу.                                    
- Ах ты, Господи! - заикался он. - Спасительница, блин... Робин Гудша! Ах, чтоб меня...
Потом он посерьёзнел и задал сам себе вопрос:
- Ну? И что же прикажете мне делать со всем этим? У меня ведь у самого дочка этих лет. И как я буду потом смотреть ей в глаза, если сдам этого несчастного ребёнка, вообразившего себя спасителем всех угнетённых, в полицию? Где ей, несомненно, светит детский дом закрытого типа. А?
И, не найдя ответа, он поехал домой, где долго сидел и смотрел на спящую дочь. А потом лёг в постель к жене под тёплый бок.
- Ну? - спросила она сонным голосом. - Ты нашел своего преступника? Мы сможем переехать в столицу и тебе дадут значок детектива?
И полицейский почему-то всё рассказал ей. Конец истории она уже слушала, сидя в постели. Потом взволнованным голосом спросила его:
- Ты ведь не сдал её?
Он тяжело вздохнул и ответил:
- Ну конечно, не сдал. Как ты могла подумать? Она же совсем ребёнок. А вот что делать теперь, я не знаю.
Жена потянулась к нему и поцеловала.
- Ты у меня молодец, - сказала она. - Ну, что поделаешь. Может сам сдашь экзамен. А жить тут тоже хорошо. И зачем нам эта столица? Шум, толкотня, вечные пробки и выхлопные газы. Нет, тут решительно лучше. А что делать, мы с тобой придумаем…
И тут уже полицейский потянулся к жене и поцеловал её.
- Как же хорошо, - сказал он, - что я женился на тебе...
ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

Три картофелины



Марина даже рассмеялась сквозь слёзы, а хотелось выть. Смешно, она никогда бы и не подумала, что будет выть белугой из-за того, что пропали три картофелины. Может, подмороженные были, может, сразу купила гнилые, но результат один - в мусорное ведро. И лучше выбросить на помойку, сходить, иначе запах будет тянуть по всей квартире.
Марина закрыла дверцу шкафа, где у неё лежали овощи, и села на табуретку, опустив руки. Три картофелины, она отложила с прошлой недели на суп. Денег до следующей выплаты детских нужно было ждать ещё дней семь, самое малое, и женщина всё подсчитала. Распределила продукты так, чтобы хватило на первое и второе. Лёнька ел хорошо, поэтому и ей, молодой мамочке, тоже нужно было питаться минимум три раза в день, голодать было нельзя.
Три месяца назад беременная Марина вместе с мужем уехали в город. У Марата там была небольшая квартирка на окраине, предоставленная ему государством как сироте.
Тётя Марины была против этого брака с "безродным косоглазым". Так единственный родной девушке человек называл за глаза будущего мужа, но когда молодость слушала - полюбила и всё тут. Собралась Марина и уехала с Маратом рожать сына в городе.
Быстро.
И случилось всё быстро. Быстро расписались, быстро пролетел месяц, кое-что купили с мужем к рождению ребёнка. Быстро, особенно не изучая ассортимент, долго не рассматривая, и появились в маленькой квартирке: кроватка, коляска, подгузники на первое время, "кукольная" одежда, и остальное по мелочи. И сердце ликовало от радости и счастьем светились глаза.
Но в один из вечеров Марат не вернулся с работы домой. Всего 48 дней Марина провела в статусе жены. Это потом его нашли среди неопознанных, случилось это намного позже. А в тот же вечер Марина уехала на скорой в роддом - отошли воды. Вернулась Марина в пустую квартиру на такси уже с сыном.
Заявление в полицию ничего не дало. И Марина принялась искать мужа сама. Деньги заканчивались, нужно было принимать какое-то решение.
Молодая мать понимала, что с младенцем на руках она не сможет работать, искать мужа и уделять должное внимание сыну. Пришлось выбрать.
Звонок тёте не дал ничего. Она словно каменная стена, холодно и безразлично ответила в трубку:
"Я тебе говорила, ты сказала сама - вот и решай всё сама".
И Марина принялась решать всё сама. Деньги текли сквозь пальцы. Документы выдавались везде с невероятной задержкой. Везде нужно было ждать установленный законом срок. Когда осталось совсем немного наличных, она поняла, что пора что-то решать, чтобы не остаться голодной. Меню было составлено, продукты закуплены, оставалось только следовать плану. А тут этот картофель подвёл.
Лёнька проснулся, стал открывать рот и морщиться, набираясь сил закричать. Марина услышала возню, быстро вытерла слёзы и подошла к сыну.
— Пойдём, погуляем и выкинем мусор! — улыбнулась она сыну и принялась его кормить.
продолжение следует...

Спускаясь по лестнице, Марина обратила внимание на мужчину, поднимающегося с сеткой картофеля.
— Простите, а вы здесь живёте? — обратилась она к незнакомому ей мужчине.
— Здесь, на пятом.
— А я на третьем, в сорок седьмой. Скажите, а вы не могли бы мне одолжить картофелины три, я бы вернула через недельку.
— Три? — удивился мужчина.
— Да мне на суп, моя сгнила, вот пошла выбрасывать, — Марина вдруг покраснела, показывая в доказательства пакет. — Простите, зря я...
— Ничего страшного... Подождите, так в сорок седьмой Марат живёт.
— Да, жил, похоронила я его. Я Марина, жена.
— Не знал, не знал. Я домой сетку занесу, отсыплю вам картошки, а потом спускаться буду, зайду.
— Хорошо, спасибо вам! — обрадовалась Марина.
— Представляешь, жену Марата сейчас встретил, картошки попросила взаймы? — Андрея в дверях встретила жена.
— Ты слышал про Марата? — с волнением в голосе спросила Нина.
— Да, она мне только что сказала.
— Бедная, ребёнка только родила. Говорят, ограбили Марата, когда шёл домой, и его долго опознать не могли. Что попросила? — переспросила жена.
— Три картошки.
— Три?
— Да, я тоже удивился, может в магазин не может сходить, а может денег нет.
— Скорее денег, Андрюш, представляешь сколько затрат было. Давай и картошки и крупы положу, занеси.
— Да, давай, конечно.
Соседка с площадки, зашедшая к Нине на минутку, тоже кивнула.
— И я соберу кое-что, надо помочь девчонке, вдруг, как у Марата, родственников нет.
Андрей протянул Марине пакет.
— Тут и картошка, и так немного крупы.
— Что вы, не нужно, и картофель я отдам.
— Нет! Не надо, чего ты, не чужие люди, соседи?! Мы не обеднеем, если что нужно, не стесняйся, приходи. Я Андрей, из пятьдесят первой.
Марине было неловко.
Через пять минут в дверь позвонили. Марина открыла.
— Я это. Антонина Александровна, с пятого этажа. Возьми масло вот растительное, мука, сахар, бери, — соседка поставила всё у порога, не дожидаясь, когда Марина с Лёней на руках что-то предпримет или скажет. — А надо посидеть с дитём, так не раздумывай, приноси, я всегда дома. Пятьдесят третья квартира.
Марина и рот не успела открыть, только и закричала соседке, поднимающейся к себе: "Спасибо!"
И понеслась молва по району, и долго ещё приходили люди, совершенно не знакомые Марине, приносили продукты, детскую и взрослую одежду, подгузники. Марине уже было неловко. Но она всем улыбалась и боялась обидеть отказом.
А как-то вечером пришла молодая женщина.
Марина открыла дверь. Женщина была в старом пальто, потрёпанной шапке, а в руке у неё был пакет с тремя картофелинами.
— Возьми! Тебе нужнее, мне о тебе дворник наш рассказал.
Марина улыбнулась и пригласила женщину войти.
Оказалось, что Ольга сама в бедственном положении, но мимо чужой беды не прошла. Поделилась.
Марина открыла шкаф и показала ей запасы.
— Мне столько уже принесли, что я сама готова помогать другим. Спасибо тебе. Нужны подгузники?
— Нужны, — опустила глаза в пол Ольга.
— Ну и отлично, — сказала Марина. — Ты мне три картофелины, а я тебе подгузники. Держи.
Вкусные рассказы

Вы с каждым днём всё дальше. На орбите
Презренья нашего и вашего позора.
От взрывов мы оглохли. Не орите!
Мы вас не слышим. Не порите вздора

О вашем праве на любовь от нас. Забудьте!
Поганою метлой от умных наций
Сметут ваш мордор в яму. Вы – не люди!
Готовьтесь к униженью репараций!

Мы платим безвозвратною ценою
Бесценных жизней. Города – в обломках.
Но с вольной возродимся мы страною,
А вы получите позор в потомках!

Получите клеймо – за все деянья!
Примите – стыд! Пройдите покаянье.
 Пётр Миронов, Киев
*памятник П. Чайковскому на фоне здания киевской консерватории

себе Алёшка знал только то, что нашли его кричащим от голода и страха на пороге дома малютки. Мамаша мальчика, видимо, имела ещё какие-то остатки совести, поэтому завернула малыша в тёплое одеяльце, поверх повязала козий пуховый платок и положила кричащего укутанного младенца в картонную коробку. Не хотела, видимо, чтобы Лешка замёрз.
Никакой записки о том, как зовут мальчика, когда он родился, кто он и откуда не было. Зато в ручонке у младенца был зажат довольно крупный серебряный кулон в виде буквы «А» - так сказать, наследство мамочкино.
Кулон был особый, не из тех, что продаются в каждом магазине, а авторской работы, с клеймом ювелира.
Следственные органы, пользуясь этой зацепкой, пытались найти неразумную мамашу-кукушку и привлечь ее к ответственности, но дело зашло в тупик. Ювелир, который этот кулон сделал умер по причине крайне преклонного возраста, а записей об этом ювелирном изделии в его книгах почему-то не нашлось.
Вот и записали малыша в детдоме: Алёшка Неизвестнов. Так и стало на свете одним государственным ребёнком больше.
Всё своё детство мальчику пришлось провести в детском доме на полном социальном обеспечении. Ему ужасно не хватало родительской любви и всё о чем он мечтал - когда-нибудь найти маму и папу.
-Наверное, случилось что-то ужасное, что мама так со мной поступила. Она обязательно найдётся, и заберёт меня отсюда. - думал он, впрочем, как и все его собратья по несчастью.
Когда он выпускался из заведения в «большую жизнь», его воспитательница повесила ему на шею кулон и рассказала его историю.
-Значит, мама хотела, чтобы я потом нашёлся?! - сказал парень.
-Возможно! А может быть и так, что ты просто случайно сдернул кулон с ее шеи. Маленькие дети любят всё хватать. Ведь кулон был зажат в твоём кулачке без цепочки! - высказала свои предположения воспитательница.
Алешка получил от государства небольшую квартирку: маленькую, но свою. Поступил учиться в техникум. Закончил его, устроился работать в автосервис.
***
С Альбиной он познакомился случайно: они в буквальном смысле слова столкнулись лбами на улице. Вернее, сначала просто столкнулись, и у девушки вывалились из рук журналы мод, которые она прижимала к себе, а потом уж столкнулись лбами, когда Алёшка кинулся с извинениями собирать разбросанное по его неуклюжей вине добро. Сила удара была такой, что у обоих молодых людей из глаз искры посыпались и слезы потекли. Они так и сидели в толпе с удивлением обходящих их людей, и улыбались друг-другу сквозь слезы. Вот тогда Алёшка понял, что влюбился раз и навсегда.
-Я должен как-то загладить свою вину! Приглашаю Вас посидеть со мной в кафе! - предложил он девушке.
Альбина сама удивилась тому как легко согласилась на этом предложение. Парень ей казался каким-то милым в своей медвежьей неуклюжести и почти родным.
-Ты знаешь, Лешка! У меня такое ощущение, что я тебя всю жизнь знаю! - сказала девушка уже через пять минут знакомства.
-Не поверишь! То же самое чувствую и я!
Молодые люди начали встречаться, их привязанность к друг-другу была настолько велика, что они ни минуту не забывали друг о друге, перезванивались и переписывались. Они чувствовали друг-друга. Стоило Алешке где-то порезаться или удариться на работе, как Альбина тут же звонила и спрашивала, не случилось ли чего.
-Ты - это я! А я - это ты! Я чувствую, что ты моя судьба! - однажды сказал девушке Алёшка - Жаль, что я не могу представить тебя своим родителям, как свою невесту! У меня никого нет.
-Зато у меня есть! И я уверена, что ты понравишься моим родителям.
продолжение следует...

-То есть как это «мой парень из детдома»? Ты с ума сошла? Они же всё там злые, несоциализированные! - схватившись за сердце Лидия Вениаминовна, мать девушки, со всего размаха рухнула в кожаное кресло.
-Мама, но Алёшка очень добрый, весёлый парень! Нельзя же всех под одну гребёнку! Зачем ты так! - попыталась защитить любимого девушка.
-Правильно, дочка! Прежде чем составить представление о человеке, нужно сначала увидеть его и поговорить с ним! Так что приводи дочка, поговорим, узнаем, чем твой Лешка из детдома дышит. Тогда и будем думать, хвататься нам за сердце, или так всё обойдётся! - вступился за дочь отец, Иван Романович, кадровый офицер.
-Ваня! Ты не понимаешь! Не для того мы растили дочь, холили её, лелеяли, чтобы она вышла замуж за человека без рода, без племени! А вдруг, его родители алкаши какие-нибудь? - истерически закричала женщина.
-Ну вот мы и разберёмся во всём, когда его увидим! - нахмурился Иван Романович.
Лидия Вениаминовна больше перечить супругу не стала, и молча, расстроенная удалилась в свою комнату, громко хлопнув дверью.
Иван Романович озорно подмигнул Альбине - Ничего, дочь, прорвёмся!
-Спасибо, папочка! - девушка радостно чмокнула отца в щеку - Ну, так я приглашаю Лешку к нам в субботу?!
-Конечно! Должен же я знать, в кого так влюблена моя единственная дочь.
***
В назначенный день Алёшка, нарядный и наглаженный, с двумя букетами в руках (для Альбины и будущей тёщи), с тортом, стоял на пороге квартиры любимой девушки.
Радостная, сияющая Альбина провела парня на кухню.
-Мама, папа, знакомьтесь, это мой Лешка!
Отец пожал парню руку, улыбающаяся Лидия Вениаминовна приняла цветы и вдруг, ужасно побледнела. Она словно дар речи на какое-то время потеряла.
Наконец, немного придя в себя, пригласила всех за стол.
-Извините, я, наверное просто немного переволновалась. - объяснила она свою заминку.
За обедом, между прочим, спросила:
-Алексей, у Вас такой интересный кулон. Видео, что вещь не штампованная.
-Это единственная память о маме. Когда меня нашли на пороге детского дома, этот кулон я держал в кулаке.
Больше Лидия Вениаминовна до конца вечера не проронила ни слова. Она ничего не ела, а только гоняла зелёный горошек по тарелке. А Ивану Романовичу будущий зять, похоже, понравился. У них нашлось много общих точек соприкосновения: футбол, лыжи, рыбалка…
-Замечательный парень! - сказал он, когда Алёшка ушёл.
-Какой он замечательный! - вдруг истерически заголосила Лидия - Ни ступить, ни молвить не умеет. Невоспитанный, наглый…
-Лид,  ты чего? Совсем с ума сошла? Что он тебе сделал? - удивился Иван.
Но Лидия была неумолима. Она повернулась к дочери и заявила: -Ты должна с ним расстаться! Немедленно!
Больше она ничего объяснять не хотела и уже по-привычке заперлась в своей комнате.
продолжение следует...

–Что же делать! Что же делать! - в голове её панически и лихорадочно бились спонтанные мысли. - Ну, как такое возможно, чтобы эти двое встретились под таким огромным небом на этой огромной земле. Она подняла полные слез глаза на старую фотографию, затаившуюся между стеклянными дверцами книжного шкафа.
С чёрно-белого фото на неё надменно и насмешливо смотрела молоденькая она сама. А на изящной шейке на цепочке красовался точно такой же кулон, какой она видела сегодня у Алексея.
«Так значит, я не потеряла его тогда! Значит это этот маленький паршивец умудрился сорвать его! » - думала она.
Она схватила фотографию, спрятала в карман: «не надо, чтобы Иван и Альбина видели её сейчас! Надо что-то придумать! »
Лидия не спала всю ночь. Единственное разумное решение, что пришло ей в голову - это поговорить с Алексеем и попросить его уехать из города навсегда.
-Ты, доченька прости меня, что-то я неправильно себя повела вчера! Я бы хотела и перед Алексеем извиниться! Дашь мне его номер телефона?
Ничего не подозревающая Альбина, с радостью записала маме номер телефона своего любимого, и в хорошем настроении выскочила из дома.
Лидия Вениаминовна, оставшись одна дома, тут же набрала номер Алексея.
-Алексей, здравствуйте! Вы не могли бы к нам сегодня зайти? Где-то через час?
-Конечно! Обязательно зайду.
Через час он как штык стоял на пороге квартиры любимой девушки.
Лидия Вениаминовна, которая открыла дверь выглядела больной и заплаканной.
-Нам нужно поговорить! - коротко проговорила она и пригласила парня в комнату.
-Алексей, вы должны с Альбиной расстаться. Это моя тайна. Клянитесь сейчас же, что ни моя дочь, ни мой муж об этом не узнают.
-Хорошо, клянусь! - ответил ошарашенный Алёшка и присел на край дивана. Ноги дрожали от нехорошего предчувствия.
-Алексей, Альбина - ваша сестра! - решительно произнесла Лидия и выложила перед парнем своё фото, где на её шее красовался кулон.
-Мама? - удивлённо переспросил Алексей. Его глаза медленно наполнялись слезами. - А отец?
Лидия Вениаминовна отрицательно покачала головой: - Нет, Иван Романович - не твой отец. Мы с Ваней встречались. А потом он поступил учиться в военное училище. Я была молодая, глупая. Вот и закрутилось с твоим отцом… А когда выяснилось, что я жду ребёнка, он бросил меня… Я тогда Ване ничего не сказала. Как живот стал округляться, уехала в другой город, к бабушке. Ей потом сказала, что ребёнок мёртвый родился, а сама тебя подбросила в дом малютки. А потом вернулась домой. Всё получилось удачно. Через несколько месяцев приехал Иван и мы поженились.
-А я? Как же я, мама? - Алёшка уже не мог сдержать слез.
-А ты? Ты - просто моя ошибка молодости, понимаешь? Ты не можешь! Ты не имеешь права разрушить теперь всё, что я с трудом создавала! Ты явился на этот свет незваным, и сейчас пришёл, когда тебя никто не ждал и не звал! Уезжай! Скройся! Оставь в покое мою семью!
Алексей стоял, не в силах ничего сказать!
«Неужели эта злая, похожая на загнанного зверя женщина - его мать? ». Её слова: « Ты - моя ошибка молодости» - так и звучали у него в ушах.
Алексей, тяжело вздохнув, поднялся с дивана: - Прощайте, Лидия Вениаминовна! Я никому не выдам тайну.
-Зато я всё папе расскажу!
Алексей и Лидия Вениаминовна вздрогнули от неожиданности, в дверях, опираясь о косяк, сложив руки на груди стояла Альбина. Она с негодованием и ненавистью смотрела на мать.
-Я всегда считала тебя хорошим человеком, а ты, мама - дрянь! Самая настоящая дрянь!
***
-Прости, сестричка! - должен идти, тихо сказал Алексей, опустив глаза в пол, чтобы спрятать слезы.
Он бежал куда глаза глядят. Хотелось лопнуть, как лопается воздушный шар, разорваться на мелкие частицы и исчезнуть из этой жизни навсегда.
Через несколько дней Алексей пошёл в военкомат и завербовался в горячую точку.
Провожать его пришли Иван Романович и Альбина. Иван крепко, по-мужски обнял парня по плечу.
-Ты, сынок, держись там! И знай, что мы с Алькой - твоя семья. Мы ждём тебя, так что возвращайся!
Альбина обняла брата и прошептала ему на ухо:- Возвращайся, братик, мы тебя любим.
У Алешки потеплело на душе. Пусть у него нет матери, но он не один в целом свете. Теперь у него есть отец и сестра. Жаль только, что он успел полюбить Альбину больше, чем сестру.
А Лидия осталась совсем одна. Иван развёлся с ней. Сказал, что не ожидал от нее такого чудовищного поступка.
А она продолжает винить во всём… Алешку, который «вечно появляется не вовремя».
Анелия Ятс

БИТВА ЗА ДУШУ!!!



Поздним вечером на кровати в своём доме умирал человек. Он был преклонных лет, но сказать о себе, что достойно приготовился к смерти, не мог: слишком поздно он понял, что дорога в вечность начинается с самого рождения, а не на пороге смерти...
А потому душа его страдала и мучилась.
«Поздно, поздно», - вздыхал человек и с болью перебирал в памяти нити событий. Почему-то вспоминалось не то, чем можно было бы гордиться, а другое, скорбное и постыдное, о чём с суровой беспощадностью напоминала ему совесть: грязные поступки, обиды, которые наносил он близким, бесстыдные дела. Всё это очень мучило и страшило, пониманием, что ничего уже исправить нельзя. Слишком поздно.....
Его дочь несколько раз заходила в комнату и с болью смотрела на отца сострадательным взглядом...
- Что тебе принести? Чаю? Воды? – спрашивала она.
Отец едва качал головой: «ничего не хочу». И говорил одними глазами: «прости меня, дочка…»
Он умер ночью, когда в комнате никого не было, и дочь не видела, как мучительно содрогалось его тело, а душа цеплялась за жизнь, страшась и ужасаясь того, что её ожидает.
На земле время шло своим чередом, часы мерно отсчитывали минуты, а в надземном пространстве началась настоящая битва за душу....
Потому что стоило ей отделиться от тела, как сотни мерзких и злобных лап потянулись к ней, желая схватить ее и утянуть в грязный омут. «Наша! – со всех сторон слышалось шипение. - Она наша!»
- «Нет, не ваша!» - раздались с другой стороны чистые голоса. Синекрылые Ангелы, разрезая пространство своим светом, стремительно подлетели к душе и хотели увести её отсюда, но только....
- Он богохульничал! - раздалось откуда-то сбоку.
Душа содрогнулась: было, было такое! Однажды он видел, как дочь принесла и поставила в своей комнате икону. Сколько оскорбительных слов сказал он тогда! А ведь дочка просила:
«Не говори так, отец!» Да разве послушался он?
- Он делал это по неведению! - защищал его Ангел.
- Какое уж неведение! Что, малым ребенком был? – едко усмехнулся бес. А другие, словно обрадовавшись, тут же подхватили:
- Сквернословил! Жуткие слова говорил! Ангелы не терялись:
- Этот человек воспитал трёх сыновей и прекрасную дочь христианку!
- Без его участия дочь стала христианкой! – злобно парировал бес.
- Он любил её! - говорил Ангел.
- И оскорблял…- уточнял бес...
- Чтобы обеспечить семью, он много и непосильно работал.
- А потом часть денег пропивал, - усмехнулся бес.
Казалось, ему нравится издеваться над душой, потому что с каждым обличением та мучительно скорбела и содрогалась.
Но Ангелы заслонили её своими телами и не собирались сдаваться.
- Он помогал своим родным и близким, никогда не отказывал в помощи! Душа встрепенулась: да, действительно, помогал: по мелочам, по хозяйству. Никогда никому не сказал «нет»! И с надеждой немного воспрянула.
продолжение следует...

Бесы сгрудились в кучку и совещались: бескорыстная помощь приравнивается к милосердию, а милосердие – слишком весомый камень в пользу души. Но тут же полетели другие обличения:
- Украл! Оскорбил! Солгал!
- Это были единичные случаи, - как могли, парировали Ангелы, - он всегда глубоко переживал содеянное.
- А когда заставил жену сделать аборт?! Детей ему много показалось! Ангелы скорбно застыли. Чем на такое ответишь? Нечем отвечать…
Бесы усмехались, злорадно потирали лапы:
- А говорите, не наша...
- Не отдадим! – встал между душою и бесами самый высокий Ангел.
– Он много грешил, это так, но были минуты и покаяния.
- Только минуты! А каяться нужно было всю жизнь! Забираем! Наша душа!
Ужас обуял душу. Человек понимал, что никто и ничто ему не поможет, и даже усилия Ангелов не способны его защитить. Он поднял голову вверх и без всякой надежды посмотрел в далёкое черное небо...
Незадолго до утра дочь вошла в комнату и увидела, что отец скончался. Она долго сидела на полу подле кровати, гладила руку отца и что-то тихо приговаривала. А затем взяла четки и, склонив свою голову, начала смиренно молиться:
- Мати Бога Живого, Пресвятая Богородица, спаси папу моего. Пресвятая Богородица, спаси папу моего.
Она молилась, а сердце плакало: чувствовала девушка, что нелегко её отцу...
Молитва лилась и лилась, нежная, добрая, просящая, а тонкие пальцы привычно перебирали бусины четок.
- Пресвятая Богородица, спаси папу моего...
Душа долго и скорбно смотрела в небо, уже не вслушиваясь в визжание бесов...
Человек понял, что проиграл свою главную битву и что никакие усилия светлокрылых существ не помогут ему. Хотел повернуться и что-то сказать, но в этот миг все вокруг осветилось, и издалека, из темной глубины, вдруг приблизилась Женщина.
Она была столь тиха, величественна и прекрасна, что человек замер в блаженстве.
Он узнал Её, потому что видел множество раз на той иконе, что висела в комнате дочери, и даже облачение было на Ней то же самое: пурпурное с зеленым.
«Богородица!» – вымолвил он...
Матерь Бога Живого неслышно приблизилась, спокойно взглянула на Ангелов, что стояли в величайшем почтении, обожгла взглядом бесов, а затем протянула руку душе.
- Идем, чадо, - сказала Она, и столько глубокой красоты было в Её голосе!
Душа подала свою ладонь, не отрывая глаз от Лика Пресвятой Богородицы, и сделала шаг. В то же мгновенье прямо под её ногой вдруг возникла ступень, за нею – другая, и отец прочитал:
«Мати Бога Живого, спаси папу моего…»
Он изумленно шагнул дальше, еще дальше, ступени поднимались ввысь, и на каждой было написано:
«Пресвятая Богородица, спаси папу моего…»
Владычица Неба и Земли уводила смиренную душу. Разлетелись Ангелы. Исчезли бесы. Очистилось небесное пространство. И только ступени горели под ногами:
«Пресвятая Богородица, спаси папу моего…»
Они были бескрайними и поднимались высоко-высоко: туда, куда сама душа никогда не смогла бы дойти...
Елена Черкашина

НЕВЕСТКА



- Слишком она гордая, мам. Норовистая. Тебе будет с ней сложно. – Лена разгладила последние складки на платье матери. Красивое! Не зря они с Иркой маму по магазинам возили. Не стыдно будет на свадьбе у брата показаться.
- Леночка, все мы не пряники. А Свету мы еще совсем не знаем.
- Ой, мам, да чего там знать-то? Такие мышки обычно зубастые как крокодилы! Вот увидишь, я права, да только потом уже поздно будет.
Ирина, младшая дочь Ксении Николаевны, ворвалась в комнату ураганом.
- Мама! Ленка! Что вы возитесь? Ехать пора!
Высокая, вся в отца, синеглазая Ирина всегда была как ртуть. Секунды на месте не посидит. После старших детей, которые были спокойными и даже чуть флегматичными, младшая дочь стала для Ксении настоящим испытанием терпения.
- Иришка, куда?! Свалишься! Ушибешься! Ох, держись крепче, я сейчас!
Ксения носилась за дочерью по детской площадке, а сама думала о том, что устала. Все-таки уже не молоденькая. Лену родила в двадцать два и тогда казалось, что все легко. Ксения искренне не понимала, почему жалуются такие же, как она мамы вокруг.
- Господи, мне бы хоть полчаса поспать! Я уже на сову похожа! – жаловалась какая-нибудь соседка.
А Ксения все успевала. И дома дела переделать, и поспать днем с дочерью. Да и что там тех дел? Однокомнатная маленькая квартирка, доставшаяся от бабушки, которую забрали к себе родители, не требовала больших усилий. Даже любимые окна, которые сияли всегда так, что соседки ахали, Ксения успевала вымыть, пока дочь тихонько посапывала после обеда. Ксюше нравилось, когда «улицу видно». А это значило, что стекла должны быть идеально чистыми.
- Дались тебе эти окна, Ксюшенька! – свекровь ворчала, глядя, как Ксения выплясывает на подоконнике. – Лучше бы отдохнула.
- А я не устала особо. Разве не красота? – Ксения спрыгивала на пол с подоконника и бежала на кухню, где доставала из духовки пирог.
Да, с Леночкой все было проще… А, когда родился Саша, старшая дочка уже была помощницей. Десять лет! Большая. И в коляске покатает, чтобы заснул, и пленки-распашонки разберет да перегладит. И все это с серьезным видом – как же, она тоже за брата в ответе!
Дети росли у Ксении дружными. Как ей это удавалось, она и сама не понимала. У соседок шум-гам да драки между детьми, а у нее Леночка Сашу усадит рядом и выдаст карандаши и альбом со строгим наказом:
- Не мешай! Я сейчас уроки доделаю, а потом поиграем.
И ведь слушался! Понимал, что если будет мешать, то сестра дольше провозится, а там, глядишь, уже и спать пора.
Ксения не могла нарадоваться. Не дети – золото! И Леночка, которая всегда поможет, если Ксения на работе задержится. Поесть приготовит и Сашу из садика заберет. И Сашенька – даром, что маленький, а тоже тянется за сестрой. Пыль протрет, игрушки на место приберет.
Ира же получилась «нечаянно». Ксения уже поставила было точку в этом вопросе. Дочка есть, сын есть, и ладно. Куда еще-то? Да и возраст уже. Кто ж рожает после сорока? Зачем? Тяжело, хлопотно, да и поднять еще успеть надо. Ни к чему это.
Да только младшая дочка Ксению не спрашивала. Пришла и осталась. Всегда осторожные в этих вопросах, Ксения с мужем лишь раз потеряли бдительность, празднуя годовщину. И спустя три месяца Ксения рыдала, не зная, как сообщить мужу и детям новость.
- Мама, ты с ума сошла?! Почему ты плачешь? – Лена переглянулась с братом и обняла мать. – Ребенок… Разве это плохо?
И Ксения успокоилась. Устами младенца… Даром, что «младенец»-то уже сама взрослая и замуж собралась…
А потом было сложно. Ирина – живая и любопытная как сто сорок. И Саша, у которого подростковый возраст совпал с тем, что любимая старшая сестра ушла из родительского дома. Уйти-то ушла, но присматривала за братом. Понимала, что матери непросто. И довела-таки его «до ума». Саша поступил в университет, а после открыл свое дело. Не без сложностей, но помогали, как могли, все. И Ксения с мужем, и Лена, которая на тот момент уже имела свое кафе, где пропадала днями и ночами, умудряясь еще воспитывать в этом режиме двоих детей.
Результат не мог не радовать. Саша крепко встал на ноги, и семья немного выдохнула. Ксения оставила работу и помогала дочери с детьми, а Лена с радостью принимала от брата то путевку на отдых, то новое оборудование для кафе.
И вся женская половина семейства Смирновых ждала, когда Саша определится с выбором спутницы жизни. На девушек времени у него не хватало. Да и где их взять, хороших? Александр всегда помнил, как сестра, выходя замуж, сказала ему:
- Сашка, выбирать будешь, смотри внимательно. Только глупые люди «пробуют». Одну, другую, пятую, десятую, а потом останешься один. Ни уму, ни сердцу. Ищи своего человека!
Вот Саша и искал. Правда, как-то плохо получалось. Те девушки, с которыми знакомили его друзья – красивые, словно под копирку сделанные, его не привлекали. Он не видел в них чего-то главного. Того, что было в маме, в Лене. Им нужна была не семья. Ни одна из тех, с кем он встречался за эти годы, не хотела детей или же дом в том понимании, которое вкладывал в это Александр. Им нужна была свобода и дизайнерское жилище, в котором все сделано «как у Маши-Даши-Кристины». А Саша хотел прийти домой, подхватить на руки малыша, споткнуться об игрушечный самосвал или мячик, а потом прижать к себе ту, которая ждала его, чтобы спросить, как прошел день.
продолжение следует...

И вот уже есть дом, есть все, что нужно, для того, чтобы иметь семью, но нет самого главного – женщины. Лена пыталась познакомить брата с кем-нибудь. Ксения осторожно задавала вопросы, боясь обидеть сына. Даже Иришка, обнимая Сашу, когда он забегал проведать родителей, шептала ему на ухо:
- Встретил уже свою принцессу?
Но Саша снова и снова отрицательно качал головой. Нет. Не встретил. И даже понятия не имеет, где та самая башня, в которой эта принцесса живет. Давно бы уже сорвался и помчался туда. Только ни на каких картах этой башни нет, а компас работать отказывается. Он в сказки не верит.
Свету он встретил совершенно случайно.
Засидевшись накануне у сестры, Саша ехал утром на работу сонный и злой. Дел было невпроворот, а времени, как всегда, мало. Утренние «пробки» на дорогах настроения совершенно не добавляли. Притормаживая перед очередным пешеходным переходом, Саша тихонько чертыхнулся. Куда они все бегут? Куда торопятся? Особенно бабульки! Гололед на улице страшный, а она ковыляет куда-то. Как будто нельзя отложить на потом дела. Да и какие дела могут быть у этих божьих одуванчиков?
Его раздумья прервал визг тормозов. Бабулька, которая только что проковыляла мимо его машины, вдруг дернулась, странно выгнулась и упала. Саша даже не сразу понял, что произошло. Выскочив из машины, он кинулся к старушке, но его остановил грозный окрик:
- Не трогать! Не смей!
Невысокая, хрупкая девушка, словно коршун бросилась наперерез Александру и загородила собой бабушку.
- Не надо! Скорую вызывайте! Ее нельзя трогать.
Водитель «Газели», который проехал на красный сигнал светофора, метался вокруг своей машины, причитая:
- Вот попал! Надо же! Как попал-то я, а?!
Девушка, встав на колени, что-то делала, легко касаясь женщины, лежащей на асфальте.
- Жива! Только без сознания. Что вы стоите?! Скорую, я сказала!
Почему Саша послушался эту странную девицу, которая грозно смотрела на него? Никому и никогда он не позволял с собой так разговаривать.
Они дождались скорую, а потом поехали в больницу. Саша бегал по этажам, договаривался с врачами и сестрами, ждал, пока незнакомую бабульку оперировали. И выдохнул только тогда, когда сказали, что с ней все будет в порядке. Серьезная сероглазая девица, объяснявшая ему что и как делать, кивнула врачу, который устало отмахнулся от благодарности и сказала:
- Все. Теперь мы свободны. Спасибо вам! До свидания.
Саша настолько поразился ее спокойному тону, что на мгновение потерял дар речи. Что она сказала? Попрощалась? Ну уж нет!
Девушка оказалась довольно шустрой, чем-то похожей в этом на Иришку. Пока Саша сообразил, что да как, она уже успела добежать до лестницы.
- Постойте! Если вы спешите, я вас подвезу!
- Спасибо! Не нужно! Я опаздываю.
- Так вы на работу спешите? Тем более!
- Спешу. Только я уже добралась. Я здесь, в больнице работаю.
- Кем? Если не секрет.
- Не секрет. Офтальмологом. Я врач.
Саша на мгновение запнулся. Какой еще врач? Ей лет-то сколько? Двадцать от силы?
Что Светлане двадцать девять и она в разводе, Саша узнал уже позже. Их отношения развивались очень медленно. Света не хотела ничего нового, а Сашу тянуло к ней так, что даже Лена удивленно качала головой:
- Влюбился?
- Нет, Лен. Кажется, я ее люблю.
Больше трех лет ушло на то, чтобы Света поверила Александру и согласилась с тем, что их встреча была совсем неслучайной.
Вся семья с тревогой наблюдала за развитием этих отношений. Лена, присматриваясь к будущей невестке, гадала, что за человек Светлана. Было в ней что-то настораживающее, не дающее покоя. Она не подпускала к себе близко, осторожничала. На вопросы Лены о своем бывшем муже отвечала скупо, явно не желая рассказывать о том, что было.
- А чего разошлись-то?
- Не сошлись характерами. Давай не будем об этом, Лен. Было и прошло.
Ответ Елену не устроил. Что еще за тайны мадридского двора? Сказала бы как есть. Чего таить-то? Все равно рано или поздно все станет известно. Но, Света молчала и Лену это начинало раздражать.
- Ох, мам. Не любит она Сашку, чует мое сердце. Просто решила, что раз такой куш сорвала, то отказывать будет глупо.
- Леночка! Что с тобой? – Ксения удивленно смотрела на дочь. – Ты никогда не была злой! Откуда в тебе это?
- Что, мама? Я просто за него волнуюсь! А если эта Света сделает ему больно? Бросит его, заявив, что не сошлись характерами? Тогда, что делать будем?
- Решать проблемы по мере их поступления. – Ирина, которая молча пила чай до этого момента, уворачивалась от подзатыльника старшей сестры. – Мам! Скажи ей! И проблем-то еще никаких нет, а Ленка уже все сама придумала и их решать готова! Разве я не права?
Ксения качала головой. Ей не нравилось то, что происходит. Ее дети всегда были дружны и стояли друг за друга горой, а сейчас назревало что-то неправильное, нехорошее.
продолжение следует...

Света ей нравилась, но Лена всегда хорошо разбиралась в людях и обычно молчала до последнего, если что-то ее смущало.
Когда Александр собрал семью и объявил о скорой свадьбе, реакция родных его неприятно удивила.
- А я смотрю, вы за меня не очень-то рады. В чем дело? Сами же мечтали, чтобы я женился поскорее!
Ксения, переглянувшись с дочерями, шагнула к сыну и обняла его.
- Что ты, что ты! Мы очень рады! Главное, чтобы ты был счастлив!
Строгий взгляд, который Лена поймала от отца, заставил ее прикусить язык. Может, и правда, лучше помолчать? В конце концов, Саша уже не маленький и сам разберется…
Ирина, которая единственная из всех, со Светой общий язык нашла почти сразу, повисла на шее у брата:
- А я за вас рада! Светка хорошая!
Подготовка к свадьбе была какой-то странно суматошной и бестолковой. Света хмурилась, слушая рассуждения Лены о том, какой ресторан будет лучше и почему гостей лучше рассаживать так, а не иначе.
- Тебе что-то не нравится, Света? Так ты скажи. Это же твоя свадьба!
Но, Светлана, глянув на Сашу, молча качала головой. Только вчера они обсуждали возможность отметить скромно, в семейном кругу.
- Светка, они мне этого не простят. Столько времени ждали… Потерпим, а?
Пришлось согласиться. Света, у которой из родственников были только тетка с мужем, живущие в Калининграде, молча отдала бразды правления в руки Лены. Какая разница, какой будет ресторан и сколько гостей придет? Для нее все это не имело ни малейшего значения.
Выбранное платье Елене тоже не понравилось.
- Сиротское какое-то. Свет, может все-таки что-то поинтереснее?
- А мне нравится! – Иришка, нацепив вычурную диадему, отплясывала перед зеркалом. – Светка, не слушай никого! Ты – красотка!
Светлана смотрела на себя, стоя на небольшом подиуме, и мечтала сбежать куда-нибудь. Салон был большой и сразу три консультанта наперебой предлагали ей наряд за нарядом. Но, то платье, которое Света в итоге выбрала, было и правда довольно скромным. Простые линии, никаких украшений. Однако, было в нем что-то этакое. Ощущение праздника, что ли… Света повернулась перед зеркалом раз, другой и улыбнулась.
- Нет, спасибо, фату не нужно.
- Как это? – Лена слегка опешила. – Почему без фаты-то?
- Лен, я же уже была замужем.
- И что?
- Ленка, не приставай! Прическу красивую сделать и живые цветы, а? Свет, как ты на это смотришь? – Ирина тараторила, пытаясь разрядить обстановку.
Света кивнула в ответ и вздохнула:
- Скорее бы все это осталось позади.
- А ты, я смотрю, не очень-то рада? – льда в голосе Лены было столько, что Ира невольно поежилась.
- Что ты, Лен! Рада, конечно! Просто… Не привыкла я к таким праздникам. Все как-то… слишком, что ли…
- Брат у нас единственный, поэтому и праздник у него будет такой, как надо.
Света прикусила язык, чуть было не спросив, а как это - «надо»? Но, вовремя сообразила, что тепла во взаимоотношения с Леной этот вопрос не добавит.
Свадьба прошла как по маслу. Лена, которая внимательно следила за всем, величаво кивнула в ответ на благодарность со стороны брата и Светланы:
- Не за что! Будьте счастливы!
Год, другой, третий… Света так и не вошла в семью окончательно. Лена держала ее на расстоянии, не обижая, но и не давая почувствовать себя близким человеком. Ксения, которая видела, как счастлив Саша, строго-настрого запретила дочери говорить плохо о Светлане.
- Лена! Я никогда не думала, что мне придется тебе объяснять такие вещи, но ты должна понять – все, что происходит между Сашей и Светой – исключительно их дело! Сами и разберутся.
- Мам, они уже столько времени вместе, а детей нет.
- Какое наше дело? – Ксения, поперхнувшись от удивления чаем, поднимала глаза на дочь. – Леночка, тебя куда-то не туда несет. Остановись!
продолжение следует...

Мать никогда не разговаривала с ней так и Лена ненадолго утихала, пристыженная и недовольная. Что она такого сказала-то? Разве не имеет она права на свои суждения? Разве Саша ей чужой человек, чтобы оставаться равнодушной к тому, что происходит у него в жизни?
О том, что Света ждет ребенка семья узнала не сразу. И это стало поводом для еще одной обиды со стороны Лены.
- Почему не сказали? Ничего себе! Шестой месяц! Сашка, почему молчал?
- Света просила не говорить. Боялась.
- Сглазим мы ее, что ли? Странная она у тебя! Ох, и странная!
Ксения, оборвав дочь, поздравила сына и расплакалась.
- Я так рада за вас!
- Спасибо, мам. Мне только страшно немного.
- Почему? Что-то не так? – Ксения мгновенно встревожилась. Мало ли! У девочки матери нет, а тетка далеко. Посоветовать, поддержать некому… Но, без разрешения, без спроса лезть в такие вопросы… Как-то, неправильно, что ли…
- Нет, нет, со Светой и ребенком все в порядке. Это я боюсь, смогу ли стать хорошим отцом?
- А как же! Кому, как не тебе, сынок? Даже не сомневаюсь! Ты будешь очень хорошим папой. Только, знаешь, что?
- Что?
- Не забывай, пожалуйста, что ты еще должен быть очень хорошим мужем. Это тоже важно. Потому, что даже самый хороший папа не заменит маму.
- Ты это к чему, мам? – Александр нахмурился.
- Чтобы ребенок у тебя был счастливым, ему нужны оба родителя. А часто бывает так, что женщина родила и муж весь к ребенку, а не к ней. Ты должна, ты обязана… Да она и так все это знает! Поверь мне. Только ей в этот момент очень будет не хватать тебя. И ничего сверхъестественного ведь не требуется. Обнять, помочь, дать возможность перевести дух на минутку. Сказать, что она самая-самая. Красивая, умная, лучшая на свете! И все. У твоего ребенка будет самое счастливое детство, потому, что у него будет счастливая мама.
Саша, внимательно слушавший все, что говорила ему мать, обнял Ксению, заглядывая ей в глаза: - Мам, тебе всего этого не хватало? Когда мы были маленькими?
- Твой папа, мой дорогой, был очень заботливым отцом и мужем. Но, я еще не видела женщину, которой не нужны были бы забота и ласка. Их много не бывает, уж ты мне поверь.
- Понял. Спасибо за науку, мам!
- На здоровье, мой хороший! Свете привет передавай! И скажи, что мы очень рады с папой. Нет, мы счастливы, что у нас появится еще один внук! Так будет правильнее.
Время шло. Уехала в другой город на учебу Иришка. Лена, занятая развитием теперь уже сети своих кафе, моталась по командировкам. Света продолжала работать, несмотря на возражения Александра.
- Я беременная, а не больная. И чувствую себя просто прекрасно! Не волнуйся!
Инсульт, который разбил Ксению, стал неожиданностью для всех.
Она никогда не жаловалась на здоровье. Подумаешь, давление! У кого его нет в ее-то возрасте? Таблеточку приняла, прилегла на полчасика и снова огурцом! Когда болеть-то? Дочь в разъездах, а внуки? Кому за ними присматривать, как не ей? Одни кружки и секции чего стоят. График такой, что только успевай! Все по минутам расписано.
Ксению забрала скорая прямо из музыкальной школы, где училась старшая внучка. Неловко привалившуюся к стене пожилую женщину тронул за плечо кто-то из родителей, ожидавших пока закончатся занятия.
- С вами все в порядке?
А потом все забегали, засуетились и никто не обратил внимания на девочку, которая испуганно съежилась в углу и не могла сказать ни слова от испуга.
Влада ревела почти час, до того, как за ней примчалась Светлана.
- Тише, тише, все хорошо! Я здесь! Не надо бояться! – обняла она перепуганную племянницу.
- Бабушка…
продолжение следует...

- С ней все хорошо! Она уже в больнице. Врачи все сделают как надо и скоро ты сможешь ее навестить. Пойдем к бабушке с тобой?
- Сейчас?
- Нет, пока нельзя. Мы будем мешать. А, чтобы она поправилась как можно скорее, врачи должны работать как следует и без помех, понимаешь?
Влада кивнула и прижалась к тетке. Теперь все понятно. И стало немножко легче. Вот только… Тетя Света была все-таки не совсем своя… Так мама говорила бабушке. Влада слышала.
- А где дядя Саша?
- Он улетел на несколько дней по делам в другой город. Поэтому, я приехала. Скоро папа ваш освободится с работы и заберет тебя и Славика. Ты же знаешь, он не может уйти раньше времени, пока на дежурстве.
Влада очень серьезно кивнула. Да, она все знает. Папа работает спасателем, а у них там все очень строго.
- Влада, но есть одна проблема. – Света устало опустилась на стул, стоявший в холле.
- Какая?
- Я не знаю, где у Славика тренировка проходит. Дедушка сказал, что его нужно забрать, но сам поехать за ним не сможет.
- Почему?
- Ему немножко нехорошо. Нет! – Света обняла вздрогнувшую Владу. - Не пугайся! Не так, как бабушке. Просто он разволновался и ему лучше побыть дома. Давай мы лучше подумаем, как нам поступить? Позвонить маме, чтобы она дала нам адрес?
- Не надо. Я знаю, где это. Здесь рядом совсем. Бабушка еще радовалась, что далеко ходить не надо.
- Моя ты умница! Тогда идем?
- А потом?
- А потом мы поедем ко мне, и я вас буду кормить. Только, ты мне расскажи, что вы любите, хорошо? Чтобы я не накормила вас манной кашей с комочками.
- Фу!
- Точно! Совершенно с тобой согласна! – Светлана поднялась и взяла племянницу за руку. – Потопали?
Лена смогла добраться до родного города только на следующий день. Аэропорт был закрыт в связи с погодными условиями и ей не осталось ничего иного, как терпеливо ждать, пока поезд проделает весь путь, который казался ей сейчас бесконечным. Как там мама? Как дети? Света, конечно, сказала, что все в порядке, но мало ли… Какое ей дело до Лениных детей и матери? Холодная, отстраненная, Светлана ни разу не дала понять, что семья мужа для нее что-то значит!
- Мама! – Влада кинулась навстречу Лене, снеся по дороге кота и тумбочку, которая стояла в прихожей.
- Я дома, я с вами! Как дела?
- Хорошо! Мы у тети Светы ночевали! Было здорово! Знаешь, она умеет делать настоящее мороженое! Сама! – Славик спешил поделиться новостями, а Лена все больше хмурилась. Дети были явно довольны. Но, чем? Тем, что их забрала почти незнакомая им тетка?
Влада, которая молча слушала, как брат рассказывает о проведенном в гостях времени, тронула мать за руку:
- Мам…
- А? Что ты, родная?
- Тетя Света очень хорошая. Она утром в больницу уехала, сказала, что побудет с бабушкой. А потом звонила. Бабушке уже лучше.
Лена не выдержала взгляда дочери. Опустила глаза, засуетилась, поправляя рубашку сыну. Слишком многое стали понимать ее дети. Вроде еще вчера были совсем маленькие, а теперь Влада смотрит на нее так… И правильно делает, что смотрит! Права была мама, унесло куда-то не туда…
- Мне нужно в больницу съездить. Так что, вы сегодня без занятий. Папа пусть отдыхает, он после смены. Все поняли? Вот и молодцы! Я скоро!
Переговорив с врачами, Лена заглянула в палату. Светлана дремала, сидя у кровати свекрови. Легонько тронув ее за плечо, Лена поманила Свету за собой и шепнула:
- Пойдем в коридор.
Сонная, какая-то теплая и уже совсем не чужая Светлана, похлопала себя по щекам.
продолжение следует...