Уголок читателя - 10

На нас сегодня наорал дядька.
Идем мы интеллигентно, прогуливаемся, псы внимательно читают все сообщения, которые их коллеги по собачьему фэйсбуку напИсали на столбах. Обмениваемся впечатлениями: «Ого, минут 15 назад тут проходил бигль Джек, не тот бигль, который рычит, а молоденький, веселый!»
И вдруг на нас налетает трезвый, приличный мужчина в шляпе и начинает кричать: «Развели собак! Роздыху нет! Шляются кобелины!».
Мы обиженно напряглись, и по Берникову лицу я поняла, что он сейчас матерно тявкнет. А дядька разгорячился, руками машет и нам пройти не дает.
Я уже хотела развернуться и двигать в другую сторону, но Арчик натянул поводок, сделал пару шагов к дядьке, привалился к нему гигантским лохматым боком и с улыбкой поднял морду: «Ну и что ты шумишь… Лучше погладь меня …»
Дядька растерялся, машинально нагнулся к Арчику, а тот дал ему лапу. Я, конечно, знаю, эта привычка у него осталась от бездомничанья, когда он бродил по улицам и давал лапу за еду. Но мужик опешил, пожал Арчику руку, неожиданно остыл и сказал : «Ишь ты, миротворец выискался, ладно, бегай тут…».
Я рассказала об этом Тане Мэй, а она ответила: «В него академик Сахаров переселился, истинно тебе говорю. Тот считал, что разговаривать надо даже с лагерными охранниками».
Я про этого моментально прирученного дядьку сегодня целый день думала, когда натыкалась в ФБ на бесконечные смертельные битвы аллергиков и кошатников (кто имеет больше права летать в самолетах), велосипедистов и автомобилистов (кто лучше и нужнее для города), умудрилась даже ввязаться в спор сторонников и противников электрических духовок в газовых плитах. Все везде кричали, размахивали руками и готовы были убить за свою правду. И не нашлось на них ни одного Арчика, который бы дал лапу и попросил не кричать, потому что разговаривать надо со всеми, даже с очень противными.


Диана Качалова

Вот — мой человек. Я его не боюсь. Он очень сильный, потому что очень много ест; он — Всеядный. Что ты жрешь? Дай мне!
Он некрасив, потому что без шерсти. У него мало слюней, и ему приходится умываться водой. Мяучит он грубо и слишком много. Иногда со сна мурлычет. Открой мне дверь! 
Не понимаю, отчего он стал Хозяином: может, сожрал что-нибудь необыкновенное. Он содержит в чистоте мои комнаты. Он берет в лапку острый черный коготь и царапает им по белым листам. Ни во что больше играть он не умеет. Спит ночью, а не днем; в темноте ничего не видит; не знает никаких удовольствий: не жаждет крови, не мечтает об охоте и драке, не поет, разнежившись.
Часто ночью, когда я слышу таинственные, волшебные голоса, когда вижу, как все оживает во тьме, он сидит за столом и, наклонив голову, царапает, царапает своим черным коготком по белым листам. Не воображай, будто я думаю о тебе; я только слушаю тихое шуршание твоего когтя. Иногда шуршание затихает: жалкий глупец не в силах придумать никакой другой игры, и мне становится жаль его, я — уж так и быть! — подойду к нему и тихонько мяукну в мучительно-сладкой истоме. Тут мой Человек поднимет меня и погрузит свое теплое лицо в мою шерсть. В такие минуты в нем на мгновение бывает заметен некоторый проблеск высшей жизни, и он, блаженно вздохнув, мурлычет что-то почти приятное.
Но не воображай, будто я думаю о тебе. Ты меня согрел, и я пойду опять слушать голоса ночи.


Карел Чапек. С точки зрения кошки.

Делала ревизию платяного шкафа перед летним сезоном. 
Ничего нового: по-прежнему носить нечего и места нет. Разделила то, что не ношу на три кучки: если похудею, если потолстею, если сойду с ума. Все ситуации очень даже реальны.  
В этом году кучка «если потолстею» подозрительно маленькая, а «если похудею» удручающе большая. Обнаружила огромное количество одежды «да чисто мусор вынести, до помойки и обратно». 
Именно эта одежда носится и в хвост и в гриву, везде, от магазина до посольства. 
 Нашла 25 штук прикольных футболок из категории «ну не выкидывать же из-за такого маленького пятнышка/дырочки/растянутого выреза». 
Сложила стопочкой. Туда же мягкую старую пижамку. Полиняла? Зато удобная как крылышко ангела. 
 Справа висит добротная одежда на выход: пиджаки, юбки, шёлк и кашемир. Выгляжу в ней серьёзной женщиной, матерью семейства. 
Любо-дорого посмотреть. Не ношу никогда. 
 Рядом с этим всем затесалась рваная худи с «Король и Шут». А вдруг я внезапно стану на 20 лет моложе? 
 А вот в этом очаровательном розовом горошке похороните меня, если что… Это очень разрядит атмосферу на кладбище. Так поржать редко когда удаётся. 
 Это полка для вещей, которые надо только слегка укоротить/ушить/перешить, и я сразу как начну носить! А прямо над ней другая полка: «Ну да, это уже не носят. Но мода циклична и когда-нибудь опять вернется, а у меня уже есть клёш/казаки/воротник жабо/лапти». 
 Отдельный уголок для вещей, ценных как память. Я в этом была на первом свидании с мужем/защищала диплом/попала в милицию/видела Киркорова. И вообще - не старьё, а винтаж. Ещё лет пятнадцать - и будет стоить больших денег, вот увидите. 
 Категория «Не знаю, где были мои глаза, когда я покупала эту хрень. Не подходит ни к чему в гардеробе. Но дорогой бренд. Как можно выбросить?» 
 Туда же отнесём секси-платье для званого вечера. Надевалось один раз, в голую спину дуло, на подол наступили, в декольте пялились официанты, жопа чесалась. Больше никогда не надену, но пусть висит. 
 И обязательно, обязательно каждый год находится хотя бы одна вещь под кодовым названием «Господи, что это??» 
 
Жанна Шульц.

Сергей понуро брёл домой, низко опустив голову. Душа была пуста, а глаза ничего не видели, не замечали вокруг. Только одно большое горе, всеобъемлющее, бесконечное. Ноги не хотели идти в квартиру, где уже не было счастья, где не было ЕЁ, а значит, не было ничего. 
Впервые он встретился с Леной в детском садике. Тогда, двадцать два года назад, перепуганные глаза мальчика оттого, что мама ушла, вдруг встретились с зарёванными и не менее перепуганными глазами девочки. А уже через минуту двое малышей крепко держались за руки, их страх, если и не прошёл совсем, то из огромного и ужасного превратился в совсем маленький. 
С тех пор Лена и Сергей практически не расставались: вместе были в детском саду, учились в школе в одном классе и сидели за одной партой, вместе поступили в институт, окончили, вернулись в родной город и наконец-то поженились. 
У Лены с детства была привычка: при сильном волнении класть руку Сергею на локоть, плечо, колено, в зависимости от обстоятельств. За все эти годы Сергей настолько привык к этим лёгким прикосновениям… они стали частью его самого… 
И вот десять дней назад всё это закончилось… навсегда. НАВСЕГДА!!! Какой-то пьяный водитель сбил его Лену на пешеходном переходе, ведущем к женской консультации. Они умерли мгновенно, Лена и их не родившийся малыш, они даже не успели узнать кто это – мальчик или девочка. Сергей застонал и упал на ближайшую скамейку, обхватив голову руками. Как ему жить теперь без Лены? Зачем? ЗАЧЕМ?!! 
Эту неделю каждый его день начинался одинаково, впрочем, как и заканчивался… Утром Сергей ехал на кладбище, сидел на могиле Лены, пока солнце не склонялось к горизонту, а затем медленно шёл домой пешком. Придя в опустевшую квартиру, Сергей, молча, выпивал бутылку водки и забывался тяжёлым пьяным сном. Родители, друзья, коллеги по работе (где ему оформили отпуск) старались как-то вернуть Сергея к жизни, но у них ничего не получалось. Наверное, потому, что сам Сергей этого не хотел.Вдруг мужчина почувствовал лёгкое прикосновение к ноге. Сергей вздрогнул и замер, боясь убрать закрывавшие лицо руки. Прикосновение повторилось. Оно было очень робкое, едва ощутимое, но вполне реальное. Сергей медленно отвёл руки. Его глаза тут же встретились с другими глазами, смотрящими снизу вверх. В этом чужом взгляде было столько боли и тоски, что Сергею понадобилось некоторое время, чтобы освободиться от его гипнотического плена и рассмотреть, что перед ним стоит худой, весь в проплешинах щенок неизвестной породы.Пока человек соображал - что к чему, маленькая лапка поднялась и снова осторожно дотронулась до колена. Маленькие карие глазки с большими чёрными зрачками продолжали неотрывно смотреть в глаза человеку. Только теперь помимо боли и тоски в них вдруг робко вспыхнул крошечный огонёк надежды. Именно этот огонёк и поразил Сергея больше всего. Пёсик был очень худой и совсем больной. Даже ему, человеку абсолютно не разбирающемуся в собаках, вдруг чётко стало ясно, что этот щенок - уже не жилец. Но едва уловимый огонёк в его глазах, говорил, что пёсик всё ещё надеется. Надеется уйти от смерти. И Сергей, вдруг, впервые позабыв о своей боли, протянул руку и погладил несчастного, грязного и больного щенка. Огонёк в глазах собаки усилился и с каждым прикосновением руки человека он разгорался всё сильнее и сильнее. Сергей вдруг понял, что не может, не имеет права убить этот огонёк. 
Так в его жизни появился Лапка.Теперь уже не скажешь: кто кого спас. Человек собаку или собака человека. Сергей неделю вместе с ветврачами отчаянно боролся за жизнь щенка. И странное дело, за всё это время молодой мужчина ни разу не вспомнил о Лене. Он завязал со спиртным, привёл в порядок себя и квартиру, носил щенка на капельницы, уколы. А щенок тихонько лежал на подстилке и даже не скулил.- Эй, друг, ты не сдавайся! Не сдавайся, слышишь! – просил Сергей щенка.Он постоянно заглядывал пёсику в глаза, чтобы увидеть и убедиться, что тот огонёк надежды в собачьих глазах ещё живой. 
Они победили, щенок выжил и теперь быстро шёл на поправку. Это был очень странный щенок. Странный в том смысле, что пёсик никогда не гавкал. Если он чего-то хотел, то тихо подходил к Сергею и аккуратно трогал его за ногу своей передней лапкой. Поэтому и имя получил – Лапка. 
Лапка вырос в большого пса неизвестной породы, потому как намешано там было немало собачьих кровей. Теперь Сергей с Лапкой были неразлучны, даже на работу ходили вместе. Пёс всегда тихо лежал под столом у ног Сергея, и если чего хотел, то аккуратно трогал своей лапкой ногу хозяина. Сотрудники не противились такому соседству. Во-первых, Лапка был очень воспитанным псом; во-вторых, он всегда был чистым и безупречно вычесанным; а в-третьих, все вдруг поняли, что для Сергея – это не просто любимая собака, это нечто гораздо большее, что невозможно объяснить. Почему-то всем казалось, что стоит этих двоих разлучить и, неизвестно, как там насчёт пса, но человек погибнет точно.Люди даже не подозревали, как они близки к истине. Если бы в тот вечер, когда Сергей потерянный и раздавленный сидел на лавочке, щенок бы подошёл и затявкал или жалобно заскулил, скорее всего, он бы остался просто незамеченным. Но пёсик дотронулся до колена мужчины лапкой, не ткнулся носом или лбом, это совсем другие прикосновения, а лапкой… Так всегда делала Лена… Именно это, такое привычное и до боли родное прикосновение, и вернуло Сергея в реальный мир.Лапка и Сергей прожили вместе четырнадцать счастливых лет. Да-да, именно счастливых (ведь для каждого понятие о счастье разное). Сергей больше не женился (однолюб), но нисколько от этого не страдал. Ведь у него был Лапка! Лапка, который понимал его без слов; Лапка, который так забавно играл мячиком; Лапка, который вместе с ним смотрел телевизор, и если передача ему не нравилась, аккуратно трогал хозяина своей лапой и смешно кривил морду; Лапка - идеальный товарищ во всех походах и во время рыбалки. Сколько они вместе объездили и обходили тихих прекрасных уголков природы. Река, костёр, звёзды. Разве можно передать словами все те мысли и чувства, которые испытывали человек и собака, находясь в тесном единении с природой? Нет, таких слов просто нет в человеческом лексиконе. И главное, Лапка, по-прежнему, никогда не лаял, а обращал на себя внимание хозяина исключительно посредством прикосновения лапы. 
Как же несправедливо, что собачий век так короток! Лапка тихо ушёл на радугу, в последний раз положив свою лапу на колено любимого хозяина. В угасающем взгляде не было ни сожаления, ни боли, Лапка смотрел спокойно, понимая и принимая неизбежное. И только в самое последнее мгновение Сергею вдруг показалось, что в глазах собаки вспыхнул какой-то ободряющий огонёк, как будто Лапка говорил: «Не грусти, это не надолго. Мы встретимся, непременно встретимся». 
Похоронив Лапку, Сергей дал себе слово больше никогда не заводить другую собаку. Нет, он не сломался, как после смерти Лены. На то время ему было почти сорок лет, и он твёрдо знал: чего хочет, а чего не хочет в этой жизни. И потекли дни за днями третьего этапа жизни Сергея, жизни уже без Лапки. 
Конечно, вначале он очень сильно горевал, потом душащая боль медленно переросла в тянущую, свернулась где-то клубком под сердцем и затаилась. 
В те выходные Сергей решил поехать на рыбалку с ночёвкой, как они частенько делали с Лапкой, когда было тепло. Приехал на любимое тихое и безлюдное место, поставил небольшую палатку. Долго сидел у ночного костра, вспоминая, как они вот также сидели вдвоём. А потом тяжело вздохнул и лёг спать.Сергей проснулся посреди ночи от чьего-то прикосновения к лицу. Так всегда будил его Лапка. Прикосновение было настолько явное, что человек включил фонарик, освещая палатку. Естественно, никого там не было. Это ощущение - прикосновения любимой лапы во сне - растеребили душу, боль стремительно раскручивалась из своего притаенного клубка. Сергей выбрался из палатки, подошёл к берегу реки и закурил, по щекам тихо скатывались слёзы.- Лапка… - тяжело выдохнул Сергей. 
Вдруг в ночной тишине раздался противный скрип, и через мгновение огромная старая ель упала прямо на стоящую палатку. 
- Лапка! – вскрикнул поражённый мужчина, вскинув голову к небу. – Ты даже оттуда меня охраняешь! Спасибо тебе, Лапка! Если бы ты только знал, как мне плохо и одиноко без тебя! Ты слышишь меня, Лапка! 
*** 
Прошёл год. 
Лето было ужасно жаркое. Солнце светило так, будто хотело сжечь всё живое на Земле, ветер лениво шевелил поникшую листву деревьев, обдавая раскалённым воздухом прохожих. Возвращаясь с работы, Сергей остановился у киоска с мороженным. Купил стаканчик и отошёл в тень дерева. Он стоял, ел мороженное и наблюдал за дерущимися из-за куска мякиша воробьями. Вдруг кто-то сзади знакомо дотронулся до его голени. Сергей резко обернулся. Рядом сидел лохматый пёсик с репейником за левым ухом и весело смотрел Сергею в глаза. 
- Тебе чего? – спросил мужчина. 
Пёсик поднял переднюю лапку и снова легонько коснулся ноги Сергея, склонил голову на бок, показывая на мороженное. Сердце человека на мгновенье замерло, а потом бешено заколотилось. 
- Лапка? – полувопросительно, полуутвердительно произнёс Сергей. 
Пёсик ещё раз дотронулся до человека лапкой, и потянулся изо всех сил своей мордочкой к лицу, знакомый огонёк блеснул в собачьих глазах.- Лапка, ты вернулся! – громко закричал Сергей и, подхватив пёсика, прижал к себе.Они и сейчас счастливо живут вместе: Сергей и Лапка. И хотя новый Лапка внешне совсем не похож на первоначального Лапку, но Сергей знает точно: это его настоящий и единственный Лапка. Просто пёс не захотел больше ждать подходящего внешнего вида, он был уверен, что любимый хозяин узнает его в любом обличии! А как же иначе? Ведь первоначально самого Лапку к Сергею послала та, которую мужчина очень любил с детства – Лена. 


Виктория Талимончук

Мне незачем жить!- торжественно печально сказал Владимир Ильич и достал аптечку умершей три дня назад мамы.
Владимир Ильич только что вернулся с похорон. Он был в чёрном костюме, в чёрной рубашке, аккуратно причёсан и даже ногти на ногах были подстрижены.
Самое время для сведения счётов,- думал Владимир Ильич,- не стыдно будет когда моё тело найдут, красиво одет, причёсан и патологоанатом увидит мои подстриженные ногти и подумает что я не пьянчужка какой- нибудь, а интеллигентный человек был!
Владимир Ильич высыпал содержимое аптечки на стол, надел очки и стал перебирать баночки и блистеры,- надо чтобы быстро и не больно,- думал он читая названия препаратов.
Вспомнив все хвори матери и что она при этом принимала. Владимир Ильич отставил в сторону одну баночку, а остальное аккуратно сложил в коробочку и убрал в холодильник,- надо квартиру с чистоте оставить, а то приедет сюда Андрюшенька, а тут не убрано, и что он подумает?! А подумает что дядя свинарник ему оставил в наследство!
Владимир Ильич высыпал содержимое баночки на ладонь и вспомнил о записке.
Совсем от горя ума лишился,- укорил себя Владимир Ильич,- надо же записку написать, а то ещё не дай Бог обвинял Андрюшеньку в моей смерти!
Владимир Ильич высыпал содержимое ладони опять в баночку и пошёл за листком и ручкой.
Начертав на листке сакральные слова-" в моей смерти прошу никого не винить!", Владимир Ильич опять высыпал содержимое баночки на ладонь, налил стакан кефира чтобы запить и тут раздался звонок в дверь.
Помереть спокойно не дадут,- сердито пробурчал Владимир Ильич и решил не открывать, но в дверь звонили не переставая и это мешало ему сосредоточится и выполнить задуманное.
Даже в такой день не могут оставить в покое,- сердито выкрикнул Владимир Ильич, высыпал содержимое ладони обратно в баночку и пошёл открывать дверь.
На пороге стояла высокая красивая черноволосая девушка в длинном чёрном балахоне, она улыбалась и с интересом смотрела на Владимира Ильича.
Что вам надо?- строго спросил Владимир Ильич глядя в чёрные глаза девушки.
Я за тобой пришла,- весело сказала девушка.
За мной?- удивился Владимир Ильич,- зачем? Зачем вы за мной пришли?Для чего я вам нужен?
Девушка улыбнулась ещё шире и ткнув в грудь Владимира Ильича пальцем, сказала,- это не ты мне нужен, а я тебе нужна!
Владимир Ильич с возмущением посмотрел на палец девушки уткнувшийся ему в груд, сделал шаг назад и сердито сказал,- извините, но вы ошиблись, я вас не звал!
Как это не звал?- удивлённо воскликнула девушка,- записку предсмертную написал, пилюльки на ладошку высыпал, кефир налил, а говоришь что не звал!
Как-будто ледяной водой окатили Владимира Ильича! Он вытаращил глаза и разинул рот, хотел спросить откуда она знает о кефире и записке, но увидел огненные отблески в глазах девушки и понял кто перед ним!
Проходите,- прошептал Владимир Ильич пересохшими губами и посторонился.
Как чистенько, красиво и уютно,- восхитилась девушка оглядывая квартиру.
Я старался,- потупив взгляд ответил Владимир Ильич.
И ты всё это бросить хочешь?- удивилась девушка оглядывая старинную резную мебель и дорогие картины на стенах.
Ну...,- замялся Владимир Ильич,- я племяннику Андрюшеньке всё оставлю...
Почему жить то не хочешь?- перебила его девушка вертя в руках глиняную вазу привезённую когда -то давно его матерью с Кубы.
А мне незачем жить,- жалобно ответил Владимир Ильич беря вторую такую же вазу и сдувая с неё пыль,- мамы не стало, жены и детей у меня нету, проект мой закрыли- не рентабельно им видите ли это! Отдел мой через месяц расформировывают и куда мне в пятьдесят два года идти? Грузчиком? Никому я не нужен!
Пф,- фыркнула девушка,- подумаешь отдел расформировывают! Тоже мне -горе! Ерунда это всё! Продай картину,- девушка ткнула пальцем в красивый маленький пейзаж,- и занимайся своей наукой дома! Женись, детьми обзаведись! Век тебе долгий отмерян, а ты о ерунде печалишься...
Жёны на дороге не валяются!- возразил Владимир Ильич глядя на картину которую ему предложила продать девушка.
Конечно жёны на дороге не валяются,- подтвердила девушка,- они в соседней квартире живут и в одиночестве сына инвалида растят. Пойди, познакомься и будет тебе счастье! Троих она тебе ещё родит и не надо будет Андрюшеньке наследство оставлять, которое он, к слову говоря, продаст через пол года и купит Бентли, которое, тоже к слову говоря, разобьёт через три месяца после покупки- вот и всё твоё наследство козе под хвост пойдёт!
Владимир Ильич разинув рот уставился на девушку,- откуда вы...
Он не договорил и махнул рукой,- ну да, вы всё знаете...Андрюшенька всё это продаст... трое детей... век долгий... А как мне с ней познакомится?
Ну ты чё!- возмутилась девушка,- кто из нас мужчина?! Ты мужчина! Вот иди прямо сейчас и знакомься!
Владимир Ильич сделал глотательное движение,пожал плечами и спросил,- и что мне ей сказать?
Девушка скорчила рожицу, сделала круглые глаза и пожала плечами,- спроси как суп сварить, или щи...
Я попробую,- порозовев сказал Владимир Ильич.
Иди,- поторопила его девушка,- прямо сейчас иди! Я хочу видеть как ты с ней знакомишься. Не хочу второй раз к тебе приходить! Вернее я прийду, но очень нескоро.
Владимир Ильич отряхнул невидимую пыль с пиджака, вышел в подъезд, подошёл к дверям соседней квартиры и нажал кнопочку звонка.
Дверь открыла симпатичная худенькая женщина и улыбнулась Владимиру Ильичу.
Девушка улыбнулась увидев как Владимир Ильич зашел в квартиру соседки и закрыл за собой дверь,- эх люди, люди...,- пробурчала она и растаяла в воздухе.
из сети

Пушистая



- Бабушка, а когда мама с папой приедут? – Лиза стояла рядом и пристально наблюдала, как бабушка переворачивает очередной блин. - А почему ты плачешь?
- Потому что ты скоро уедешь от меня.
- Я же буду приезжать. И мне тоже плакать хочется. – Лиза убежала в комнату.
- Говорил, надо было сразу сказать. – Дедушка положил на тарелку недоеденный блин и расстроено отвернулся к окну.
- Николай отец, пусть и решает, когда сказать дочери. – Галина вытерла уголком полотенца глаза. – Ох, горюшко-то, какое.
Ночью Лизе приснилась мама. Она что-то говорила, а потом ушла. Лиза плакала, звала и никак не могла догнать её.
– Тш-ш-ш. Тебе сон приснился. Всё хорошо. – Бабушка сидела на краю кровати в ночной рубашке и гладила Лизу, успокаивая.
- Ма-а-ма. Она ушла-а. Я не могла её догна-ать… - Рыдала Лиза, коротко и судорожно всхлипывая. – Я к маме хочу-у-у.
Когда утром она размазывала ложкой по тарелке кашу, приехал папа. Лиза выскочила из-за стола, с криком бросилась к нему. Папа подхватил её на руки, прижал к груди, а Лиза заглядывала за папино плечо, но мамы там не было.
- Мама дома меня ждёт? – с надеждой спросила она.
- Нет. солнышко. Прости, надо было сразу тебе сказать. – Папа опустил Лизу на пол, не глядя ей в глаза. – Мама… она стала ангелом.
- А как же я? – До Лизы, наконец, дошло, что у неё больше нет и не будет мамы.
Хоть ей всего шестой год, она замечала, как шептались часто бабушка и дедушка. Бабушка часто плакала и называла Лизу сиротинкой. А папа вдруг стал грустным и молчаливым, не похожим на себя. Вот почему её отправили к бабушке.
Лиза ждала объяснений, но их не последовало. Она медленно пошла в маленькую комнату, прижала к груди своего любимого зайку, подаренного мамой, свернулась на кровати калачиком и заплакала, совсем как во сне. Она слышала, знала, что папа сел рядом на кровать и гладил её по спине. Постепенно она успокоилась, наплакавшись, и заснула.
Только несколько лет спустя отец расскажет ей, что мама поехала с подругой в магазин на машине. Они собрались на даче отпраздновать её день рождения. Никто не помнил, зачем им понадобилось ехать, стол уже был накрыт. Да и неважно это. На них выскочил грузовик. Водитель заснул за рулём. Мама и её подруга погибли на месте, недалеко от дачного посёлка.
Лиза не помнила ничего. Она играла в саду с Павликом, сыном маминой подруги. Он старше её на два года. Не видела, как отцу позвонили по телефону, как он изменился в лице и уехал куда-то. Помнила, что плакала, потому что праздник почему-то отменили, и Павлик не играл больше. Они ехали домой, в город, и отец молчал всю дорогу.
- Коля, а может, мне к вам на первое время приехать? Как вы справитесь одни? – Переживала бабушка.
- Нет, мам, всё равно нужно привыкать жить вдвоём. – Отец взял сумки с Лизинами вещами и отнёс их в машину.
Всю дорогу Лиза надеялась, что приедет домой, а мама встретит её, обнимет. С замиранием сердца она вошла в квартиру. Отец убрал с глаз вещи мамы.
Прошёл год.
Однажды к ним в гости пришла коллега отца. Он так и представил её Лизе. Высокая, худая, с прямыми тёмными волосами, похожими на атласный шёлк, блестящий и переливистый. Лизе она не понравилась. От неё веяло холодом, и от её улыбки не становилось теплее. Когда отец уложил Лизу спать, коллега ещё не ушла.
Ночью Лиза пошла в туалет. Обычно отец оставлял включенным ночник в прихожей, чтобы она не боялась. Но сегодня он забыл его включить. Лиза забралась на стульчик и включила свет. На вешалке висело пальто коллеги, а на полу стояли её сапоги, такие длинные, что сложились пополам. Лиза пнула их, и они упали в разные стороны. С чувством удовлетворения она вернулась в свою кровать.
Коллега ещё пару раз приходила к ним в гости. Лиза злилась, ревновала и в последний раз устроила скандал с рёвом и угрозой убежать из дома, если отец не любит её, Лизу. Она действительно убежала бы, если бы на улице не было так темно и холодно. Ночью Лиза не увидела длинных сапог в прихожей. Только на полу остались грязные следы. Вечером шёл дождь.
Утром недовольный отец разбудил Лизу, поторапливал одеваться побыстрее. Машина не завелась. Пришлось бежать на остановку маршрутки. Лиза спотыкалась, но отец крепко и больно держал её за руку. Раньше он сказал бы, что Лиза неуклюжая как медвежонок. А теперь с раздражением бросил, что она косолапая как медведь. Лиза молчала и изо всех сил старалась не расплакаться от обиды.
В маршрутке было много народу и тесно. Папа усадил Лизу напротив девушки, круглые коленки которой касались худеньких острых коленок Лизы. По плечам девушки рассыпались пышные кудряшки волос, а на голове надет смешной берет. Ярко красный, он закрывал половину лба и торчал, как тарелка. Лиза во все глаза разглядывала девушку. Она сидела не у окна, а больше ничего интересного не было вокруг, кроме этой девушки напротив.
Она тоже иногда поглядывала на Лизу. Её глаза улыбались, а на щеках то появлялись, то исчезали ямочки.
На следующей остановке Лиза с папой вышли из маршрутки. На миг, через открытую дверь, она снова увидела девушку. Та помахала ей рукой. Но в следующий момент двери закрылись, и девушка уехала.
продолжнгие следует...

Весь день Лиза вспоминала пушистые кудряшки, смешной берет и ямочки на щеках. Вечером она спросила отца, понравилась ему та девушка в маршрутке?
- Какая девушка? – Отец даже взгляда не оторвал от компьютера.
- В красном берете. Ты не мог не заметить её. – Настаивал Лиза.
- Ты говоришь про толстушку? Не отвлекай, мне срочно нужно доделать кое-что, – ответил он, продолжая печатать.
- Она не толстая, а пушистая. – Лиза обиженно отошла от отца.
- Надо же, пушистая. – Механически повторил отец.
На следующий день они ехали в сад на машине. Коллега отца больше не приходила к ним в гости. После дождливой осени наступила снежная зима. Каждый день по утрам Лиза мечтала, что бы машина снова не завелась, и они поехали бы на маршрутке. Мечтала снова встретить ту пушистую девушку. Но машина заводилась исправно.
Или Лиза очень хотела, или кто-то сверху услышал и решил помочь, только однажды машина снова не завелась. Лиза обрадовалась, но отец вызвал такси. Только на обратной дороге из садика они сели в маршрутку. Отец взял Лизу на руки, чтобы её не затоптали тесно набившиеся в салон пассажиры.
- Садитесь, пожалуйста. – Услышала Лиза звонкий голос, повернула голову и задохнулась от счастья.
Она узнала бы из тысячи это круглое лицо, улыбающееся глаза и ямочки на щеках. Только в этот раз на девушке надет не смешной берет, а вязаная шапочка, из-под которой в разные стороны торчали мелкие кудряшки.
Отец усадил Лизу на сиденье, а девушка встала рядом с ним.
- Пап, папа, - звала Лиза и дёргала отца за рукав.
- Что? – Он чуть наклонился к ней, насколько позволяла теснота в маршрутке.
- Это она. – Заметив не понимающий взгляд отца, Лиза напомнила. – Ну та, пушистая девушка.
Отец недовольно выпрямился, но всё же посмотрел на макушку шапки рядом. На следующей остановке пассажиры пробирались к выходу, то и дело толкали, прижимали отца и девушку друг к другу.
Отец извинялся, девушка улыбалась в ответ, и Лиза не могла определить, кто из них выглядит радостнее.
- А меня Лиза зовут. А вас? – Лиза решила не упустить возможность познакомиться с девушкой.
- Василиса, - ответила та и улыбнулась.
- Прекрасная?! Вам очень подходит имя. А моего папу зовут Николай.
- Очень приятно. – Улыбнулась Василиса и подняла глаза на Николая.
Вид у папы был виноватый, словно он извинялся за Лизину дерзость.
- А вы замужем? – выпалила Лиза и с надеждой уставилась на Василису.
- Прекрати. Так нельзя разговаривать с взрослыми. – Папа сердито посмотрел на Лизу.
Она опустила глаза. Василиса наклонилась к ней, серьёзно и тихо сказала: «Не замужем».
Сердце Лизы расширилось от радости, она хотела сказать что-то важное, но отец уже подталкивал её к выходу. На улице он заметил слёзы на глазах дочери, заволновался, не отдавили ли ей ногу. Лиза плакала и мотала головой.
Вечером отец ругал Лизу за поведение в маршрутке.
- Она на маму похожа. А твоя тощая коллега нет. – Лиза капризно топнула ногой. – А тебе она не нравится, потому что толстая.
- Пушистая. - Поправил её отец. – Нельзя вот так взять и заставить человека стать твоей мамой. У неё могут быть свои планы, муж и дети. Ты не знаешь её. И я… Мама только одна.
- Но её нет! Нет! – Лиза убежала в ванную и заперлась там.
- Лиза, открой. Я обещаю, когда мы её снова встретим…
- Мы всё время ездим на машине. Как мы встретим её?! - Лиза распахнула дверь.
В субботу утром они с папой поехали на машине в Торговый центр. Лиза смотрела в окно от нечего делать. Вдруг она заметила знакомое лицо.
- Папа! Останови! – закричал она, глядя назад.
Завизжали тормоза, машина остановилась у тротуара.
- Что? Где болит? – заволновался отец, но Лиза не ответила.
Она открыла дверцу, выбралась из машины и побежала назад.
- Василиса! – Лиза врезалась в неё, уткнулась в живот, потом подняла счастливое лицо.
Василиса тоже радостно улыбалась ей.
- Простите её. Лиза вбила себе в голову, что вы подходите ей в матери. – Послышался смущённый голос отца.
Лиза по-прежнему прижималась к Василисе.
- Это вы меня простите. Я ждала вас с Лизой. Думала, если вы поедите куда-нибудь на маршрутке, то мы встретимся на остановке. А у вас машина, оказывается. – Просто призналась Василиса. - Я поняла, что у Лизы нет мамы. Я всё время думала о ней, - искренне, без смущения сказала Василиса.
- А поедемте с нами. Что мы стоим посреди улицы? – Николай с надеждой посмотрел на Василису.
Они весело провели время. Отец впервые много улыбался и шутил, совсем как раньше. А Василиса совсем оказалась не толстой. Просто пушистые кудряшки и объёмное пальто создавали такое впечатление. Но и не тощая, как коллега.
Теперь, когда Лиза выходила ночью в туалет, всегда проверяла, висит ли на вешалке её пальто. Не приснилась ли она. И засыпала счастливая. Ведь у неё теперь есть мама. Пушистая.
Свою первую маму она помнила и любила. Но ведь она стала ангелом. Лиза была уверена, именно она устраивала поломку машины и встречи с Василисой. Ведь жизнь продолжается. И взрослеющей девочке нужен кто-то рядом, с кем можно делиться женскими секретами.              
Галина Захарова

Высоцкий и Шукшин

Странный какой день сегодня…

Шукшин и Высоцкий. Один 25 июля родился, другой умер. Один полюбился народу в роли вора, решившего покончить с воровской жизнью. Другой — в образе милиционера, который не стеснялся выходить за рамки закона в своей войне с преступностью.

Оба – любимы миллионами. Оба – актёры и словесники. И, самое главное, оба – мужики. Такие… ну совсем-совсем мужики. Видимо, всем послевоенным поколениям в нашей стране остро не хватало такой вот гипертрофированной мужественности. Мальчишки, выросшие без отцов, видели в героях Шукшина и Высоцкого образ идеального мужчины, эталон мужского поведения. И в то же время, оба какие-то… подломленные, с надрывом, с шатанием из крайности в крайность.

У обоих на самом пике их творческого усилия, в лучших их произведениях – слова, обращённые к Богу. В «Калине красной» герой Шукшина, повидавшись с матерью, брошенной им на многие годы из-за его воровских «приключений», бежит к разрушенному храму с рыдания-ми: «Не могу так жить, не могу больше! Господи, прости меня, если можешь!»

А у Владимира Семеновича в его программной песне «Я не люблю», среди множества раз-личных отрицаний звучит лишь одно удивительное для советского человека утверждение:
«…Вот только жаль распятого Христа».

Наивно было бы сейчас, задним числом утверждать, будто были они людьми церковными. Оба родились и выросли в стране, где воинствующий атеизм был государственной идеологией, где любое упоминание о Боге даже преуспевающему артисту, режиссёру, писателю могло стоить как минимум карьеры. Но, несмотря на это, всё же говорили они эти слова во всеуслышание, во весь голос своей невероятной славы. А народная любовь к ним бережно сохраняла ска-занное, словно драгоценные крупинки золота в пустой обезбоженной породе советского искусства.

О строке из другой знаменитой песни Высоцкого – «Мы успели, в гости к Богу не бывает опозданий…» есть интересное свидетельство богослова и философа Виктора Николаевича Тростникова:

«Я лично имел случай расспросить человека, который побывал в морге, оттуда, по настоянию жены, был перемещён в реанимационную палату, там пришёл в себя и прожил ещё несколько лет. Речь идёт о Владимире Высоцком. Однажды мы посидели в дружеской компании, где он спел пару своих песен, и стали расходиться. В коридоре я оказался с ним с глазу на глаз и спросил, правда ли, что его «Кони привередливые» отражают загробный опыт.

– Да, правда – ответил Высоцкий. – Только не думайте, что я там и вправду видел коней. То, что я там видел, невозможно передать людским языком, для этих образов у нас на земле не выработано названий, ибо тут их нет. Поэтому мне пришлось взять такие земные образы, которые ближе всего передают чувства, возникшие во мне от созерцания того, что мне предстало: быстрое движение, неуправляемые кони, собственная безпомощность, пропасть…»

У этой пропасти по краю и гнали своих коней Шукшин и Высоцкий.

Дружили много лет, работали на износ, писали, снимались в кино. Оба рано ушли, оставив о себе светлую память в сердцах читателей, зрителей, слушателей.

Один 25 июля родился, другой – умер.

Упокой их, Господи, и прости им все прегрешения, вольные же и невольные…
Александр Ткаченко

****

Муж, мечтая об одиночестве, отправился в отпуск один, а жену и детей дома с мамой своей оставил.

Для начала Егор успокоил Лизу, сказав, что вести себя в отпуске будет хорошо, без глупостей. На других женщин смотреть не станет. И что на этот счёт она может не волноваться.

Лиза сердито ответила, что она и не переживает, и пусть глядит, на кого хочет, а ей всё равно. Но Егор её не слушал и поэтому ничего не понял из того, что она пробурчала себе под нос.

Далее он настоятельно потребовал, чтобы и Лиза тоже вела себя хорошо. Чтобы и он не волновался. И чтобы ему тоже не пришлось за неё краснеть перед соседями, друзьями и знакомыми, когда он вернётся. Потому что он знает женщин. Стоит только им почувствовать немного свободы, как тут же они начинают вытворять разные глупости, о которых, конечно, после жалеют, а исправить сделанное невозможно, потому как уже поздно.

И, наконец, самое главное. Чтобы Лиза не скучала и ей было не так трудно одной с детьми, а также чтобы кто-то за ней приглядывал, Егор для этого попросил Галину Петровну пожить вместе с Лизой.

Галина Петровна — это мама Егора. Но в разговоре с Лизой Егор всегда называет маму по имени отчеству.

Лиза спросила, с какого-то такого перепугу Галина Петровна вдруг будет с ней? Егор ответил, что так надо. Потому что так будет для всех лучше.

Тогда Лиза снова попыталась протестовать. Что значит: «лучше» и «так надо»? Потому что лично ей это было совсем ни к чему. Чтобы свекровь весь месяц была рядом! Зачем ей такое счастье? Но Егор был непреклонен. Сказал Лизе, что так и ему спокойнее и ей легче, потому что если что — Галина Петровна поможет.

Лизе, разумеется, стало интересно, чем именно может помочь ей Галина Петровна и в случае чего? Но Егор уверенно ответил, что случай обязательно представится, и она найдёт, чем помочь. И за это можно не беспокоиться.

Но сразу предупредил, чтобы Лиза особо на Галине Петровне не ездила. Потому как она уже в возрасте, да и совесть надо иметь. Ведь она приедет сюда не в качестве прислуги, а на правах почётной гостьи. И Лиза сразу должна уяснить для себя, что из этого следует.

Лиза поинтересовалась, что именно из этого следует. Егор ответил. И выяснилось много интересного. А именно: в магазин её посылать нельзя, готовить она тоже не будет и уборкой в квартире заниматься не станет. И детей на неё одну тоже нельзя оставлять, потому что у неё — нервы. И давление запросто может подскочить. А Егор очень любит её и не хочет, чтобы она нервничала. Не для этого он у неё появился на свет, чтобы такое переживать.

Когда Лиза спросила, а зачем тогда Галина Петровна вообще здесь нужна, если ей ничего нельзя? Егор с удивлением посмотрел на жену и ответил, что это на всякий случай. Мало ли что может случиться. Пожар! Или наводнение! А лишний человек в доме никогда не помешает. Да и ему так будет спокойнее.

Далее Егор предупредил, что будет звонить Лизе каждый день. Иногда даже и ночью! И она всегда должна быть на связи, чтобы он не волновался за неё и детей.

За всё это Егор обещал Лизе, что вернётся через месяц совершенно другим человеком. И Лиза его не узнает.

Он обещал, что снова станет спокойным, добрым, милым, ласковым, заботливым, предупредительным, уверенным в себе человеком. Он станет таким, каким Лиза знала его до свадьбы, когда они только-только познакомились.

Что-то ещё сказал Егор... Надо только вспомнить, что именно… Ах, да. Он предупредил, что, скорее всего, у Галины Петровны возникнут какие-то просьбы или пожелания. Так вот, он хочет, чтобы Лиза исполнила всё, что попросит Галина Петровна. Потому что у неё (в её 47 лет) в жизни не так много радости, как может кому-то показаться. И маленькие просьбы или пожелания — это теперь единственное, что у неё осталось.

Вот, пожалуй, и всё, что хотел сказать Егор из главного. Ах, да, было сказано много о том, какие фильмы любит Галина Петровна и какую кухню предпочитает. И что она не любит, когда в доме посторонние. Поэтому Лизе лучше отказаться от мысли приглашать в дом подруг. А так, пожалуй, и всё.

И вот прошла неделя и наступил день отъезда. Приехала Галина Петровна. Провожать Егора до такси вышли на улицу всей семьёй. И долго махали ему вслед, пока машина не скрылась за поворотом.

После этого Галина Петровна посмотрела на часы и сказала, что им, наверное, тоже пора собираться. Лиза сказала, что у неё всё готово.

Следующее утро Егор встречал на побережье Чёрного моря. Он только-только вышел из воды и огляделся. Заметил невдалеке симпатичную брюнетку, а рядом с ней и блондинку. Они смотрели на него и всем своим видом показывали, что не против познакомиться несколько ближе.

Егор улыбнулся и пошёл к ним. Знакомиться. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как услышал до боли знакомые радостные вопли своих детей (старшему семь, младшему пять).

Обернувшись, Егор увидел не только их, орущих и бегущих к нему, с перекошенными от счастья лицами, но и свою жену, и Галину Петровну.

Егор строго посмотрел на Лизу и уже хотел задать ей несколько вопросов. Но не успел.

Галина Петровна объяснила, что Лиза здесь вообще ни при чём. Это было её желание — слетать и отдохнуть на море. Она ещё раз напомнила сыну, что в её возрасте желаний у неё не так уж и много. И насчёт расходов он тоже может не волноваться. За всё заплатила тоже она.

А Лиза поспешила успокоить мужа, что хоть она и выполнила пожелание Галины Петровны, но никто его одиночество нарушать не собирается. Потому что они живут хоть и в одном с ним отеле, и на одном этаже, но у них у всех свои номера.

Автор: Михаил Лекс

Кладовщик.



Купив дом за городом, семья Матвеевых распрощалась с городской суетой и окунулась в атмосферу живой природы.
Мечта о загородном жилье росла и крепла у супругов со дня их вступления в брак. Спустя двенадцать лет она осуществилась. Теперь Оля, Толя, Маришка, Федор и красавчик зенненхунд Карат стали деревенскими жителями.

Новому месту жительства радовались все. Мама с папой тому, что нашли дом не слишком далеко от работы и школы, что он в хорошем состоянии, что есть небольшой участок, где можно сделать зону отдыха.
Десятилетняя Маришка и семилетний Федор были в восторге от близости речки, качелей в саду, радовались раздолью и новым знакомым. Карат пребывал в полном восхищении от свободы. Пес носился по двору, гонял бабочек, валялся в траве и лаял от избытка энергии. Идиллия.

Однако, как же в такой розово-зефирной сказке обойтись без скелетов в шкафу…

Был в семье Матвеевых один секрет, к которому каждый относился по-своему. Папа решал проблему дипломатически, мама старалась все обратить в невинную шутку. Маришка, видя очередной сюрприз, вздыхала и говорила словами бабушки:

– Вот, настоящий мужик, все в дом, все в семью.
Федька прибегал домой с улицы и заговорщицким шепотом сообщал маме:

– Маам, папа с Каратом возвращаются. Папа злооой!
Карат появился в семье Матвеевых три года назад. Как-то так получилось, что собаку захотели все и сразу. Выбирали большую, красивую, умную. Такую и получили. Вот только к году поняли, что вырос у них истинный кладовщик. Да, красивый, да, большой, да, умный, а еще, ну, очень хозяйственный.

Да, собаки ничем не отличаются от людей по характеру и поведению. Среди них можно встретить отважных и трусливых, злых и бесконечно добрых, хитрых и простофилей, философов и пустобрехов.

Карат уродился кладовщиком. На свое место он притаскивал все, что плохо лежало в доме. Где бы Матвеевы не гуляли с собакой, в парке, на речке, на площадке для выгула собак, стоило спустить Карата с поводка, он всегда возвращался с добычей.

Чей-то сланец, детская игрушка, собачья игрушка, дамская шляпа – список вещей, которые приносил в зубах пес, рос неумолимо. Карат беззастенчиво пользовался своей внешней красотой. Люди восхищались породистым псом, а тот тем временем «забирал» плату за показ.

Дружное семейство подумало, что уж в своем доме собака будет выгуливаться во дворе, в чужой двор не пойдет и тащить ничего не будет. Наивные мечты.

Нет, сначала все было замечательно. Карат действительно выгуливался. Таскал только свои игрушки, ну, еще прихватывал Федькины машинки, садовое ведерко, забытые перчатки, но это же мелочи.

Наступила осень. Зарядили дожди. На вечернюю прогулку папа выпустил Карата во двор, чтобы он по-быстрому сделал свои дела. Кто сказал, что в дождь кладовщик не работает?

Карата не было минут двадцать, папа уже волноваться начал. Когда Анатолий услышал скребущий звук в дверь, он быстро открыл ее и увидел вымокшего Карата, который осторожно держал в зубах такого же мокрого котенка.

Хозяин остолбенел, а пес, подвинув ногу Толи, проскочил в коридор и, кто бы сомневался, отряхнулся. Котенок болтался в пасти пса так, что развернувшийся и наблюдавший эту сцену хозяин решил - это конец.

Он ошибался. Дело в том, что Карат никогда, никогда не портил вещей, которые приносил в свою кладовку, он их холил и лелеял.

Пес положил котенка в коридоре и вернулся на улицу, пока папа не закрыл дверь. Через десять минут, когда в доме все уже обихаживали неожиданный сюрприз, в зубах Карата был еще один котенок.

– Так, пойду-ка я с ним, а то подозрительно что-то. Откуда он их таскает? – решил Толя.
Однако Карат, в очередной раз отряхнувшись, никуда не собирался. Шокированное семейство занялось сушкой всех животных. Первый котенок уже лакал молоко из блюдца, Карата обтирали большим махровым полотенцем, вторым котенком занялась Маришка.

Когда суета с приведением в божий вид мокрых питомцев закончилась, семья расселась в гостиной и, переглядываясь, принялась за обсуждение сложившейся ситуации.

– Завтра с утра пройдусь по соседям, поспрашиваю, у кого котята были, – предложил дипломат Анатолий.
– Они не породистые, могут ничейными оказаться, – предположила предусмотрительная Оля.
– А я всегда котенка хотела, – с надеждой в голосе сказала Маришка.
– А их два, как раз мне и Маришке, – добавил дров в костер Федор.
Виновник переполоха лежал возле ног хозяина и старательно вылизывал передние лапы…

Бурная деятельность по розыску хозяев и мамки котят результатов не дала. Целую неделю Матвеевы старались вызнать о судьбе малышей, но никто ничего конкретного им не сообщил.

Новый год Матвеевы встречали в расширенном составе. Под пушистой елкой валялся Карат, по которому туда-сюда скакали два подросших котенка.

Майка и Бакс игрались с хвостом пса, и он им позволял, но, как только они пытались сорвать игрушку с елки, Карат тихо рычал.

Думаете, он охранял елку для хозяев? Как бы ни так! Елка значилась в его кладовке, а уж игрушки для нее - тем более.

Автор ГАЛИНА ВОЛКОВА.

БАУШКА



— Хтой там?
— Открой, баушка! Мы по твоему объявлению.
— А, сейчас-сейчас. Только гляну в глазок… А пошто это вас двое парней?
— В чем дело, баушка? Сдаешь комнату молодой семье или как?
— Вы, што ли, семья?
— Ну. Братья мы, сироты. Сами не местные, угла своего нету. Жить нам негде. Впусти. Поглядим на твои жилищные и прочие условия. Кстати, баушка, ты одна?
— Одна, сыночки. А, нет, еще внучек со мной.
— Какой еще внучек?
— Да сейчас никакой. Ну, проходите. Вот за этой дверью ваша комнатка. Сейчас там внучек спит.
— Пусть спит, нам он до лампочки. А ну говори, бабка, где твои накопления?
— Да вы что, сыночки, каки таки накопления? Пенсия у меня маленькая. Вот потому и решила комнатку сдавать.
— Не прибедняйся. Знаем мы вас, божьих одуванчиков, у каждой по чулочку с денежкой припрятано. А ну, веди нас к своим финансам! А то мы сейчас твоему внучеку бо-бо сделаем!
— Так вы, сыночки, никак грабители?
— Ну, что-то вроде этого.
— А пошто вы не этих… как их… не олиграфов грабите, а по старушкам промышляете?
— Мы что, придурки? У олигархов охрана. Ты, бабка, много не болтай. Гони пенсию! Мы знаем, тебе вчера принесли. И твоему соседу. И твоей подружке, Аглае Баглаевне. Мы у них уже были. Теперь твоя очередь.
— А, вона вы как! Ну, тады без внучека нам никак. Мишутка-а! Ну-к вставай, тут квартиранты пришли. Твой диван хотят занять.
— А это что еще за амбал? Ай, не надо, братан! Уй, баушка, уйми его! Да сама-то, сама-то своей клюкой тоже пореже маши!
— Да я бы и рада, паскудники вы этакие, но мы ведь теперь не успокоимся, пока вы не отдадите все, что сегодня по городу награбили.
— Вот, забирайте! Только дайте на своих ногах уйти!
— Поздно, босяки! Вот уже и полиция по ваши грешные души!
— Какая еще полиция, баушка, когда ты ее успела вызвать?
— А чего ее вызывать? Мой внучек — он и есть полиция! Давно вас, заблудших волков в овечьих шкурах, пасет! Вот мы с ним на пару операцию и провернули! Вяжи их, внучек! Погодь, дай-ка я им еще пару раз батогом наподдам! Вот так, вот так, поганцы. А теперь веди их туда, внучек, где Макар телят не пас!

Марат ВАЛЕЕВ.

- Брагу, девчонки, хотите попробовать?

Мы точно не знаем что это такое,...но нам 15 и мы приехали в деревню на целое лето.

В таких условиях любое незнакомое слово, которое тебе предлагают попробовать, пахнет приключениями уже на начальной стадии.
⠀
Конечно, мы хотим попробовать брагу.
Мы курить уже попробовали,..самогон попробовали,..пескарей копченых пробовали,..даже в лес за малиной ходить пробовали,..неужто мы брагу обидим?
⠀
К вечеру расчесались, самые красивые наряды надели, босоножки на каблуках, чтоб сразу издалека было видно – городские идут брагу пробовать.
⠀
Так и пробовали на скамеечке возле чьего-то двора.
Это был первый и последний раз.

Самый лживый напиток в мире.
Если другой деревенский алкоголь воняет так, что ты заранее догадываешься о последствиях и просто только делаешь вид, что радостно его употребляешь вместе
со всеми, то этот обманчивый компот, льется в тебя за здрасьте, как чаечек.
⠀
В чем подвох мы поняли не сразу.
Помню как захотела встать прогуляться, а ног нет.
То есть они, как бы есть, но как бы не твои.
Идти и вообще что-то делать ими не получилось.
Получилось только встать и тут же сесть, сделав вид что передумала.
Пихнула Эльвирку в бок и сообщила, что с этого момента пьем чай.
⠀
Так и просидели на этой скамейке с чаем и без ног, пока дождь не полил.
Дождь вернул нам ноги и желание прогуляться.
В босоножках месить грязь оказалось совсем неудобно, поэтому, в шерстяных мокрых кофтах и босиком мы пошли бродить под проливным дождем.
⠀
Романтичные барышни со стойким запахом браги и желанием эту брагу обратно вернуть где-нибудь под кустом.
С процентами в виде закуски, конечно.
⠀
Прогулка оборвалась в самом начале, потому что впотьмах из переулка внезапно возникла бабушка.
Бабушке не спалось и не понималось, где нас носит в такой дождь без зонта.
⠀
Домой мы летели на бабулиных пенделях и историях о том, что у нас нет мозгов, раз мы мокрые босиком тут ходим, что теперь мы заболеем и умрем,..возможно уже завтра нас похоронят,..а на похороны она
не придет, потому что мы дебилки.
⠀
С помощью тех же пендюлей нас закинули на горячую печь, чтобы хоть немного отсрочить нашу смерть от воспаления всех на свете органов, кроме мозгов.
Их у нас нет потому что!
⠀
- Вот нате, на двоих вам, - протянула нам бабушка на печку кружку с лекарством от всех болезней, по совместительству деревенской валютой на все случаи жизни.
⠀
От запаха самогонки, Эльвирка тут же почуяла непреодолимое желание покинуть отогревательный пост и ушла во двор.
⠀
Там под лестницей в лопухах она подробно рассказала и показала звездам весь свой вчерашний ужин и все две кружки браги.
⠀
А мне пришлось отдуваться за двоих.
На горячей печке, горячий самогон в меня не лез.
Но раз бабуля сказала – надо, значит надо.
Старалась как могла.
Старалась и не понимала, что за порядки такие у этих бабушек – спаивать детей, пусть даже и тех, что дураки совсем.
⠀
- Ба, дай хоть запить чем-нибудь, ну невозможно же так, - взмолилась я после третьего недоглотка.
⠀
- В смысле запить!!!??? Я вам растираться дала!!! Ноги растереть свои безмозглые и носки надеть!
⠀
Самогон от нас с того дня начали прятать на всякий случай, да мы и не искали.

А ко всяким "хотите попробовать?" стали относиться с опаской и осторожностью.
⠀
А вообще, каждый раз, вспоминая свои деревенские каникулы, думаю, как я выжила...

Самая счастливая на свете

Алевтина полола грядки, когда услышала голос соседки Веры. Она устало выпрямилась и потерла ладонями поясницу:

– Ох ты ж, Боже мой! Как болит. Привет, Верунь. Что тебе?
Вера, неугомонная болтушка и сплетница, от языка которой страдали многие деревенские, тут же затараторила:
– Здорово живешь, Егоровна! Слушай, я ведь к тебе по делу: продай молочка. Ко мне внучка на все лето привезли. Тощенький, бледный, как поганка. Что он в своем городе видит? Сплошная химия повсюду. Даже молоко, а он его так любит. Я тут подумала, у твоей Фроськи оно такое сладкое, во всей деревне такой козы ни у кого нет. А я тебе и денежку принесла. Вот, возьми.

Алевтина нахмурилась и отвела в сторону протянутую руку Веры:

– Да ты с ума сошла, какие деньги? Дам я тебе молока, да только просто так. И клубничка у меня вот уже поспела, смотри, какая крупная и красная. Пусть твой Пашенька полакомится.
Вера всплеснула руками, но тут же поспешила за миской, а потом помогла Алевтине наполнить её ароматной клубникой:
– Вот ведь ты какая додельница, – похвалила она свою соседку. – В огороде у тебя порядок, все созревает у первой, а у меня травища так и прет, никак не успеваю с ней справиться. Одна ведь живешь, ни перед тобой, ни за тобой никого нет, а у меня полон дом, ложкой не перемешаешь: мы с мужем и свекровью, сын с невесткой, рожать ей на днях. Вот теперь дочка внука привезла.
Вера продолжала тараторить, не обращая внимания на то, что говорит. Да и с какой бы стати она стала церемониться с этой Алевтиной, которую все в деревне называют «бобылихой» и стараются обходить её дом стороной. Злые языки поговаривали, что она за какое-то страшное преступление долго сидела в тюрьме. Догадок в народе ходило много, но точно никто ничего не знал. Сама Вера не раз распускала про Алевтину разные слухи и, хотя ей мало кто верил, не уставала придумывать новые небылицы.

Чтобы хоть что-то разведать, она не раз пыталась подружиться со своей соседкой, но Алевтина, всегда вежливая и спокойная, никогда не пускала любопытную женщину в свою душу. .
– Да, вот я говорю, живешь ты как-то обособлено от всех. А одиночество оно никому на пользу не идет. Не зря говорят, что в тихом омуте… Слышала, поди? Не к добру так. Ой, не к добру.
Алевтина, до этого с улыбкой собиравшая клубнику для маленького Паши, быстро взглянула на Веру, но ничего ей не сказала, хотя та надавила на самое больное место. Улыбка медленно сползла с губ Алевтины, но когда она подняла голову и посмотрела на Веру, её лицо было спокойным и приветливым.

– Вот тебе, Вера, клубничка. Пойдем, молочка налью, я только полчаса назад Фросю подоила, оно еще и остыть, поди, не успело. Пусть твой Пашенька пьет и оздоравливается.

Она ушла, а Алевтина вернулась к своим грядкам, но полоть не стала и просто присела на скамеечку, вытянув гудевшие от усталости ноги. Вот только думала она о другом, душу разрывали ей слова Веры. Они молоточками стучали по вискам: «Я бы не смогла вот как ты, например. Всю жизнь одна… Своего-то счастья все равно нету.…»

Нет, ошибалась Вера. Когда-то и Алевтина была счастливой. И она любила, и её любили, и семья у нее тоже была, правда, недолго. И очень много лет назад.

Родилась Алевтина, или как тогда её звали Аля, здесь же, в этой глухой сибирской деревушке, отрезанной от цивилизации километрами нетронутой природы. Мать и отец души не чаяли в долгожданной дочке, баловали её как могли, учили быть доброй, отзывчивой и работящей. Первые семь лет своей жизни Аля была безразмерно счастлива, как бывают счастливы все дети, живущие в любящей семье. Они часто вечером выходили за деревню, в поля, и встречали там отца, который всегда одной тропой возвращался из бригады, где работал трактористом. Он всегда приносил дочке «гостинчик от зайчика» невероятно большую и вкусную котлету на ломте хлеба. Колхозные поварихи всегда кормили такими котлетами людей, работающих в полях, но Аля об этом не знала и верила, что гостинец ей передает серая добрая зайчиха.

Потом они вместе шли на речку, и там долго плескались в нагретой солнцем воде. Аля смеялась, когда отец брызгался водой, а потом целовал мокрые щеки дочери. Это было счастье. Простое и бесхитростное. Но Аля поняла это, только когда все потеряла.

Однажды теплым сентябрьским днем в их дом постучалось непоправимое горе: мать ушла на речку за водой и пропала. По деревне поползли нехорошие слухи, но девочка их не запомнила. Она видела только как папа отчаянно пытается отыскать маму, совсем не спит и не ест. В самом деле, Егор, отец Али, поднял на ноги всю округу, разыскивая жену, но только через несколько дней её бездыханное тело нашли ниже по реке.

Так никто и не узнал, что произошло с несчастной женщиной, и как она оказалась в воде. Было следствие, в милицию забрали нескольких свидетелей, и в том числе самого Егора, но доказать ничего не смогли и вскоре всех выпустили. Вот только Егор вернуться к прежней жизни уже не смог: он бросил работу и запил по-черному, напрочь забыв о маленькой дочери. Теперь дом Егора был полон каких-то незнакомых людей. Аля боялась их, потому что они всегда очень громко разговаривали и ругались нехорошими словами, а еще много пили и часто засыпали прямо на полу.

Аля пряталась от них, забираясь то на пахнущий прелым сеном сеновал, то на пыльный чердак, но отцу и его собутыльникам не было никакого дела до грязного, голодного ребенка. А Але часто снились те самые котлеты, которые когда-то приносил ей папа. Однажды она решила сама пойти в поля и найти серую зайчиху, и неизвестно, чем бы закончился её поход, если бы кто-то из трактористов не заметил одинокую девочку, бредущую по пыльной полевой дороге. Её привезли обратно в деревню, но отец только рукой махнул на разгневанных односельчан и даже не стал её ругать за это. Ему теперь было все равно.

Несколько месяцев соседи терпели буйные загулы Егора, а потом позвонили Галине, его старшей сестре, и рассказали про беспризорную Алевтину и её вечно пьяного отца. Несколько раз Галина приезжала к брату, пыталась вразумить его, говорила о дочке, которой нужно учиться, все было бесполезно. Егор вроде бы и соглашался, но уже на следующий день напивался снова, забыв про обещания, данные сестре.

– Знаешь что, – не выдержала, в конце концов, Галина, – если ты не возьмешься за ум, я заберу у тебя Альку. Сам живи, как знаешь, а девчонку погубить я тебе не дам. Ей учиться нужно!

– Прости меня, доченька моя, – разрыдался Егор, но спорить с сестрой не стал.
Галина с мужем и сыном-подростком жила в областном центре, туда-то она и забрала маленькую племянницу.
Несмотря ни на что, Алевтине не хотелось расставаться с отцом, она очень его любила и боялась, что без нее с ним что-то случится. Она говорила об этом тете, но та, всегда строгая и сдержанная, не стала слушать девочку и забрала её с собой.
– Вот одумается твой папаша, тогда и поедешь домой. А пока поживешь с нами. Дядя Петя и Виталик тебя уже ждут. В школу тоже у нас ходить будешь. И смотри мне, чтоб училась хорошо, поняла?
– Поняла, – кивнула Аля и обернулась на свой родной дом. Если бы только отец вышел проводить её, если бы он просто подошел к окну, если бы позвал дочку, Аля бы выдернула свою ручонку из крепко удерживающей её руки тети Гали и убежала бы домой. Но он не вышел, не проводил, не позвал. И вскоре автобус увез девочку в неизвестный и чужой ей город.

Прошло пять лет. За это время Аля видела отца всего несколько раз, когда вечно занятая Галина, скрепя сердце, соглашалась отвезти её к нему. И если сначала все было без изменений, то потом, когда они снова приехали навестить Егора, вместо него к ним вышла полная, неопрятная женщина и назвалась Татьяной.

– Жена я Егора, законная, – заявила она. – А вы кто такие будете? И что вам тут надо? Егор на работе, а я гостей, извините, не жду.

Больше Галина к брату не приезжала и Алю тоже не пускала:

– Живешь у нас спокойно, вот и живи! Нечего тут! – прикрикнула она на девочку, когда та снова попросила поехать к отцу. – А если будешь выделываться, быстро тебя к мачехе отправлю. Запоешь тогда!

Алевтине еще не исполнилось восемнадцати, когда Галина и её муж Петр попали в аварию. Они погибли мгновенно, не успев понять, что произошло. Аля искренне плакала, жалея тетю и дядю, которые, хоть и не стремились одаривать её любовью и душевным теплом, но никогда не обижали и, как могли, заботились. Жалела она и их сына Виталия, так внезапно потерявшего сразу обоих родителей. А вот он её не пожалел и через несколько дней после похорон заявил:

– Вот что, бедная родственница. Собирай-ка ты свои манатки и катись отсюда. Я тебя терпел, пока мать была жива, а теперь извини, у меня своя жизнь, а у тебя своя. Деваха ты уже взрослая, не пропадешь. И не вздумай на мою квартиру претендовать.

Аля хорошо знала характер Виталия, он всегда исподтишка изводил её, часто ябедничал отцу и матери и радовался, когда они ругали девочку. Теперь же и вовсе он стал хозяином положения, и было бессмысленно взывать к его совести.

Аля собрала свои вещи, которые уместились в одну сумку и подняла глаза на Виталия:

– У меня нет денег на дорогу. Ты можешь дать мне на билет?
Виталий усмехнулся:
– Одни траты с тобой. Ну да что не сделаешь ради того, чтобы больше тебя не видеть! Давай, вали к своему папаше-алкашу и больше тут не появляйся. Родственница!
Алевтина ничего не сказала на это, она думала о том, как встретит её отец. Слишком долго они жили врозь, и теперь им нужно было снова привыкать друг к другу. Но все вышло совсем не так, как представляла девушка. Встретил её не отец, а Татьяна. Она встала на крыльце, загородив спиной дверь и уперев руки в бока:

– Посмотрите, люди добрые! Явилась, не запылилась! Да только кто ждал тебя тут, бессовестная!? Сама бросила отца, а теперь вот она! За наследством примчалась!

– За каким наследством, тетя Таня? – спросила Алевтина, все еще ничего не понимая.

– Как это за каким? За отцовским. Да только обломишься, ничего тебе не досталось. Мой это дом, мой, поняла?

– Где папа? – побледнела Алевтина.

– Опомнилась! Глядите-ка! Зимой еще твой отец под забором замерз! Алкаш несчастный!

Татьяна кричала еще что-то, но Алевтина его уже не слышала. Она вышла на улицу и направилась к деревенскому кладбищу, где теперь её папа и мама снова были вместе. Долго, почти до самого вечера Алевтина просидела у родительских могил. Идти ей было некуда и она просто не представляла, что ей теперь делать. Наконец она встала и медленно пошла прочь из деревни.

Усталость валила девушку с ног, когда свет фар выхватил из темноты её фигурку, бредущую по обочине дороги. Завизжали тормоза машины и молодой мужчина, вышедший к Алевтине, едва успел подхватить её на руки. Но девушка этого уже не помнила.

Когда она пришла в себя, поняла, что лежит на диване в светлой комнате, а рядом с ней сидит мужчина лет тридцати и внимательно смотрит на нее.

– Ну и куда ты шла так поздно, одна? – спросил он. – Да ты не бойся меня. Я – Илья, живу здесь с двумя маленькими сыновьями Антошей и Мишей, и дочкой Анечкой, ей всего пять месяцев. С женой мы разошлись, вот я и остался один с ними. А тут еще ты. Ну, давай, рассказывай, кто ты и как тебя зовут.
Алевтина ничего не стала скрывать от своего спасителя и когда закончила рассказ, он покачал головой:

– Что же мне с тобой теперь делать? Осень на дворе. Через месяц вообще холода настанут. Ладно, есть предложение. Хочешь у меня остаться? С детьми поможешь. Близнецам четыре года. Дочке, я уже сказал, еще и полугода нет. Зашиваюсь я тут с ними, а мне еще и работать надо. Продукты, питание и все остальное с меня. А ты за детьми следишь, есть готовишь и порядок поддерживаешь. По дому-то что-нибудь делать умеешь? Готовить, стирать, убирать?

Алевтина кивнула, всему этому её давно научила тетя Галя, и теперь девушка была ей за это особенно благодарна.
– Значит, остаешься?
– Остаюсь, – сказала Алевтина.
Она и в самом деле осталась и очень быстро привязалась к малышам. Вести домашнее хозяйство Ильи она тоже быстро приспособилась и была ему очень благодарна за то, что он дал ей крышу над головой. Девушка и сама не заметила, как влюбилась в Илью и однажды, когда он ночью пришел в её комнату, не оттолкнула его, став ему гражданской женой.

Годы тихонько шли, дети росли, и Алевтина чувствовала себя вполне счастливой. Она искренне любила сыновей и дочку, радовалась, когда они называли её мамой, и сама считала их родными. Но когда младшая девочка пошла в школу, Илья сказал Алевтине, что им нужно серьезно поговорить.

– Что-то произошло, Илюша? – удивилась его растерянному виду Алевтина.

– В некотором роде. Точнее, да, – сказал Илья. – В общем, так. Месяц назад вернулась моя жена. Когда-то Марина сбежала от нас, записку оставила, что просто устала и хочет другой жизни. Но тогда я был страшно зол на нее, а потом встретил тебя, ну и завертелось. А теперь она вернулась и хочет забрать детей к себе.

– Куда забрать? – не поняла Алевтина.
– За границу. Она живет там и очень скучает.
– Илюша, но так же нельзя. Мы семья, – сказала Алевтина, вытирая выступившие на глазах слезы.
– Люблю я её! – взорвался Илья. – И всегда любил, понятно??? А тебя взял только от безысходности. Нет, ты не подумай, я за все тебе благодарен, ты добрая и хорошая, но моя жена не ты, а Марина. И люблю я не тебя, а её! Что мне с этим делать?
Алевтина вскочила и выбежала из дома, не сдерживая рыданий, и на крыльце столкнулась с красивой ухоженной женщиной. Это и была Марина.

– Дрянь! Дрянь! Это все из-за тебя! – крикнула ей Аля, но та только удивленно и насмешливо приподняла брови, а потом вошла в дом.
Соседка Вера Петровна видела все это своими глазами, она и стала свидетелем по делу об убийстве Ильи. Никто так и не узнал, что это Марина в пылу ссоры с ним толкнула его, он не удержался и упал, ударившись головой об угол стола. Упал, чтобы никогда больше не подняться. Марина сориентировалась быстро. Она выбежала на улицу и стала звать на помощь. Илья ошибался, подумав, что он и дети нужны ей. Марина всю жизнь любила только себя.
– Я хочу, чтоб ты продал этот дом, – кричала она Илье. – Это мой дом, только я имею на него права! Мне нужны деньги, понимаешь?

– Не понимаю! – Илья схватил её за плечи. – Я думал, что ты приехала, потому что соскучилась. Думал, что хочешь попросить у нас прощения! Я из-за тебя обидел Алю, ты слышишь меня???

Марина из всех сил толкнула мужа. А потом произошло то, что произошло.

Следствие быстро назначило виновной Алевтину, и сколько бы она не умоляла поверить ей, суд назначил для нее самое строгое наказание. Детей Марина забрала с собой, дом продала и уехала из этих мест навсегда.

Алевтина, отсидев положенный срок, долгое время не решалась вернуться в родные края. Жила то там, то здесь, бралась за самую черную работу и совсем уже не мечтала о простом человеческом счастье, которое так и не вспомнило о ней. Но с каждым годом душа женщины все сильнее рвалась туда, где когда-то прошло её детство, а еще очень хотелось навестить могилки родителей. И вот однажды она приехала в родную деревню, посидела у могилок отца и матери, а потом пошла к своему дому, чтобы взглянуть на него хотя бы со стороны.
(продолжение следует)

Алевтина, отсидев положенный срок, долгое время не решалась вернуться в родные края. Жила то там, то здесь, бралась за самую черную работу и совсем уже не мечтала о простом человеческом счастье, которое так и не вспомнило о ней. Но с каждым годом душа женщины все сильнее рвалась туда, где когда-то прошло её детство, а еще очень хотелось навестить могилки родителей. И вот однажды она приехала в родную деревню, посидела у могилок отца и матери, а потом пошла к своему дому, чтобы взглянуть на него хотя бы со стороны.

К её удивлению, он оказался заброшенным. Алевтина подумала и постучалась к соседям.

– Так Татьяна давным-давно съехала отсюда, – сказал ей дед Семен. – Продать его вроде хотела, да не получилось. Там наследница еще какая-то была, кажется, дочка Егора. Не помню, как её звали.

– Я это, – сказала Алевтина. – Вы, дядя Семен, не помните меня, конечно. А вот, хотите документы покажу?

– А-а-а, ну раз ты, так и живи. Чего уж. Мне твои документы без надобности. В сельсовет сходишь завтра утром, там их и показывай.

Так и получилось, что Алевтина после долгих лет вернулась в родную деревню и поселилась в том самом доме, где когда-то жила с родителями. Мало-помалу она привела домишко в порядок, устроилась работать в колхозную бригаду поварихой, пару лет назад завела себе козу. Деревенские откуда-то узнали о том, что Алевтина отсидела срок и обходили её дом стороной, не желая завязывать с ней дружеские отношения. А недвусмысленные заигрывания односельчан-мужчин сблизиться, она и сама обрывала на корню. И вообще, Алевтина давным-давно привыкла к своему одиночеству и не жаловалась на жизнь, которая теперь была простой и понятной.

Уже начало темнеть, когда Алевтина, очнувшись от своих раздумий, встала и направилась к дому. Она поужинала, посмотрела по телевизору пару серий какой-то мыльной оперы, потом вышла во двор, надеясь, что хотя бы свежий воздух поможет ей уснуть. Но назойливая память, растревоженная соседкой Верой, перелистывала перед Алевтиной страницы прошлого, напоминая про то короткое счастье, которое когда-то у нее было.

Алевтина глубоко вдохнула воздух, но тут же почувствовала, что к ночной прохладе примешивается горький запах дыма. Она тревожно посмотрела по сторонам, не понимая, откуда здесь может быть дым. И только когда вышла на улицу, заметила, что это из дома Веры вырываются огненные языки.

– Ох ты ж, Боже мой! – всплеснула руками Алевтина и бросилась туда, крича о пожаре и умоляя о помощи. Вот только никто не спешил откликнуться на её зов. Деревня, намаявшись за день, крепко спала. Не чувствуя под собой ног, Алевтина заскочила на крыльцо, толкнула плечом дверь и влетела в дом соседей. Она громко кричала, заглядывая то в одну, то в другую комнату и увидела старушку, лежавшую на кровати. С невероятным трудом Алевтина выволокла беспомощную женщину во двор и сама перевела дыхание.

– Где все??? – стала она трясти старушку за плечи. – Вера, Толик, дети?

– Что?? Кто??? Нету, Вера уехала в больницу с Катей, а Толик и Ваня на смене, – плакала старушка, сильно кашляя. Вдруг она протянула руку к дому: – Паша там, со мной был! Внучок!

Алевтина метнулась к дому.

Прибежавший народ быстро разделился и принялся тушить пожар сразу с двух сторон, и тут кто-то вскрикнул:

– Смотрите!

Алевтина в дымящейся одежде вышла на крыльцо, неся на руках завернутого в одеяло ребенка. Она передала его в руки подбежавшим соседям и упала на землю, растеряв последние силы.

Пришла в себя она уже в больнице.

– Ну как ты, мамочка? – спросила медсестра, склоняясь над ней.

– Что??? – Алевтина повернула к ней голову. – Как вы меня назвали?

– Мама, мамочка, мамуля, – улыбнулась женщина. – Я уже и братьям сообщила. Антону и Мише. Они едут сюда. Ты ведь нас помнишь? Я – Аня.

– Анечка, девочка моя, хорошая… тебя и не узнать. Красавица какая…

– А я тебя, мамочка, сразу узнала. И так обрадовалась!

– Как вы жили, Анечка, расскажи, – попросила Алевтина. – Вас же забрала Марина. Кажется, хотела увезти за границу.

Анна грустно вздохнула:

– Она оставила нас у своей старой тети. А сама уехала. Больше мы её не видели. Тетушка через несколько месяцев сдала нас в детский дом. Там мы и выросли. И очень скучали по тебе. Ты знаешь, мы искали тебя много лет, но так и не нашли. Я даже в эту больницу устроилась, чтобы не уезжать из этих мест. Хотя надежду потеряла. И тут ты.

Алевтина слушала Анну, гладила её руку и не скрывала своих слез.

– А ты все такая же добрая,– говорила Анна, – думаешь о других, а не о себе. Мальчишку вон спасла, старушку.

– Как они? – встрепенулась Алевтина.

– Да хорошо. Их родня к тебе рвалась, но я попросила пока тебя не беспокоить. Тебе сейчас покой нужен.

Но в это время открылась дверь и на пороге палаты с цветами в руках появились двое улыбающихся мужчин. Они были просто копией друг друга, и Алевтина сразу же узнала Мишу и Антона, сыновей Ильи, которых она любила как своих и всю свою жизнь не могла забыть.

– Мама! Мамуля! – бросились они к ней. – Ну как ты себя чувствуешь? Анюта нам все уже рассказала. Мы уже и не надеялись на то, что когда-нибудь встретим тебя.

– Мальчики мои, – новый поток слез брызнул из глаз Алевтины.– Простите меня за то, что не сумела уберечь вас. Вы ведь с Анечкой моя семья, единственное счастье, которое когда-то у меня было! А еще, по поводу папы. Я не виновата, поверьте. Мы поссорились, и я убежала, но с ним все было в порядке.

– Да знаем мы это, мама, – сказал Миша. – Мы же видели, какая ты, видели, как ты любишь нас и папу. И никогда не верили в то, что ты виновна в его гибели.

– Детки мои, хорошие, – протянула к ним руки Алевтина. – Какое счастье, что мы снова вместе.

На выписку Алевтины приехали Миша и Антон, и она вместе с Аней встретила их на пороге больницы. Потом они поехали домой, но Алевтина не узнала свой старенький домишко: свежий ремонт, выкрашенные штакетник и калитка, повсюду воздушные шары и цветы, а под старой яблоней накрыт длинный стол, уставленный всякими блюдами. Во дворе суетились Вера и её семейные, а маленький Паша весело играл с чьими-то детьми. Были здесь и другие, незнакомые Алевтине люди.

– Кто это? – удивилась она, разглядывая улыбающиеся лица.

– Наши семьи, – обняла её Анна, – и сейчас мы будем тебя со всеми знакомить. А тетя Вера помогла нам приготовить встречу.

– Егоровна! – бросилась к ней Вера. – Спасибо тебе за все! Внука спасла, свекровь. Героиня наша! До конца дней своих не забуду, что ты для нас сделала! А выгорело всего две комнаты, остальное задымило только. Ну да Бог с ним! Прибрались уже! Главное, что все живы! А ты что же молчала, что у тебя такие детки? Ох ты ж, Господи, какая ты счастливая!

Алевтина рассмеялась:

– Конечно, счастливая! Самая счастливая на свете! Теперь я это точно знаю!