Уголок читателя

По-моему ты ошиблась адресом, большая часть для ржачки...

Не согласна, Лиля! Этот каждый мини рассказ - о добре, о нашей повседневной жизни...

Лилёшик,  я утром почитала....Пусть здесь остаётся. Тут более серьёзная подборка,  не совсем смешно,  но улыбку вызывает.

 

Солдатские штаны. Цвета хаки. Или оливкового цвета. В зависимости от рода войск. С обилием карманов сзади и спереди. Заправленные в шерстяные носки и в высокие армейские ботинки, которые весят полпуда, особенно в такую жару, какая бывает на Ближнем Востоке.

Казалось бы, что поэтического и возвышенного может быть в солдатских штанах? Простите, но это для вас. А что касается меня... то, когда я вижу эти самые солдатские штаны цвета хаки или оливкового цвета, только что выстиранные и вывернутые наизнанку со швами наружу и множеством болтающихся карманов, вывешенные для просушки на балконе иерусалимского дома, мое сердце начинает биться учащенно. 
Потому что это уже не штаны, а флаг, сообщающий всем окружающим балконам, что обладатель этих штанов, хозяин дома, благополучно вернулся из армии, жена, плача от счастья, выстирала их и гордо вывесила штанинами вверх и в разные стороны для всеобщего обозрения, как знак семейного торжества.

Когда кончилась война Судного дня и первые партии солдат хлынули домой с Голанских высот и Суэцкого канала, бородатые, просоленные и грязные, на многих балконах Иерусалима затрепетали на сухом ветерке солдатские штаны цвета хаки и оливкового цвета, с которых жены и матери, мешая слезы с мыльной пеной, отстирали песок пустынь и копоть взрывчатки. Свесившись с бельевых веревок, солдатские штаны словно кричали всей улице со своих балконов:

- В нашем доме полный порядок! Радуйтесь, люди добрые, вместе с нами!

А на тех балконах, где не было видно солдатских штанов и сиротливо болтались пустые бельевые веревки, было траурно неуютно и одиноко. В те дома или еще не вернулись, или уже никогда не вернутся мужчины. Я помню старушку, сгорбленную, опершуюся на посох, сощурившую слезящиеся глаза на балконы с солдатскими штанами. Она пальцем считала каждую пару и бормотала, как молитву:

- Слава Богу, слава Богу... Еще раз слава Богу. Господи наш, никого не обойди, вывесь на каждом балконе солдатские штаны.

Глядя на эту бабушку, я, к тому времени тоже демобилизованный и вывесивший свои выстиранные штаны на нашем балконе, вспомнил такую же старушку, что повстречалась нам в первый день войны, когда мы, резервисты, только что облачившиеся в военную форму, еще не опомнившиеся от неожиданности, мчались в реквизированных для нужд армии пассажирских автобусах из Иерусалима на север, к Голанским высотам.

В нашем автобусе было человек пятьдесят солдат. Новенькое обмундирование еще мешковато и неудобно сидело на нас, каски сползали на глаза на всех неровностях дороги. Мы были взвинчены, день был сухой и жаркий, в горле пересохло, язык стал шершавым, как наждак. Мы мучительно хотели пить. Шофер автобуса не меньше остальных страдал от жажды, и хоть был строжайший приказ, не останавливаясь мчаться к Голанам на помощь нашим отступающим частям, как только мы въехали в какой-то поселок, подрулил к маленькому магазину с бутылками кока-колы на вывеске и со скрежетом затормозил, распахнув и передние, и задние двери.

Пятьдесят солдат ворвались в эту крохотную лавочку. Вернее, там поместилось не больше десяти, остальные толпились снаружи, и им из рук в руки передавали поверх касок запотевшие в холодильнике бутылки. Хозяйка магазина, женщина лет под семьдесят, очень похожая на Голду Меир, суетилась у прилавка. В считанные минуты мы опустошили весь магазин. Выпили все, что было возможно пить. Всю кока-колу, содовую воду, апельсиновый и грейпфрутовый соки. Тем, кому не хватило напитков, пришлось довольствоваться водой из крана. Старушка отдала нам весь свой товар, все запасы. Магазин был крохотный, не из богатых, и все, что мы выпили, было, единственным достоянием старенькой хозяйки. Освежившись и ожив, мы полезли в карманы за деньгами.

- Сколько с нас, мамаша?

Солдаты весело галдели, суя ей деньги. Задние с улицы передавали смятые фунтовые бумажки, пригоршни мелочи. Хозяйка магазина подняла руку, как бы отстраняя деньги, и шум понемногу улегся.

- Не надо платить,- тихо сказала старушка. - Я вас очень прошу. Заплатите потом... когда поедете назад... Только, будьте добры, вернитесь живыми... Ладно? Тогда и заплатите мне.

Каюсь, я не уплатил за напитки и после войны. Никак не мог вспомнить, какой дорогой мы ехали на фронт, в каком поселке остановились попить. Но когда я увидел старушку с посохом, считавшую скрюченным пальцем солдатские штаны, вывешенные после стирки на иерусалимских балконах, я вспомнил и ту, что напоила нас в первый день войны, отдав все, что имела.

И хоть у меня давно нет своей матери, как никогда прежде, я почувствовал, что еще не осиротел.

Эфраим СЕВЕЛА

Дождливое утро. Спешу на работу....

Дождливое утро. Спешу на работу.
Немножко ругаю сегодня погоду.
Цветы продают. Задержусь на минутку.
А дождь разошёлся уже не на шутку.
Под длинным навесом огромнейший выбор.
Звучит здесь с утра - "Заверните. Спасибо!"
И надо бежать, а уйти так непросто...
Вдруг сердце сжимает от жалости острой.
Старушка стоит за цветочным навесом,
Под крышей, себе не нашедшая места,
Дрожащей рукою к себе прижимая -
С надеждой такой на прохожих взирая -
Охапку последних садовых ромашек...
И кажется - дождик совсем ей не страшен.
"Нет мелких"... "Не важно, мне сдачи не надо..."
Боюсь, почему-то, с ней встретиться взглядом.
А слёзы текут по морщинкам дрожащим,
Она что-то шепчет мне вслед, уходящей...
Глаза не поднять, за ромашками прячу...
Иначе боюсь, не сдержусь и заплачу.

Темнеет. За окнами дождик тоскливый
Весь день, не смолкая, стучит по карнизу.
На кухне пью чай и любуюсь - красиво!
Букетом из солнышек. Разве капризом
Назвать то, что утром сегодня случилось?
Пусть так! Но как греет обычный букетик!
И, кажется, к лучшему жизнь изменилась -
Как будто, купила счастливый билетик...
интернет

Очень растрогала... Спасибо, Лиля, - здорово и сильно!

Я ведь по сути и сама старушка, а старой себя не ощущаю, на старух смотрю глазами поэтессы, меня тоже растрогал этот стих!

Не устаю восхищаться мудростью Омара Хаяма!



Ухожу, ибо в этой обители бед
Ничего постоянного, прочного нет
Пусть смеется лишь тот уходящему вслед
Кто прожить собирается тысячу лет

Книга жизни моей перелистана жаль
От весны, от веселья осталась печаль
Юность птица не помню когда ты пришла
И когда легкокрылая вдаль уплыла

Месяца месяцами сменялись до нас
Мудрецы мудрецами сменялись до нас
Эти камни в пыли под ногами у нас
Были прежде зрачками пленительных глаз

Вместо солнца весь мир осветить не могу
Тайну сущего дверь отворить не могу
В море мысли нашел я жемчужину суть
Но от страха боюсь на себя повернуть

До того как мы чашу судьбы изопьем
Лучше милая чашу иную нальем
Может статься что сделать глоток пред концом
Не позволит нам небо в безумстве своем

Мы источник веселья и скорби рудник
Мы вместилище скверны и чистый родник
Человек словно в зеркале мир многолик
Он ничтожен и все-же безмерно велик

Красивый романс - и слова, и музыка, и сам клип - замечательные. Спасибо, Лиля! И как раз подходит под моё сегодняшнее настроение.

Одесская сказка «Таки про Красную Шапочку». Держитесь, сейчас будет невероятно смешно!



— Деее-дааа! Дееее-даа! Дее-даааа! — маленькая Риточка надрывалась уже несколько минут, ни в какую не желая засыпать.
Старый Моня громко вздохнул, поставил на столик свой ежевечерний стакан кефира и повернулся к жене, колдующей с утюгом над кучей свежестираной детской одежды.
— Бася, мэйдэле, таки подойди до внучки, пока она, не дай Бог, не охрипла от своих песен, как старый биндюжник на поминках портового пурыца! Иначе я не знаю, шо ты будешь петь ее матери, когда она вирвет мне последний золотой зуб за такой цурэс!

Бася поставила утюг на доску и выплыла из гостиной. Некоторое время из Риточкиной спальни доносилось воркование, а потом Риточкин голос снова завел свое «Дее-дааа! Дееее-даа!». Бася безоговорочно капитулировала:
— Все! Ша! Я уже иду за этим ленивым старпером, твоим дедом, который достался тебе за то, шо ты так плохо кушаешь! — Бася вышла из спальни, бурча себе под нос. — А мне он за шо достался, я себя спрашиваю? Шоб свести меня в могилу и привести в дом гойку, я себе говорю. Или я не знаю этого старого еврея. Он себе думает, шо он молодой Соломон в гареме. Так он себе думает…
Она вплыла обратно в гостиную и обратилась к мужу:

— Моня, шоб ты скис! — и Бася «перешла на идиш, шоби фэйгэлэ не поняла», — я таки скажу тебе дер ласковый зительворт! Эйфэле просит дер бобе-майсе. Так приподними свой альте тухес и таки скажи ей дер майсе. Шо тебе так тяжело? Ты часами травишь майсы с этим твоим дер милиционэр с цвай этаж за ди флаш шмурдяка, который варит эта курвэ, его жена!
— Ой-вэй, Бася, пуст коп! Шо такое ты говоришь при ребенке! Она же впитывает на ходу, шоб она так ела котлеткес, как она слышит и запоминает этих твоих глупостей! Я таки пойду сказать фэйгэле дер майсе, чем слушать, как ты не любишь человека только за то, шо твой покойный дедушка таки да посещал синагогу!
Моня, кряхтя, выбрался из кресла, запахнул фланелевый халат и решительно зашаркал в Риточкину спальню. Однако на пороге он неожиданно остановился и повернулся к жене:
— Слушай, Бася… А какую сказку ей сказать? Шо я — знаю какие теперь сказки?
— Ой, ну скажи ей какую-нибудь приятную майсу. Ребенку же все равно, она просто хочет слышать твой голос. Она же слушает твой голос четыре года, а не сорок с лишним лет и еще не знает, шо от этого можно повеситься.

Моня закатил глаза и демонстративно вздохнул. Но отвечать жене не стал — Риточкино «деее-дааа!» обрело интонации свиста падающего фугаса. Он вошел в спальню, присел на край внучкиной тахты и нежно погладил Риточку по ручке.
— Ну, моя радость, какую сказку дедушка должен тебе сказать, шоби ты уже заснула и таки совсем немного помолчала до утра, дай тебе Бог никогда не знать, шо такое бессонница?
— Про волка хочу! — требовательно сообщила внучка.
— Зачем тебе за волка? — удивился Моня, — Он целый день носится грязный по своему лесу, ест всякую гадость и не любит дедушку. Я лучше скажу тебе за одну очень умненькую девочку, которая хорошо себя вела и таки удачно женилась за одного очень богатого ювелира, который таки носил ее на руках и сдувал все пылинки…
— Про волка-аааа, про волка-ааа! — захныкала Риточка.

— Бася! — Моня выглянул из спальни. — Она таки хочет сказку за волка. Шо мы знаем за волка?
— Ну как, шо? Моня, там, кажется, был волк, который ел драй штуки поросят…
— Зачем ребенку такая страшная сказка? Зачем ей знать, как болит желудок после свинины, даже если эта женщина, ее мать, давно забыла за кошерную еду? Она думает, шо может кушать шо попало, как эти здоровые гои. Так эти здоровые гои могут кушать огурец с молоком и при этом открыто смеяться в лицо расстройству желудка. Хотя кушать то, шо готовит твоя тетя Циля, безнаказанно не смогут даже самые здоровые гои…

— Деее-дааа! Про волка-аааа!
— Бася?!
— Ой, ну так скажи ей за эту девочку в красной бэрэтке. Которая носила бабушке пирожкес. Там же был волк?
— По-моему был, но он тоже скушал какую-то отраву и ему потом было ниш-гит с животом? Или нет? Таки я не помню… Нет, таки я да помню, но не все. Но я попробую… Слушай, моя радость. Жила-была бабушка. И вот она сказала своей дочке: «Дочка! Или тебе не стыдно? Я всю жизнь надрываюсь, шоби ты стала приличным человеком, так я таки могу когда-нибудь увидеть от тебя немножко нахес?» Ну так та взяла и спекла для бабушки немножко пирожкес. Но этого ж мало — их еще надо было отнести до бабушки. Этих же детей никогда нет, шобы навестить старых родителей. Они же приходят только когда им опять нужны гелт. Тогда они вспоминают про папу и маму. Ты же будешь приходить к дедушке просто так, да, моя жизнь? А не только когда у твоей мамы приключится очередной гелибте и она намылится на шпацир! Ты же будешь приходить, правда? А дедушка всегда даст тебе немножко гелт, шобы ты ни в чем себе не отказывала!

Бася появилась в дверном проеме и «навела порядок»:
— Моня, скажи уже за красную бэрэтку и этого шлимазла волка! Шо ты крутишь эйр бедной девочке? Ей не надо знать про шо ты думаешь за свою бестолковую дочь, ей надо знать про ту майсу, которую ты никак не скажешь! Дай ребенку уснуть! Ты сорок шесть лет не даешь спать мне, так пожалей хоть ребенка!
— Ша, Бася! Ша! Шо ты орешь, как торговец дер нашварг в Хануку возле синагоги? Дай мне немножко тишины, так я таки скажу за волка. А почему волк шлимазл? Я никогда не слышал за волка шоб он был шлимазл?
— Моня, он шлимазл, потому шо ты шлимазл. Вы близнецы, Моня, и вы оба вечно думаете за какие-то гешефты, от которых кроме камня в почках ничего не выходит. Зачем этот серый хулиган привязался к бедной девочке?! Зачем тебе эта белобрысая шиксе с драй этаж? Шо ты к ней привязался? Шо ты можешь ей предложить? Твой геморрой? Он таки да у тебя большой, но с другой стороны и одинокой женщине этого может показаться мало.
— Бася, мэйдэле, или ты сразу замолчишь свой пыск или я прямо завтра поеду в Магадан, но уже не по своей воле. Где ты слушала этих гадостей? Ты опять висела на телефоне с твоей сестрой Цилей, шоб мне иметь утренний стул так же легко, как она вечно брешет?! Выйди из комнаты, дай мне сказать за волка!
— Про бэрэтку не забудь, ловэлас с шишками! — Бася гордо покинула дверной проем, как всегда оставив за собой последнее слово.

Моня повернулся к внучке и продолжил:
— Ну так и вот же ж… Так эта дочка, ее мама, позвала свою дочку, ее внучку и сказала ей отнести пирожкес ее бабушке. И она сказала ей: «Ой, на улице так холодно, шо по сравнению с тем, шо там, в нашем холодильнике таки можно кипятить борщ. Так ты подумай своей головой, шо тебе надеть на свою голову и возьми таки ту красную бэрэтку, которую подарила тебе твоя бабушка на мой день рождения, хотя я просила деньгами». С тех пор, моя жизнь, она ее только так и называла — «Красная Бэрэтка твоей бабушки». Девочка надела бэрэтку, взяла пирожкес и таки пошла к бабушке. Ты еще не спишь? Боже ж мой, я уже полночи говорю тебе майсу, а ты такая же благодарная, как твоя чудесная мать и ее чудесная мать. Шо же еще ты хочешь услышать?!
— А где про волка, деда? — спросила Риточка, призвавшая всю свою вредность на помощь в борьбе со сном.

— Ой-вэй, Бася?! Таки шо там с волком? Там вообще был волк, я уже не уверен?!
— Моня, он там был и был такой же шлимазл, как ты, и имел те же цурес, шо и ты!
— Ой, шо ты говоришь?! И это теперь называется детская сказка?! Волк с геморроем?! Боже ж мой, шоб я так жил…
— Какой геморрой, Моня? Причем тут геморрой? Чем ты думаешь — своими шишками сам знаешь где?! У него не был геморрой! У него было еще хуже.
— Мэйдэле, не пугай меня — у меня больное сэрдце! Еще хуже?! Он шо — таки был женат за твою сестру Цилю?! Бедный беззащитный хищник! Как я скажу такие ужасы четырехлетнему ребенку?!
— Моня, слушай сюда и не зли меня на ночь, если эта ночь не хочет стать последней, шоб ты был здоров до ста двадцати, а иначе кто же меня похоронит и женится за эту белобрысую гойку с драй этаж, шоб мне не дожить до такого позора! Этот волк имел твои цурэс — он был глухой, слепой и все время говорил всяких глупостей. Таки скажи уже ребенку майсу! Ну?! Давай — «Волк, волк, а шо у тебя с глазами?»!

— Ой, я таки уже вспомнил! Слушай, моя маленькая, слушай, моя жизнь. Таки волк шо-то имел с этой твоей тетей Цилей, иначе откуда же он узнал про пирожкес и уже ждал девочку, голодный, как твоя бабушка после пасхального обеда у той же тети Цили?
— Моня, ты таки да решил злить меня на ночь, да? — опять послышался Басин голос. — Я шо тебе сказала?! Замолчи свой пыск и скажи уже «Волк, волк, а шо у тебя с глазами?»!

Моня обреченно подхватил:
— Так эта Красная Бэрэтка вошла и спрашивает: «Волк, а шо у тебя с глазами?». «А шо у меня с глазами?» — отвечает волк. — «Шо тебе не так с моими глазами?! Кого ты слушаешь — твою бабушку? Катаракта? Ин хулэм! Таки я прекрасно вижу, даже когда твоя бабушка делает мне фынстер в оба глаза!
— «А шо у тебя с ушами?»! — опять «подсказала» Бася.
— «А шо у тебя с ушами?» — послушался Моня, — спросила тогда Бэрэтка. «А шо у меня с ушами?!» — ответил волк. — «Я прекрасно слышу. Я даже слышал, как твоя бабушка шептала тебе в соседней комнате про полипы. Таки какие полипы?! У меня превосходный слух! И шоб вы все себе так и знали…»
— Моня! — прервала «реплику волка» Бася. — «А шо у тебя с зубами?!»
— А шо у меня с зубами? — испугался Моня. — Шо уже такое?! Коронка потерялась?!
— Та не у тебя! У волка!
— У-у-уфф! Вы таки доведете меня до инфаркта этими дурацкими сказками! Ты шо — сразу не могла сказать?! Ну, слушай, моя жизнь. Так она ему говорит: «А шо такое у тебя с зубами?!» А волк ей отвечает: «А шо у меня с зубами?!». Так Бэрэтка ему тоже отвечает: «А почему ты спрашиваешь? Ты шо — не видишь? Или таки не слышишь?» И шо ты думаешь, моя жизнь? Шо таки ответил волк? И как он уже пожалел, шо таки съел бабушку? Риточка? Риточка? Ой, она таки уснула, моя фэйгэле.

Моня встал, поправил одеяло, осторожно, не дыша, легонько коснулся губами лобика спящей внучки и на цыпочках вышел из спальни, бесшумно притворив за собой дверь.
— Бася? Она таки уснула. Шо я тебе говорил? Ей надо твои майсы? Ей совсем не интересно про волка, тем более, шо ты разве дашь сказать хоть слово? Умная девочка, как ее дедушка. Завтра я таки расскажу ей про ювелира, пусть ребенок порадуется. Все, я ужасно устал, даже кефир допить нет сил. Ой-вэй, я таки уже не мальчик…
В спальне, лежа в кровати рядом с мужем, Бася поворочалась с боку на бок, устраиваясь, и уже полусонно проговорила:
— Моня, ты таки шлимазл. Ты даже майсу сказать не можешь, шоби тебя хотелось послушать. Мне цены нет, ты хоть понимаешь? Сорок шесть лет, подумать только!
Моня повернулся к жене и поцеловал ее в щеку.
— Знаешь, Бася. Я таки вспомнил, какую отраву скушал тот волк… В красной бэрэтке. Таки я понимаю за его живот. Лучше б он просто умер… Спи уже, мэйдэле! Завтра утром я, дай Бог, открою глаза и опять буду тебя терпеть, шоб ты была здорова до ста двадцати. Так дай мне, наконец, немножко той драгоценной тишины, которая отличается от кладбища твоим могучим хропен!

Примечания, перевод идиш-русский:
   альте — старый
   бобе-майса — сказка, сплетня
   гелибте — любовник
   гелт — деньги
   зительворт — ругательство
   ин хулэм — во сне
   мэйделе — девушка
   нахэс — счастье
   нашварг — сласти
   ниш-гит — нехорошо
   пурыц — начальник
   пуст коп — пустая голова
   пыск — рот
   тухэс — попа
   фэйгеле — птичка
   флаш — бутылка
   фынстер — темно
   хропен — храп
   цурэс — беда, горе
   шлимазл — неудачник
   шпацир — прогулка
   эйр — яйца
   эйфэле — внучка

Классно, Лиля, спасибо!
Насколько я помню, моя покойная бабушка Маня иногда говорила:
- О гэрсе майсе!

Я идиш совсем не знаю!
Мамины "революционные" родители на идише не разговаривали. Папины таки да говорили, Мой ленивый папочка всё понимал, но говорить так и не научился, а я слышала идиш когда к деду приходили братья и сёстры на преферанс и переходили с русского на идиш когда нужно было что-то скрыть от меня.
Он так и остался для меня непонятным иностранным языком...

Да я тоже идиш совсем не знаю. Помню какие-то обрывочные фразы... та, что написала я, обозначает "О, Боже мой!"

Она сказала дочери на прощание странные слова…

Недавно во время ожидания своего рейса на Париж мне довелось услышать разговор дочки с мамой. Они прощались, девушке нужно было идти на регистрацию, и вот мама обняла ее, и я услышала, как она сказала дочери:8_result— Я люблю тебя и желаю тебе ДОСТАТОЧНО. На что дочка, ничуть не удивленная таким пожеланием, ответила: — Мамочка, твоя любовь – это все, что мне нужно. Я тоже желаю тебе достаточно! После этого короткого прощания девушка пошла на рейс. Мама же прислонилась к тому самому окну, около которого стояла и я. На глазах женщины навернулись крупные слезы, казалось, еще немного и ее прорвет рыданием. Я не собиралась не лезть в чужую жизнь и душу, но, к моему удивлению, та женщина сама обратилась ко мне: — Вы когда-нибудь прощались с кем-то, зная, что это навсегда? – Да, прощалась. — я кивнула. — Но почему вы попрощались навсегда? Женщина вздохнула: – Знаете, я уже немолода и думаю, что теперь моя дочь прилетит только на мои похороны. Сначала я опешила. Потом несколько мгновения осмысливала это обыденно произнесенное и страшное признание матери. Я решила поинтересоваться: – Простите, перед уходом вашей дочери вы сказали ей фразу “Я желаю тебе достаточно”. Можно узнать, что это значит? На лице женщины заиграла улыбка: — Это пожелание в нашей семье стало традицией. Оно передается из поколения в поколение. Мои родители постоянно желали это своим друзьям и близким. Когда мы говорим: «Я желаю тебе достаточно», мы имеем в виду:
Я желаю тебе достаточно света, чтобы твоя жизнь была яркой.
Я желаю тебе достаточно дождливых дней, чтобы ты сильнее ценил солнечные. Я желаю тебе достаточно счастья, чтобы в твоей душе жила весна.
Я желаю тебе достаточно боли, что ты научился радоваться даже мелочам.
Я желаю тебе достаточно побед, чтобы ты добивался мечты.
Я желаю тебе достаточно потерь, чтобы ты смог ценить все, что дает тебе жизнь.
Я желаю тебе достаточно встреч, чтобы ты мог переживать прощания.

Источник: http://vmirechudes.com/ona-skazala-docheri-na-proshhanie-strannye-slova/

Просто прекрасные слова...! Старая, я что-ли, делаюсь? Прямо слёзы навернулись...
Сразу вспомнила свою маму, которой нет уже более 30 лет...
Спасибо, Лилечка!

А пожелание утащила к себе - буду блистать на очередном юбилее!

ДЛЯ ТЕХ..КТО ПРОВОЖАЛ СВОИХ ЛОХМАТИКОВ.. ЗНАЙТЕ..ИМ ХОРОШО ТАМ.. И ОНИ ЖДУТ ВСТРЕЧИ С НАМИ.. НО НЕ ТОРОПЯТ ЕЕ... ОНИ ХОТЯТ ЧТОБЫ МЫ ЖИЛИ. .А МЫ ПОМНИМ..


Зовут меня Сергей. Просто Сергей. Больше не назову ничего о себе, чтоб не привлекать внимания журналистов и экстрасенсов всяких, нечего.
Случилось так, что я умер. Я как-то это сразу понял, как только осознал себя идущим вверх по дороге.... Иду и размышляю: -Раз вверх иду, значит, в рай. Хотя, какой с меня праведник? Ну, не маньяк-душегуб, конечно, но и безгрешным не назовешь! Да я и в церкви то ни разу в жизни не был!
Дорога, кстати, обычная, как проселок, которых полно за городом. Иду, сколько времени прошло - не знаю, да и безразлично как-то.... А вокруг вроде как тоже все обычное - деревья, водоемы, луга.... Только одно "но" - СОБАКИ! Много собак! Большие и маленькие, породистые и нет. И все чем-то заняты.... Кто просто лежит в тенечке, кто на солнце(кстати, солнца не видно, а тень есть!), кто в воде плещется, кто в догонялки играет! И на меня ноль внимания.
И вдруг.... От общей массы собак отделяется одна и несется прямо ко мне!
-Привет!
Я в ступоре.
-Ты что, меня не узнал??? Это же я!!!
-Т-т-тайсон???
-Да!!!!
Точно, Тайсон... Мой любимый питбуль, умерший год назад от укуса клеща.....
-Ты разговариваешь?
-Здесь все собаки разговаривают! Правда? - вопрос пробегающей мимо с деловым видом таксе.
-Правда! - ответила такса и не повернув головы побежала дальше.
-Но как? Это что, Тайсон? Рай?
-Это собачий рай! Все собаки попадают сюда, а хозяева, когда умирают, проходят по этой дороге, находят своих собак и дальше идут вместе!
-Ну а как здесь вообще? Покушать вволю? Ты всегда любил покушать.....
-Здесь не хочется кушать. Здесь нет ни голода, ни холода, ни жажды, ни болезней! Кстати, и прививок тоже нет!
-И мы с тобой теперь пойдем дальше вместе? А куда?
Тайсон погрустнел.
-Нет.....
-Почему????
-Потому что тебе нужно вернуться.
-Куда вернуться? Зачем? Я же умер.....
-Нет, ты не умер. Ты между жизнью и смертью. А это значит, что я должен отправить тебя назад. Тебе еще не время.
-Но я хочу остаться!
-Нельзя.... Я тоже очень хочу, чтоб ты остался, но нельзя.....
-А когда...?
-Не знаю... Пойдем, провожу.
Какое-то время мы шли обратно. Потом Тайсон остановился.
-Дальше мне нельзя.... Теперь ты сам иди.
-Куда?
-Прямо. Просто иди прямо.
-А ты меня дождешься?
-Конечно! Здесь нет времени, я буду ждать столько, сколько нужно! Все собаки дожидаются.
Я обнял Тайсона, как раньше. И пошел. Шагов через 50 обернулся. Фигура моего питбуля стояла на дороге. Его еще было видно, но как будто в тумане.
А потом я очнулся. И сразу все закружилось, и стало очень больно. И я все вспомнил. Как ехал на машине, и как ее занесло.
Кстати, оказалось, что я пробыл в коме 2 месяца.

... Тронуло, Лиля, спасибо!

Мурашки по коже.... но хочется верить,  что встречу своих любимцев ТАМ....

Рассказ о ёжике и вечной суете

Папе было сорок лет, Славику — десять, ёжику — и того меньше.
Славик притащил ёжика в шапке, побежал к дивану, на котором лежал папа с раскрытой газетой, и, задыхаясь от счастья, закричал:
— Пап, смотри!

Папа отложил газету и осмотрел ёжика. Ежик был курносый и симпатичный. Кроме того, папа поощрял любовь сына к животным. Кроме того, папа сам любил животных.
— Хороший ёж! — сказал папа. — Симпатяга! Где достал?
— Мне мальчик во дворе дал, — сказал Славик.
— Подарил, значит? — уточнил папа.
— Нет, мы обменялись, — сказал Славик. — Он мне дал ёжика, а я ему билетик.
— Какой еще билетик?
— Лотерейный, — сказал Славик и выпустил ежика на пол. — Папа, ему надо молока дать..
— Погоди с молоком! — строго сказал папа. — Откуда у тебя лотерейный билет?
— Я его купил, — сказал Славик.
— У кого?
— У дяденьки на улице… Он много таких билетов продавал. По тридцать копеек… Ой, папа, ежик под диван полез…
— Погоди ты со своим ежиком! — нервно сказал папа и посадил Славика рядом с собой. — Как же ты отдал мальчику свой лотерейный билет?.. А вдруг этот билет что-нибудь выиграл?
— Он выиграл, — сказал Славик, не переставая наблюдать за ежиком.
— То есть как это — выиграл? — тихо спросил папа, и его нос покрылся капельками пота. — Что выиграл?
— Холодильник! — сказал Славик и улыбнулся.
— Что такое?! — Папа как-то странно задрожал. — Холодильник?!.. Что ты мелешь?.. Откуда ты это знаешь?!
— Как — откуда? — обиделся Славик. — Я его проверил по газете… Там первые три циферки совпали… и остальные… И серия та же!.. Я уже умею проверять, папа! Я же взрослый!
— Взрослый?! — Папа так зашипел, что ёжик, который вылез из-под дивана, от страха свернулся в клубок. — Взрослый?!.. Меняешь холодильник на ёжика?
— Но я подумал, — испуганно сказал Славик, — я подумал, что холодильник у нас уже есть, а ёжика нет…
— Замолчи! — закричал папа и вскочил с дивана. — Кто?! Кто этот мальчик?! Где он?!
— Он в соседнем доме живет, — сказал Славик и заплакал. — Его Сеня зовут…
— Идем! — снова закричал папа и схватил ёжика голыми руками. — Идем быстро!!
— Не пойду, — всхлипывая, сказал Славик. — Не хочу холодильник, хочу ёжика!
— Да пойдем же, оболтус, — захрипел папа. — Только бы вернуть билет, я тебе сотню ёжиков куплю…
— Нет… — ревел Славик. — Не купишь… Сенька и так не хотел меняться, я его еле уговорил…
— Тоже, видно, мыслитель! — ехидно сказал папа. — Ну, быстро!..
Сене было лет восемь. Он стоял посреди двора и со страхом глядел на грозного папу, который в одной руке нес Славика, а в другой — ежа.
— Где? — спросил папа, надвигаясь на Сеню. — Где билет? Уголовник, возьми свою колючку и отдай билет!
— У меня нет билета! — сказал Сеня и задрожал.
— А где он?! — закричал папа. — Что ты с ним сделал, ростовщик? Продал?
— Я из него голубя сделал, — прошептал Сеня и захныкал.
— Не плачь! — сказал папа, стараясь быть спокойным. — Не плачь, мальчик… Значит, ты сделал из него голубя. А где этот голубок?.. Где он?..
— Он на карнизе засел… — сказал Сеня.
— На каком карнизе?
— Вон на том! — и Сеня показал на карниз второго этажа.

Папа снял пальто и полез по водосточной трубе.
Дети снизу с восторгом наблюдали за ним.
Два раза папа срывался, но потом все-таки дополз до карниза и снял маленького желтенького бумажного голубя, который уже слегка размок от воды.

Спустившись на землю и тяжело дыша, папа развернул билетик и увидел, что он выпущен два года тому назад.
— Ты его когда купил? — спросил папа у Славика.
— Ещё во втором классе, — сказал Славик.
— А когда проверял?
— Вчера.
— Это не тот тираж… — устало сказал папа.
— Ну и что же? — сказал Славик. — Зато все циферки сходятся…

Папа молча отошел в сторонку и сел на лавочку.
Сердце бешено стучало у него в груди, перед глазами плыли оранжевые круги… Он тяжело опустил голову.
— Папа, — тихо сказал Славик, подходя к отцу. — Ты не расстраивайся! Сенька говорит, что он все равно отдает нам ёжика…
— Спасибо! — сказал папа. — Спасибо, Сеня…

Он встал и пошел к дому. Ему вдруг стало очень грустно. Он понял, что никогда уж не вернуть того счастливого времени, когда с легким сердцем меняют холодильник на ежа.
@Григорий Горин

Даааа... Дела....
"Куда уходит детство,
Куда ушло оно?
Наверное, в край чудесный,
Где каждый день - кино..."
...и билеты лотерейные меняют на ёжиков...
Спасибо, Лиля, - интересно и поучительно!