Уголок читателя - 6

Кот



Маленький чёрный котенок с белым "галстуком", белыми "носочками" на всех четырёх лапках и с красивыми, длинными и тоже белыми усами, превратился в угловатого, молодого котика с блестящей шерстью и жуликоватыми повадками, доставшимися ему от его дворянских (читай дворовых) предков.
Он носил имя Кузя, в честь одноимённого домовенка из любимого Вовкиного мультфильма. Вёл он себя в основном прилично, но порой на него находило ни чем не преодолимое обжорство.
Вовка регулярно кормил его и крысенка, подливал и менял воду в блюдце, но, сколько Кузе еды не давай, тому все было мало. Потом объевшегося Кузю рвало, и он снова становился голодным и готовым съесть все на свете. Он мог съесть все, что не приколочено, и даже то, что и не надо было.
Об этом свидетельствовал батон, который утром находили на полу кухни вытащенным из хлебницы, с прогрызенным пакетом и покусанными кусочками. Закрывание хлебницы не давало никаких результатов, так как каким-то неимоверным образом, Кузе удавалось ее открывать.
Также свидетельством его вселенского голода были обгрызенные листочки цветов, растущих в горшках, стоящих на подоконниках во всех комнатах. Такая же участь постигла и кактус.
Папа Толя все удивлялся, как этот котейка мог его есть, при этом оставаясь живым и здоровым? Ведь там же колючки длиной по сантиметру! На эту тему он шутил
- Кузя плакал, кололся, но продолжал есть кактус.
Кузю даже возили к ветеринару. После досконального обследования кота, врач вынес вердикт и поставил ему диагноз:
- Здоров.
Постепенно уровень наглости обжоры Кузи начал зашкаливать. В отсутствие хозяев он разгуливал в кухне по столам, и, если там лежало хоть что-то съестное, то оно тут же сваливалось лапой на пол, где благополучно съедалось. И съедалось не в одну свою ненасытную мордочку, а вместе с крысенком.
Стоило только маме Наташе зайти на кухню, и Кузя уже был тут как тут. Он терся ей об ноги, показывая всем своим видом, как он ее любит. Женское сердце не могло устоять от такого выражения кошачьей любви. Кузе тут же доставался, в награду за его любовь, кусочек колбасы или сыра.
Утром, достав колбасу из холодильника и положив ее на разделочную доску, Наташа начинала ее резать для приготовления бутербродов на завтрак своим мужчинам - сыну Вовке и мужу Толе.
При первом же ударе ножа об доску раздавался звук, который был для Кузи божественной мелодией, самым долгожданным и желанным. Где бы он ни был, чем бы он ни занимался, и даже если он спал, то при этом звуке он со всех лап бежал на кухню.
Если его увивания у ног хозяйки не приносили результатов в виде кусочка колбаски, то он напоминал о себе любимом по-другому…
Наташа продолжает резать колбасу. Вдруг, из-за края стола, возле разделочной доски, появляется черная лапа в белом носочке. Выпускаются когти и цепляются за стол. Это было как крик:
- Хозяйка! Я здесь! Ты про меня забыла!..
И желанный им кусочек колбасы всегда бывал получен.
С крысенком они дружили. Спали вместе и ели из одного блюдца.
Гай Де Бура

Крыс



За это время крысенок вырос и превратился в большого, молодого, серого крыса по кличке Клыс (Вовка так пока еще и не научился выговаривать букву Р).
Клыс обожал Вовку. Когда тот, придя из садика, вынимал его из клетки, гладил и сажал к себе на плечо, зверек крепко держался за него своими маленькими лапками и был похож на меховой эполет на его плече, который внимательно смотрел по сторонам своими глазками-бусинками.
Со временем клетку перестали запирать. Клыс самостоятельно разгуливал по всей квартире. Он подружился с Кузей. Да и как два совсем маленьких пушистика могли не подружиться?
Ведь они живут под одной крышей и взрослым предрассудкам, что они враги испокон веков, их никто не научил. Спали они тоже вместе. Это выяснилось случайно.
Однажды Вовка пришел из садика и не смог найти Клыса. Вовка заволновался. Уж не случилась ли с его другом беда? Кузя спал, свернувшись клубком. Вовка звал Клыса, но того нигде не было. А потом Вовка увидел, что из-под Кузиных лап выглянула мордочка Клыса, который по своему обыкновению уставился на него своими глазами-бусинками. У Вовки отлегло от сердца. Все с его другом было хорошо.
Кузя по-своему заботился о Клысе. Когда они вместе спали, то Кузин хвост становился одеялом Клыса.
Клыс уже знал, что услышав «Кис-кис-кис» надо бежать на кухню, так как их зовут кушать и если вовремя туда не прибежать, то обжора Кузя все съест. Ладно, хоть от блюдца с едой не отталкивает, и то хорошо.
Правда, когда кот лазил по столам, то всегда что-нибудь и ему скидывал. Кузя всегда ел жадно, а вот Клыс брал кусочек еды в лапки и потихонечку откусывал маленькие кусочки.
Гай Де Бура

Вовка



Ему уже было почти четыре с половиной года, когда у мамы вырос большой живот. Вовка подошел к маме Наташе и погладил ее по животу, а потом заглянул ей в глаза и спросил:
- Мама, у тебя в животике шалик?
Наташа улыбнулась и ответила:
- Нет Вовка, у меня там не шарик. Там живет твоя маленькая сестричка.
- А почему я ее никогда не видел? А как она туда попала?
Наташа немного помолчала, обдумывая, как правильно ответить на столь щекотливый вопрос, а потом сказала:
- Понимаешь Вовка, вот ты видел в яблоке семечки?
- Видел.
-Вот если семечко из яблока положить в плодородную почву, то из него вырастет яблоня.
- Мама, ты зачем съела яблоко с семечками? В тебе теперь яблоня растет.
- Нет Вовка. Не растет во мне яблоня. И в тебе не вырастет, если ты случайно съешь семечку. А потому не вырастет, что у тебя в желудке вырабатывается желудочный сок, а он растворит семечку и она не вырастет.
- Сок – это хорошо. Я люблю сок. А какой сок? Яблочный? Это же все от семечки зависит? А если персиковую или вишневую косточку съесть, то сок будет персиковый или вишневый?
-Нет Вовка. Не будет сок ни персиковым, ни яблочным и даже не вишневым. Сок так и останется желудочным.
- Мама, но люди же не едят желуди. Желуди едят только дикие свиньи - кабаны. Нам воспитательница рассказывала.
- Все правильно вам воспитательница рассказывала про диких животных.
- А я вот еще знаю, что лоси и зайцы зимой кушают кору осины. Это дерево такое и оно растет в лесу.
«Уф. Пронесло. Слава Богу, что Вовка отвлекся на другую тему. Надо вечером с Толиком посоветоваться, что отвечать на подобные вопросы» - подумала Наташа.
Наташа уже была в «диклетном» (так говорил Вовка, а папа смеялся) отпуске. Теперь они проводили вдвоем с Вовкой больше времени. Она читала ему сказки. Помогала рисовать машинки, которые он очень любил. Вовка даже знал все эмблемы автопроизводителей. По дороге в садик, он указывал на автомобиль, говорил марку и никогда не ошибался.
В этот день папа ушел на работу, а он в садик не пошел. Мама оставила его дома и позвонила воспитательнице, что Вовка сегодня не придет. Она себя плохо чувствовала.
Кузя, будто что-то предчувствуя, постоянно терся об ее ноги, а потом вообще залез к ней на руки и замурчал свою песню нежности и любви. Даже Клыс вскарабкался по одеялу на кровать и сел рядом, смотря на Наташу своими карими глазками.
Наташа положила котейку на кровать, погладила Клыса и пошла умываться. Минут через десять встревоженная Наташа вышла из ванной. Взяла с тумбочки мобильный телефон и набрала мужа Толю. На третьем гудке муж ответил на вызов.
- Толя, началось. У меня отошли воды. Да. Вызываю скорую. Сейчас лягу. А как же Вовка? Берешь такси и едешь? Уже на улице? Не переживай. Все будет хорошо. Пакет с вещами в роддом давно собрала. Мне только взять его. И я тебя тоже люблю. Целую.
- Вовка, сыночек. Сходи к соседке бабе Вере и скажи, что я срочно ее жду.
продолжение следует...

Наташа набрала номер скорой…
Через три минуты соседка баба Вера и Вовка уже были у нее.
- Вера Павловна, у меня началось. Присмотри за Вовкой. Толя скоро на такси подъедет.
- Не волнуйся, Наташенька. Я за ними присмотрю. Мужики же без нас как слепые котята. Главное чтобы у тебя все прошло хорошо. За своих не переживай.
Подъехала скорая. Наташа обняла и поцеловала Вовку.
- Будь умницей. Слушайся бабушку Веру и папу. Хорошо кушай. Ты у меня молодец. Я тебя очень люблю.
Скорая повезла Наташу в роддом. Баба Вера в окошко ее перекрестила и вслух сказала:
- С Богом, Наташенька!
И еще раз перекрестила их на дорожку.
Через несколько минут пришел запыхавшийся папа Толя. Он очень сожалел, что не успел застать жену дома. Не успел подбодрить ее и еще раз сказать, как он ее любит.
- Ну, что Вовка. Вот мы и остались с тобой одни. Но мама скоро вернется домой, и мы снова будем все вместе.
Кузя уселся у входной двери и начал жалобно мяукать, скучая по хозяйке. Клыс забрался по одежде к Вовке на плечо и своими усами начал щекотать мальчику ухо.
При взгляде со стороны могло показаться, что крыс что-то говорит ему на ушко. Может он что-то и говорил подбадривающее и успокаивающее, но его слышал только Вовка и, кажется, понимал.
Папа взял на работе двухнедельный отпуск, и теперь все время был с Вовкой дома. В тот же день, вечером им позвонили из роддома и обрадовали тем, что у мамы все хорошо - она родила девочку.
Счастливый папа обнял Вовку и сказал:
- Сынок, у тебя родилась сестренка. Теперь ты будешь ее всему учить и оберегать.
Через три дня маму с новорожденной выписали из роддома. Вовка с Анатолием ждали ее в приемном покое с большим букетом алых роз.
Вышла Наташа. Такая вся родная и без живота, к которому Вовка с папой уже привыкли, а на руках у нее был большой сверток, перетянутый розовой ленточкой.
Наташа поцеловала своих мужчин и передала сверток Анатолию, который он нежно взял на руки, предварительно отдав Вовке цветы.
- Хотите посмотреть на нашу девочку?
- Очень хотим! - в один голос ответили Анатолий и Вовка.
Наташа откинула край одеяла, и они увидели маленькое личико. Девочка спала. Вовка и Анатолий улыбались. Вовка протянул маме букет цветов.
- Поздлавляю тебя, мамочка, с лождением мне… Нам… - и Вовка замялся, подыскивая слова.
Наташа улыбнулась и по щеке сбежала слеза.
- Мама, ты плачешь?
- Нет, Вовка, я не плачу. Я очень рада. Это от счастья. Очень красивые розы вы мне подарили... Спасибо вам, мои мальчики. Я вас очень люблю...
Приехав к дому на такси, они поднялись в квартиру. Кузя и Клыс сидели в коридоре, встречая свою хозяйку. Наташа погладила обоих пушистиков, сняла обувь и, помыв руки, взяла у Анатолия дочку.
В родительской спальне уже стояла детская кроватка, которая оставалась у них еще от Вовки. Кроватка была застелена новыми, постиранными и проглаженными папой, пеленкой и одеяльцем.
Мама раскутала дочку и положила в кроватку. Не успела Наташа раздеться, как дочка начала кряхтеть, проснулась и заплакала. Наташа ее распеленала. Так и есть. Надо менять пеленку. Потом Наташа стала ее кормить. Вовка ушел в свою комнату. Прошло какое-то время.
Папа Толя, проходя мимо приоткрытой двери в Вовкину комнату, увидел, что Кузя и Клыс сидят рядом на столе, а Вовка, сидя на стуле и положив голову на стол, их обнимает. Вовка что-то им говорил. Анатолий остановился и прислушался. В Вовкином голосе слышались подступающие слезы:
- Мы больше никому не нужны. Мама и папа все время с этой… У меня остались только вы – мои длузья. Вот возьмем и уйдем от них вместе. Пусть с дочкой своей живут…
В это время Наташа подошла к Анатолию и тоже все слышала. У нее защемило сердце, в горле встал ком от понимания того, что Вовка считает себя брошенным и забытым.
Она, когда-то давно, тоже чувствовала себя забытой и одинокой, когда в ее семье родился ее брат. И она, как тогда ее мама, открыла дверь, подошла к Вовке сзади и обняла его. Потом поцеловала и сказала:
- Прости нас, сынок. Мы с папой очень сильно тебя любим. Не обижайся на нас. Просто твоя сестренка еще маленькая, не может ходить и не умеет говорить. Поэтому нам надо быть постоянно с ней рядом. Вот мы с папой, когда ты был такой же маленький, как она, тоже постоянно были с тобой. И смотри, какой ты стал большой, сильный и самостоятельный. Мы любили, любим и всегда будем тебя и твою сестренку любить. Любить одинаково сильно. Вы же наши родные, самые любимые детки. Вы наша с папой частичка.
Вовка встал со стула, обнял и поцеловал маму, а потом пошел и тоже обнял и поцеловал папу.
На столе сидели кот Кузя и крыс Клыс, которые смотрели на людей, и если немного приглядеться, то могло показаться, что они улыбались. А они действительно улыбались, глядя на свою семью…
Гай Де Бура

Машка



1 чеченская 1996 год. 245 мотострелковый полк.
Еще до моего приезда, начвещ полка Юрка привез из Моздока маленького поросенка с большими розовыми ушами и белесой щетиной. Поросенок, как и положено всем свиньям, был любознательным и трудновоспитуемым. Не имел никакого понятия о воинской дисциплине и порядке. Постоянно куда-то убегал, и на его поиски отправлялось все РМО.
По окончанию поисков, пинками свиненыш доставлялся в расположение. В конце концов, всех это достало, и поросенок был помещен в ров, вырытый за палатками для обвалования, в целях нашей безопасности при обстрелах.
К моему приезду это была уже достаточно крупная свинка по кличке Машка, которая свободно перемещалась по расположению роты. Она самостоятельно ходила на ПХД, где для нее всегда были собраны пищевые отходы.
Барышня была самостоятельная. Спала исключительно в палатке, поставленной начвещем для пришедшего в негодность вещевого имущества, но по каким-то причинам еще не списанного, как подтверждение, что оно не украдено.
В палатке было чисто. Машка нужду справляла исключительно на улице. Она питала к начвещу нежные чувства и считала его за главного, в своей маленькой поросячьей жизни.
Частенько, по утрам, просунет пятачок и всю морду, в нашу палатку. Осмотрит всех своим взглядом. Как увидит Юрку, хрюкает, как бы здороваясь. Бывало, сидим в тенечке на лавочке, а Машуля, по своей свинячьей природе, невдалеке лежит в грязной луже. Встает и ложится в лужу другим боком, а грязный бок, начинает подсыхать на солнце и превращаться в глиняную корку.
На подходящую заправляться бронетехнику внимание особо не обращала. Ей только не нравились танки Т-80 из-за поднимаемой ими пыли.
Юрка говорит громко с зовущей интонацией в голосе :
- Машенька? Машуля!
Из лужи слышно хрюканье, после каждого называния ее имени.
- Машка! - уже с упреком кричит Юрка.
Свинья встает из лужи и направляется к нему. Подходит и тыкается ему пятаком в колено. Вопросительно смотрит ему в глаза своими маленькими поросячьими глазками. Юрка начинает отколупывать от нее засохшую грязь. Машкины глаза щурятся от удовольствия. Потом они начинают мутнеть и Машка валится как подкошенная, точь-в-точь, как собака, к его ногам.
Первый раз Машку приговорили на шашлык на 1 мая, но пришел центроподвоз и привез молочку и мясо. Второй раз на 9 мая. Но, видимо, свинячьему богу виднее, и снова пришел центроподвоз. Не знаю, поднялась ли бы у кого рука на эту прекрасную животинку с обличьем свиньи и душой собаки..
*****
Машка пропала, когда наш полк пришла менять какая то войсковая часть 19 дивизии 58 армии.
Была, и как растворилась. Надеюсь, что она не приняла смерть от рук человеческих, а ушла искать себе жениха из своих диких собратьев. Ну, или попала в свой свинячий рай с теплыми, грязными лужами под жарким солнцем…
Гай Де Бура

-Мы точно на дачу едем? Уверен? – большой рыжий кот смотрел подозрительно на Сашку, у которого в руках была переноска.
-Обманешь же, ой по мордени вижу, обманешь. На дачу? Не в ветеринарку? Точно?
— Насть, он чет не хочет лезть в переноску, что делать-то? Что? Приманить?
-Ага, ЩАССС, приманит он, у тебя мозгов не хватит…Точно на дачу? – кот еще раз понюхал средство передвижения.
— Лапы убрал, нечего меня запихивать, ЩА ЦАПНУ, ЩА ТОЧНО ЦАПНУ! А я предупреждал.
-Насть, ну он не хочет! Он меня укусил.
-Господи, Саша, ты не видишь, я собираюсь, главное ничего не забыть, ну запихай его как-нибудь…
Мимо пронеслась Настя, одновременно пытаясь накраситься и собраться.
Бася и Сашка посмотрели друг на друга с подозрением. Кот прищурил глаза.
Сашка постоял, почесал затылок, потом сходил нашел любимый мячик кота и кинул его в переноску.
-Гениально. И что? Ты надеешься, что я за ним полезу? Да, ЩАССС.
-Мальчики, давайте быстрее, чего вы копаетесь, мы так к вечеру только доедем.
-Ладно, фиг с тобой, вижу уже, что на дачу, а не к врачу, — кот полез в переноску. Радостный Сашка захлопнул дверцу и пошел хвастаться Насте какой он умный, обманул кота…
— Не тряси меня, чудище, и запомни, я езжу только в бизнес-классе.
Переноска была бережно поставлена на заднее сидение автомобиля. Вокруг машины суетились Настя и Сашка, укладывая всякие коробочки и пакеты. ДАЧА! Недавно Настина матушка прикупила себе небольшой домик с несколькими сотками земельки, и все семейство теперь в выходные ездило туда. В этот раз решили взять и кота.

Рядом с переноской были уложены какие-то саженцы в пакетах.
— Это ЧЁ? Мне ничего из-за них не видно, Насть, ЧЁ он тут накидал кусты свои. НААААСТЬ.
-Бась, ну подожди ты, сейчас мы соберемся, я переноску на колени поставлю, -Настя залезла в машину.
-НААААСТЬ, мы уже приехали? НААААСТЬ? А СЕЙЧАС?
-Бася, потерпи, мы даже еще не поехали, сейчас Сашка все в багажник засунет и поедем. Сейчас тебе легче будет, кондер включим.
-Мы уже приехали? Насть? А сейчас?
-Бася, тихо, не нервничай, я рядом.
-Я не нервничаю, а мы уже приехали?
-Ну, все, Бась, мы уже едем.
— Насть, мне ничего не видно, одни кусты рядом. А мне зачем кусты?
-Чего он кричит?
-Не знаю, укачало, наверное.
— НААААСТЬ, мне скучно! А мы уже приехали? Мне тесно, мне неудобно, Насть, я хочу на ручки. ХОЧУУУ!
-Все, Бась, все, мы приехали, вылезай.
-Не хочу, мне и тут хорошо.
-Бась, смотри, какая тут природа, а воздух какой.
-Не вылезу!
-Насть, да ты поставь переноску на травку, он сам выползет, пошли лучше шашлыки замутим.
-Стоять, где шашлыки? Будут шашлыки? Так что ж вы молчали? Так, куда идти, эй, двуногое, мячик мой не забудь мне притащить, показывайте, куда за шашлыками идти.
Вечером довольный кот лежал на ступеньках, подставляя сытую морду уходящему за горизонт солнцу. Все-таки дача – это прекрасно.


МирДевчат

Я не люблю клубнику. Переела в детстве и теперь смотреть на нее не хочется.
-Опять черешня…- Грустно протянул Сашка, и я на секунду усомнилась, мой ли это человек. — Может, завтра клубники купим?
 
Хм. Я подумала, и решила, что его преступление против черешни не так уж и велико. А то, что человеку клубники иногда хочется, это простительно. Купила коробочку. Придушила свою жабу, и выбрала потяжелее)) Хоть на эти деньги можно было целый килограмм черешни купить!! Нет, черешню я тоже купила. Но ведь можно было еще купить!
Притащила домой. Торжественно вручила Сашке и предостерегла, что черешней делится не намерена.
Так и прошел вечер, за обжорством. Засыпалось сложно.
-Это потому, — ворчал Сашка, — что кто-то слишком много черешни слопал!
-Что?? Это потому, что ее маловато было!! И вообще, жарко!
-Уррууу!!- Спите уже наконец!!
Худо-бедно уснули. И снится мне запах клубники. Такой настоящий, сладкий, приторный… Даже в носу першит. Я почти проснулась. Решила, что это от Сашки и отодвинулась. Запах за мной. Я отодвинулась еще и еще. Потом и вовсе отвернулась, отчего чуть не упала с кровати.
-Это еще что!!- Возмутилась, отшатнулась, повернулась назад и носом прямо таки влипла в этот запах. А заодно в кошачью шерсть.
-Уррууу муруру ууу!!- Тут же заголосил кот, подскакивая. Это еще что такое, ляжешь ты спать или нет!!??

Но я уже примерно догадалась, кто у нас тут такой пахучий! Уткнулась в кота носом и шумно вдохнула. Ну, точно!!
-И знать не хочу, — Мрачно, и совершенно не сонным голосом, произнес Сашка.- Зачем ты нюхаешь кота.
-УУррууу!!- Завопил кот, отскакивая. Он вообще много чего сообщил, но мало цензурного. Все таки эта бабка значительно расширила его лексикон.
-Он клубникой воняет!
-Не воняет!- Вступился Сашка.
-Урруу!!- Не воняю! Обиделся кот.
-Да воняет!!- Я даже еще разок понюхала.
Кот вообще обалдел от такого отношения к своей царской тушке. Раскричался, и бросился к Сашке под бок. Ну, Сашке же тоже интересно. Он тоже понюхал.
-Урруу руруру ууу!!! -Завопил кот. Ну, ясно. От Сашки-то он такого не ожидал! Мог бы, покрутил лапой у виска. Удалился громко ворча о том, что он о нас думает.
Кот ушел, а запах остался… Пришлось включить свет.
Кто-нибудь знает, как отстирать клубнику от постельного белья????
Конечно, Сашка оставил хвостики от клубники в пакете на столе. Конечно, кот повалялся в пакете! Я даже винить его за это не могу! Какой кот откажется полежать в пакете!? Мало того, что раскидал везде, так еще и в постель принес! Рррррррррррррр. В общем, Сашка оштрафован на кило черешни. Это если белье отстирается.


МирДевчат

ЯДОВИТЫЕ СЛОВА



Женщине исполнилось семьдесят лет. Юбилей! К этому дню купила ткань и заказала платье. Очень красивое, изящное. И к нему по интернету сережки серебряные.
Надела, посмотрела, увидела, что помолодела. Все-таки нельзя без обновок жить. Они настроение поднимают.
Затем принялась готовить, чтобы гостей вкусненьким покормить. Должны приехать сестры. А еще брат привезет старенькую маму. Ей скоро сто лет исполнится.
Стол сверкал праздничной посудой. И еда сама в рот просилась. Гости приехали. Мать-старушку посадили на самое почетное место. Она посидит немножко, а когда устанет, то в соседней комнате полежит.
Именинница переоделась в новое платье. И сережки надела. Пришла к гостям. И они ахнули. Приятно было, что оценили. Очень приятно.
Подняли первую. Затем вторую. И одна из сестер вдруг сказала: «Ты меня удивила. В семьдесят лет платье заказывать. И сережки. Тебе зачем? Куда наряжаться-то? Дома сидишь. Не работаешь, по театрам не ходишь. У тебя же полно старых платьев, красивых. Донашивать нужно».
Другие сестры головами закивали. И начали рассказывать, что у них все шкафы одеждой забиты. Носить не сносить.
И почему-то новое платье как будто давить стало. Тесным сделалось. И сережки потяжелели. И на душе – пусто.
Сидела с каменным лицом. Разговаривать не хотелось. И кусок в рот не лез.
Столетняя бабушка вдруг говорить начала. Все сразу замолчали. Ее мать тоже до ста лет дожила. И отец тоже. Долгожители. И когда матери девяносто стукнуло, отец пошел в магазин и купил шаль бордового цвета.
Когда за стол сели, он вынул подарок из сумки и жене вручил. Вернее, на ее плечи накинул эту самую шаль. Мать счастливая сидела, и новую шаль старыми руками гладила. Девяносто лет!
Главное – это душа. Не мы для вещей, а вещи для нас: «Забыли что ли»!
Мудро так сказала. И к дочери обратилась, которая про платье не то сказала: «А тебе вот что скажу. Язык свой придержи. Не сори словами». Встала и пошла в другую комнату полежать. Устала она.
Сидели молча. Почему-то за столом грустно стало. Сестра, что «словами сорила», все-таки извинилась. Но легче от этого не сделалось.
Так, о чем-то говорили, но не смеялись. Искренности не было, душевности не было. Потому что слова ядовитыми оказались.
И тут пришли племянница с мужем. Весело поздоровались со всеми, именинницу поздравили. Муж племянницы подошел, встал на одно колено, подарил букет роз. И пропел какую-то фразу из старинного романса.
А племянница открыла маленькую коробочку. В ней бусы из речного жемчуга. Где она нашла? И своими руками тетке на шею надела. Потащила за руку к зеркалу. Обняла, захлопала руками, рассмеялась.
Всё! Не было больше ядовитой атмосферы. На всех лицах – радость. Причем настоящая, искренняя. И полилась беседа. И хотелось смотреть на всех, и есть вкусную еду, и любоваться женщиной, которой исполнилось всего семьдесят лет. Жить да радоваться!
Георгий Жаркой

Почему мы внезапно просыпаемся ночью; словно кто-то толкнул нас и велел проснуться? Это неприятно.
 Но вот один доктор рассказал, что во время тяжелых дежурств он иногда засыпал прямо на каталке в коридоре, - пока все было спокойно. Но его будил кто-то; словно сильно толкал. Вставай!
 Он вскакивал и точно! Буквально тут же обнаруживалось, что какому-то пациенту нужна его помощь. Он просыпался до того, как его звали. Так всегда было. Даже если сон невероятно уставшего доктора был очень крепок.
Это знают многие врачи. Многие люди, чья работа связана со спасением. Так просыпаются и те, кто в опасности; на войне, например. Как бы ни был крепок сон, этот толчок будит тотчас. И спасает жизнь проснувшегося или других людей.
Так от толчка просыпаются матери за секунду до того, как заплачет их дитя. Или окажется в опасности.
Это ангел нас будит. Наш Ангел-Хранитель. Или Ангел-Хранитель того, кому мы должны помочь. Таково мое мнение.
Но если толкнул нас Ангел, а мы дома, опасности нет и вообще никого рядом нет, кому нужна бы была наша помощь и внимание? Ничего не происходит. Зачем это неприятное насильственное пробуждение? Бесполезное, к тому же?
А это нам знать не дано; полезное оно или нет. Раз нас толкнули и мы проснулись, значит, так надо. И надо помолиться о тех, кого мы любим. Мысленно сказать им о своей любви. Пожелать здоровья и спокойствия.
И надо поблагодарить своего Ангела за это пробуждение, за этот толчок. Может, тёмные силы готовились напасть на нас, спящих? Может, кто-то желал нам зла и творил мерзкое колдовство в эти минуты, пользуясь нашим сном? Может, полночный вор замышлял дурное?
И пробуждение спасло нас?
Но люди раздражаются и сердятся. И засыпают снова потом, не понимая, что их спасли от беды. Или хотели от них помощи мысленной и молитвенной для их же дорогого человека. Все может быть именно так! Но мы не понимаем. И не всегда благодарны…
                          Анна Кирьянова

ВОЛЧЬЯ ЖИЗНЬ



Волчонка Фёдор подобрал в лесу совсем махоньким. Было это так.
Фёдор о ту пору берёзовый сок собирал и почки заготавливал, они ведь, как известно большую силу лечебную имеют. И вот на обратном пути, пробираясь к тропинке через валежник, услыхал Фёдор как кто-то тихохонько подвывает, будто младенец плачет, огляделся он, начал искать место, откуда звук идёт и нашёл.
Под старым поваленным деревом, вывороченном вместе с корнями, в самой гуще скрюченных переплетённых корневищ, виднелась нора, а рядом со входом посреди бурых тёмных капель, высохших на траве, лежал волчонок. Махонький совсем, глаза только-только открылись, он беспомощно тыкался крошечным носом в окровавленную траву, и обречённо, горько плакал, не находя материнского тёплого бока и знакомого родного запаха.
Фёдор замер. Посмотрев по сторонам, он понял, что здесь произошло — охотники убили мать-волчицу, скорее всего и самца тоже, они всегда в паре — верные до самой смерти (что там народ про лебедей лишь песни слагает), других волчат тоже не было видно. А этот видимо остался каким-то образом незамеченным, может в норе притаился глубокой, так что не нашли его, может ещё как. Но вот теперь остался он один на белом свете. Без семьи, без родных.
Фёдор хорошо знал, что такое остаться одному. Сам сиротой рос, у тётки родной в услужении. Отец на войну ушёл да и не вернулся, а мать застудилась зимой сильно, да и сгорела по весне, растаяла. Забрала трёхлетнего Фёдора родная сестра по отцу, тётка Галя, женщина властная, недобрая, у самой у ей ребятишек было четверо, а тут ещё один. Она бы и рада не принимать пацана, да нельзя, в деревне осудят, не поймут, пришлось. Только никогда Федя не слышал от неё слова ласкового, как ни старался всю работу по хозяйству выполнять, всё одно — нахлебником был да гадёнышем приблудным.
Ну ничего, вырастила всё же его, не дала с голоду умереть. Как вырос Фёдор, да в армии отслужил, собрался в город, на тракториста учиться. Тётка ему сказала, мол, помочь я тебе ничем не смогу, мне своих учить надо, а муж-то тоже с фронта не вернулся, одна растила детей. Ничего, сказал ей Фёдор, я сам как-нибудь, ты не беспокойся за меня. Поклонился ей за все годы, да и уехал, в одной рубахе, в одних штанах, верёвкой подпоясанных. И ничего. Устроился всё ж таки. Мир не без добрых людей.
Дали ему даже общежитие. Днём учился, а по вечерам баржи разгружал, чтобы на жизнь заработать. Как отучился, дали ему распределение, директор училища, бывший фронтовик похлопотал, вот уж кто был им как отец родной, о каждом у него сердце болело, как о своём дите. Уехал Фёдор в молодой колхоз, жизнь там кипела, работы много, знай не ленись. А Фёдор никогда работы не боялся, к труду крестьянскому с малых лет был приучен. Так и жизнь потекла.
Поначалу жил у деда одного, Степаном звали, хороший дед, строгий, да справедливый. Ну а после свою избу поднял. С Тоней познакомился, она дояркой на ферме работала. Красивая! Фёдор к ней поначалу даже и подойти-то боялся, куда ему, она вон какая видная — коса толстая, глазищи зелёные, весёлая да ладная, а он и ростом невысок и лицом не вышел, так средненький. А Тоня однажды сама подошла, может, говорит, сходим вечером нынче в клуб? Кино там новое крутить будут.
Так и началось у них всё. Дружить начали. По осени Фёдор предложение сделал, Тоня согласием ответила. Стали жить в новой избе, потихоньку обживаться хозяйством. А по весне забеременела Тоня. Вот радости-то было! Фёдор будто не ходил, а парил, вот и к нему счастье пришло! Да только недолго счастье продлилось. Аккурат под Новый год Тоня рожать начала. Метель в тот день мела страшная, всё вокруг крутило-вертело, в трубах завывало, стучало по крышам.
Не заладилось что-то у Тони. Местная фельдшерица сказала, что нужно срочно Тоню в город везти, в больницу, ребёночек встал неправильно. На председательском ГАЗике повезли Тоню сквозь непроглядную мглу и круговерть, как сами в полях не остались неизвестно, дороги все замело, где небо, где земля непонятно — всё смешалось. Доехали таки. Тоня уже белее мела была, стонала только, не кричала даже. Врач как осмотрел, сразу крикнул в операционную везти, а Фёдор с фельдшерицей ждать остались.
Время текло как туман, сквозь пелену слышал Фёдор шумы больницы — быстрые шаги, голоса, запах лекарств. Через час вышел к нему врач, жестом на крыльцо показал, вышли вместе. Закурили. Пожилой врач, не глядя Фёдору в глаза, сказал:
— Прости, брат, не сумел я спасти их.
продолжение следует...

Метель выла и выла, надрываясь и стеная, покрывала мир белым саваном, погребая под собой жизнь и тепло.
У ребёночка выпала ручка, пока развернули операционную и дали наркоз, он уже погиб, не хватило совсем чуть-чуть, если бы на пол часа хоть раньше… А Тоня…
— Я такое за свою жизнь лишь два раза видел, — сказал врач, — Чтобы на ровном месте молодое здоровое сердце останавливалось. Вся наша реанимация была безуспешна. Прости, брат, мы сделали всё, что могли.
Фёдор сошёл с крыльца и в одной рубахе побрёл неведомо куда. Фельдшерица, плача, и кутаясь в большую шаль, бежала за ним, пытаясь остановить, хватала за руки, но Фёдор шёл как слепой, сквозь густую пелену снега. Фельдшерица побежала за водителем, чтобы тот остановил Фёдора, он был не в себе. А Фёдор шёл и шёл, он вышел за ворота больницы, прошёл через аллейку и лишь дойдя до оврага остановился.
Некий отблеск сознания промелькнул в его взгляде, когда он поднял глаза к небу. Ноги его подкосились, и он упал в снег. Крик разорвал лёгкие. Он кричал и кричал, и не мог остановиться. Чьи-то руки подняли его и взвалили на свои плечи, а потом понесли куда-то. А он всё плакал и плакал, и слёзы замерзали на его щеках.
Фёдор встряхнулся от воспоминаний и снова взглянул на волчонка, скулившего в мокрой от крови траве. Он наклонился и взял кутёнка на руки.
— Ишь ты, махонький, бедняжка, — сказал Фёдор, пряча малыша на груди, под куртку, — Замёрз, оголодал. Ну идём домой, не оставлять же тебя здесь.
Так и принёс Фёдор волчонка в свою избу. Потекли дни. Фёдор будто и сам ожил вместе с найдёнышем, несмотря на свои шестьдесят три года и старые болячки, резво забегал, засуетился. Появился у него смысл жизни — заботиться о ком-то. О своих хворях позабыл. Выкармливал кутёнка как ребёночка, нарочно для этого в город съездил, купил в аптеке бутылочку мерную и соску резиновую. А имя ему дал Ермак.
Как подрос маленько, мясо стал мелко-мелко резать да ему давать. Так и выходил. Спать его с собой клал, пока махонький был. Тот скулил больно сильно, тосковал по матери. А как подрос, так на двор его определил, на цепь, правда, не сажал, жалел. Да и маловат еще для цепи-то. Волчонок до того к Фёдору привязался, что бегал за ним хвостом, куда дед, туда и он. Да ещё потявкивал на чужих, коли в калитку кто зайдёт.
Соседи посмеивались, волчьей мамкой Фёдора в шутку стали звать. А Колька-сосед, тот сказал, мол, ничего у тебя, Фёдор, не выйдет, сколь волка не корми — он в лес глядит, всё равно уйдёт, как подрастёт.
— Ну что ж, — отвечал Фёдор, — Я ведь не держу, пущай идёт, ему, конечно, лес — дом родной, ему воля нужна. Что же мне было делать — бросить его малого погибать? Пусть подрастёт, а там отпущу его.
Да только не ушёл волчишка никуда. Сколь раз Фёдор не отводил его в лес и не оставлял там, каждый раз волчишка через день-другой обратно приходил. Нагуляется видать, да домой, к деду. Что с ним делать? Так и стали вместе жить — Фёдор да Ермак. Как дед в лес соберётся — волк за ним, сзади ступает, охраняет от чужаков. На собак соседских лает, дом охраняет. На рыбалку тоже с дедом. Вечерами выйдет дед на завалинку, Ермак у ног ляжет, вроде спит, а сам сквозь веки посматривает по сторонам, бдит. Бывало, что в лес уходил, но ненадолго и всегда назад возвращался.
Время что вода, летят годы, сыпятся как песок сквозь пальцы. Шестнадцать лет, как волк хвостом смахнул. Ермак слёг в один из дней. За окном звенела весенняя капель, пели звонко птицы, как и в тот далёкий майский денёк, когда нашёл его в лесу человек и подарил свою любовь и заботу, спас от смерти. А вот сейчас она стояла близко, никто ещё не уходил от неё насовсем. Каждому свой срок, своё время. Дед Фёдор утирал скупые мужские слёзы, стекающие по морщинистым щекам в рыжеватую бороду и гладя лохматый бок тяжело дышавшего друга, приговаривал:
— Ты что это удумал, Ермак? А как же я без тебя, а? Кто ж меня теперь защищать станет?
Ермак через силу открыл глаза и лизнул сухим шероховатым языком руку деда, это было последнее на что у него хватило сил. Спустя несколько минут он вздохнул порывисто несколько раз, вытянулся и замер. Фёдор долго сидел, глядя куда-то вдаль и там, за горизонтом видел он свою жизнь, Тоню, смеющуюся задорно, их неродившегося сына, отца, погибшего на полях войны, где-то под Лениградом, мать, молодую совсем ещё, в белом платке, несущую на коромысле воду из колодца.
Похоронил Фёдор Ермака под старой разлапистой елью, в тени её светились яркие огоньки калужницы, рядом было озеро. Посидел немного в траве, покурил, да и двинулся медленно в обратный путь, толкая перед собой скрипучую свою тележку.
С того дня сник Фёдор, словно с Ермаком ушло из его жизни то последнее светлое, что держало ещё его здесь на земле. А поздней осенью, когда уже лежал кругом снег, нашли Фёдора в постели, умер во сне. Так и закончился его земной путь.
Похоронили Фёдора на деревенском погосте, проводили в последний путь, помянули, да и разошлись. Метель мела. Последней уходила с кладбища Егоровна, задержалась малость в сугробах, ноги уже не те, старые, неловкие, да и сердце прихватило от расстройства. Велела она остальным идти, а я, мол, отдышусь и приду сейчас, вы не волнуйтесь.
Она-то и рассказывала после деревенским про это чудо. Когда она потихоньку двинулась в обратный-то путь, отдышавшись, то пройдя несколько метров и вспомнила, что дурья башка, забыла у креста авоську свою тряпичную, да и воротилась. И увидела. Прямо от могилы по белому нетронутому полотну снега, в сторону полей, уходили свежие, даже не припорошенные ещё, следы — одни человеческие, а другие как собачьи, только большие…
— Волчьи, — помолчав сказала она.
Елена Воздвиженская

-Сегодня ровно год, как моя Настя вышла замуж, — рассказывал большой рыжий кот.
-Ситцевая свадьба у них. Привела мне тут этого, ситцевого своего, сколько сил я угробил, чтобы воспитать из него что-то приличное. Жизнь моя конечно сильно изменилась. Раньше в доме была только одна звездень – это я. А теперь я и Лохматая звездень. Причем Лохматая звездень еще тут права качает, внимание ему надо, теперь он этот, как его, глава семьи, главнюк, короче.
И вот этот главнюк, повышенной шерстистости командует тут, куда мне можно его носки спрятать, а куда нет. Занял тут мою полку в шкафу, правда за аренду исправно платит вкусняшками.
Порядок требует от моей хозяйки, мол, все должно лежать на своих местах. Жена на диване справа от него, кот слева, Гриша (наш щенок) внизу у дивана. ЩАССС, кот может лежать где хочет, вот хочет он на голове у Йетей быть и лапой по носу периодически плюхи раздавать, значит так и будет. Хозяйственный, блин.
Я к нему привык уже. Даже мыть меня ему доверяю и гулять со мной. Он раньше меня совсем мыть не умел, ну ничего, пару шрамов и теперь знает, что я не люблю, когда мне шампунька в глазки попадает. А еще я не люблю, когда мне в мордень сушилкой своей дуют. А когда пузико чешут, люблю.
Еще пришлось объяснять популярно, что когда кот ест, не надо его гладить, потому что кажется, что в эти моменты он «лапочка», а в остальное время сКотина. Вот себя бы представил на моем месте. Сидит, значит, уплетает за обе щеки 30 летний взрослый мужик и тут его огромной лапищей начинают по загривку мацать, так, что ноги подгибаются и приговаривать «кушай, заинька, кушай маленький». А он такой ложку сжимает, слюнявчик грызет, зааааинька.

Зубастая такая заинька. Бррр, как вспомню, так бесит.
Долго не мог привыкнуть к тому, что он теперь спит на моей половине кровати. Обнимает еще мою Настю, МОООООЮ. Главное штамп в паспорт поставил и думает, что может обнимать. Где штампы на котов ставят, чтобы никто не смел хозяек отбирать? Я первый в очереди буду.
Я его во сне часто царапал, он только уснет, я как на него залезу, как начну ему меха драть. Так хитрый, научился на животе спать, так сказать, чтобы уберечь все самое ценное. Пришлось царапать спину, крылья ангельские, надо сказать, у него после этих процедур не выросли. Зато его друзья почему-то странно стали смотреть на мою Настю, а ему подмигивать и лыбиться до ушей. Разгадка этих их действий дошла до нас месяца через два.
Сашка ходил в футбол играть со своими друзьями, а после в душ, понятное дело, в общую душевую. А тут такие царапины во всю спину. Ну, эти балбесы и давай его подкалывать, мол, молодожен, ничего она у тебя такая, страстная.
А ЭТО КОТ, КОТ, БЛИН, ПОНИМАЕТЕ!
Настя сначала расстроилась, обозвала их нехорошим словом, а потом подумала и решила «А что? Да, я такая».
А потом я привык, решил, что он теперь моя лежанка, большая такая шерстяная лежанка, главное, чтобы в ухо не храпел. Он тоже привык, раньше орал, что коту в постели не место, мол, негигиенично. А потом ничего, свыкся, теперь меня обнимает, как плюшевого мишку. Настя даже пару фоток сделала, как мы сладко дрыхнем и он на меня слюну ГИГИЕНИЧНО пускает. В общем, теперь мы братаны с ним.
МирДевчат

-Насть? Настя! Нааааасть! – большой рыжий кот наблюдал как наш слоненок-ротвейлер пытается залезть в пустую коробочку двадцать, на двадцать, на двадцать сантиметров.
Вот у нормальных людей обычно коты любители коробочек, а у нас годовалый ротвейлер. Ведь кому-то очень нужно чтобы толстая попа поместилась. Зачем? Не знаю зачем, но надо. Кот такой фигней никогда не страдал, наверное поэтому мы завели собаку.
-Насть, тебе же не нужна была эта коробка? – продолжил кот. -Хотя какая разница, поздно спасать, была коробка, стал конвертик, и это только две лапы влезло и часть нижнего полушария. Куда ты морду засовываешь? Сжалься, жилплощадь тебя не выдержит. Что это трещит? Чего ты пыхтишь? Наааасть, тут собака застряла! В чем застряла? Ну, я уже не знаю, как обозвать этот предмет. В чем-то порванном, бумажном, вон какой-то клочок к попе прилип.
-Ну, дядя Бася, — обиженно пискнул Гриша. –Чего вы дразнитесь?

-Я? Я дразнюсь? Что ты, мелкий, я морально тебя поддерживаю. Тебе ведь твоей лежанки не хватает, и коврика не хватает, а коробка от кофемашины в самый раз. Ты ж у нас кофеман, сливочек добавить?
-Ну, дядя Басяяяя.
-Мелкий, ты знаешь откуда взялись таксы?
-Какие еще таксы?
-Ну порода собак такая, таксы, у соседей наших есть такая половая щетка.
-И откуда?
-Одна нормальная, но очень упертая собака решила залезть в коробочку от клавиатуры, и ей это удалось!
-Ну, дядя Бася!
-А я что? Я ничего? Это всем известный факт. Завтра хозяин роутер новый получит, успевай, чихуахуа ты наше слонянское.
 
-Ну, дядя Бася, мне просто было интересно.
-Что именно? Будет ли попа пахнуть кофе? И как?
-Ну, дядя БАААААСЬ!
-Мелкий, тут у нас где-то ваза была, ты как, ромашкой будешь?
-Ну, дядя БАААААСЬ!
-Ладно, одуван, не скули. Тебя за коробку ругать не будут, я договорюсь. Ты главное больше на пачку чипсов не садись, а то хозяин расстроится.
-Ну, дядя Бась, это один раз только было.
-Слушай, Григор, а если чипсы в тубе будут, полезешь?
МирДевчат

Стихотворение про маму, от которого слезы душу разрывают

Я не думаю, что что-то или кто-то может подготовить вас к потери родителей. В любом возрасте это удар, силу которого вы не можете осознать заранее.



Вернуть бы маму на мгновенье,
Сказать всё то, что не успела ей сказать,
Обнять как прежде нежно — нежно
И гладить плечи, руки целовать…

И рассказать, как не хватает,
И попросить прощение, за всё…
Сидеть, прижавшись, рук не отпуская
И говорить, и говорить ей обо всем…

Ведь знаю я, что в дверь квартиры
Войти не сможет мама никогда,
Не поцелует, не прижмет, как раньше
Не спросит, как мои теперь дела…

Мамулька, милая, родная
Осталось только память о тебе,
Могильный холм, плита из камня
И боль, что бьёт и время не спасло…

Я по тебе скучаю очень сильно мама,
Скучаю так, что трудно рассказать,
Как я хочу, чтоб ты была бы рядом.
Но нет пути, дороги нет назад.

Мамулька, милая, родная…
Куда мне боль свою девать…
Душа кричит внутри надрывно,
Тебя всегда мне будет не хватать…
Алента Тинай

Ах, если бы Земля умела говорить.
Она б от боли громко закричала.
Заставила людей прощения просить.
Земля б, наверно так сказала:
- Не мачеха я вам, я вам родная мать!
Я вас кормлю, пою и согреваю.
Зачем меня сжигать, зачем меня взрывать?
Веками о покое я мечтаю.
Ах, если бы Земля умела говорить,
она б сказала: - Думайте о детях!
Их так легко убить,но тяжело растить,
на этом неспокойном белом свете.
Ничто вас не спасёт, когда в короткий миг,
кровавый меч охватит всю планету.
Что б вдруг не услыхать последний детский крик.
Подумайте живущие об этом!
Ах, если бы Земля умела говорить.
Она сказала б так, наверно: - Довольно враждовать,
не лучше ль в мире жить,
храня своей Земле под солнцем верность!
Ведь вам меня пахать, ведь вам по мне ходить.
Судьба навечно вас со мной связала.
Да, если бы Земля умела говорить,
она б наверно, людям так сказала!
Ах, если бы Земля умела говорить.....
из инета

-Не гладь меня, не смей меня трогать. Что это за новости еще такие? Когда захотели потискать кота, тогда и тискают, — большой рыжий кот шипел на Сашку.
— Не надо ко мне свои грабли тянуть. И вообще, я тут тихо-мирно дрых, пребывал в нирване, а тут ты со своим «привет, кот, ух какой пушистик…». Что за привычка? Припрутся с работы и сразу давай шерсть мне ворошить. Эта еще, жена твоя, букашка бешенная, тоже примчится и давай меня всего зацеловывать. Я, видите ли, когда сплю «такая няшка». А я не няшка, я большой, зрелый кот.
Ну, и чего мы ржем? Что значит «он такой смешной, когда сердится, давай его сфоткаем»? Я вам говорю, двуногие, я СЕРЬЕЗНЫЙ КОТ. Не надо меня снимать, не надо, я сказал. Что значит «слышишь, как смешно тарахтит»? Это я вообще-то рычу. Я РЫЫЫЧУ, я сказал. Чего вы ржете? Я обиделся. Нет, я не буду «красиво смотреть в камеру». Не буду.

Что значит «у кого-то плохое настроение»? Отличное у меня настроение, БЫЛО. Пока вы не приперлись с работ с своих. Вкусняшку купили? Что купили? Хлеба? А еще что? Овощи на салат? Больше ничего? Руки от меня уберите, голодоморители. Я обиделся. Хлеба они купили с зеленью своей, я бы на вашем месте не был таким счастливым. Где колбаса, я вас спрашиваю, сосиски, курочка копченая, где мой ЯЗЬ? Опять эти сухари есть. Меня что сослали за что-то? Насть, ты, кажется, меня в декабре к себе взяла? И что? Я декабрист теперь? Пошел, значит, за тобой, а теперь еще и голодать должен? И куда вы пошли? Кто на меня обиженного смотреть будет? НААААСТЬ? Сашка?
А чЁ вы его гладите, а меня нет? Вы что, Гришу (щенок ротвейлера) больше любите? Вот завели мелкого, а теперь на меня никакого внимания. Придут с работ своих и сразу к собаке, а Я, а как же Я? Я может тоже хочу, чтобы меня тискали и целовали. НААААСТЬ!? Ну, НАААСТЬ. Посмотри, какой я ржачный, когда сплю. Посмотри, как я смешно развалился на диване. А какой я пушистый! Нет, команды я выполнять не буду, это уже лишнее. А давайте так: команды будет Гриша выполнять, а я вкусняшки получать. А меня кто фотографировать будет? Все Гришу и Гришу. Не любите меня, никакого внимания мне. Пошли они салат свой стругать. НАААСТЬ, я салат тоже буду и хлеб буду. Вы там хорошо готовьте, я потом приду проверю.


МирДевчат

-Моя тут учудила, у нее тут чувство прекрасного проснулось и сразу же решило вынести нам мозг. Пару лет назад я ободрал обои около двери, не помню уж, что на меня нашло, в любом случае, «невиноватая я». Ну так вот, в одно «прекрасное» утро решила моя хозяйка, что это мешает ей жить в гармонии. Короче, решила она ремонт забабахать, — рассказывал большой рыжий кот.

— Вот прям с утра давай пилить этого своего, как его, ну этого, которого все женщины заводят, чтобы потом еду доедал из холодильника, мусор выносил и был вечно виноват. Вспомнил – МУЖА. И вместо того, чтобы спокойно отдохнуть в выходные, они поперлись в строительный магазин.
Притопали они часа через четыре, муж, который имеет прозвище в доме «боевой лохматый слон», выглядел уж очень помятым и нагруженным какими-то рулонами, пакетами. А эта ничего такая была, бодрая. Зачем ходили? Ничего вкусного не принесли, я все пакеты обнюхал.
Весь вечер хозяева занимались всякой ерундой: отдирали обои. Грязюку развели, странные они, эти люди, когда я обои оторвал, так все, вопль на всю округу, обморочное состояние, а тут сами обрывают и ничего. Пошел помогать, так эта давай кричать, чтобы я ушел, мол, испачкаюсь, грязь разнесу по другим комнатам. Угрожала мытьем, ууу, злыдня.
На следующий день я проснулся от странного запаха и командного голоса своего неугомонного энерджайзера. Энерджазер командовал мужем, боевой лохматый слон в треуголке из газеты под чутким руководством чет там мерил, резал, мазал и клеил. Ну, я, конечно, пошел помогать.
Сначала прошелся по расстеленным на полу обоям, понюхал банку с клеем, фу гадость. Я им так и сказал. Они чего-то совершенно не обращали на меня внимание. Поэтому клей пришлось пролить, а потом я смешно ковыляя и пытаясь избавиться от липкой жидкости на лапах, прошелся по дивану. Внезапно все стихло. Два ужаленных в одно место Джемшута уставились на меня как-то очень не добро. «Начальника?» — спросил я.

Боевой слон сразу же схватил меня за шкирку, пытаясь стянуть с дивана, мадам – дизайнер скакала вокруг и чет возмущалась. Короче, эти двуногие решили, что я в чем-то провинился и выписали мне наказание. Слон пошел мыть мне лапы. А эта стала оттирать диван. Не прощу. За что? Только и делают, что издеваются надо мной.
После я был посажен на подоконник, откуда мне велели даже не слезать, а эти продолжили малевать свои стены.
Слышь, Наполеон в газетной треуголке, у тебя вон тот угол плохо приклеился.
А ты чего встала, чудище обойное? Давай помогай ему, — командовал кот.
-Ничего без меня не могут. Потом я как-то уснул, устал от дел своих праведных. Проснулся я ближе к вечеру, голодный страшно. Эти из последних сил доклеивали свои обойки. Пошел проверять работу. Опять во что-то вляпался, меня опять мыли. Два раза за день, изверги. Что за выходные? Где отдых?
Закупорили еще все окна, духотень страшная, моя где-то вычитала, что нужно все окна закрыть на сутки, чтобы ничего не отклеилось. А я против, я очень против. Стал орать, чтобы выпустили на балкон. Эти выпустили. Стал орать, что я замерз – впустили, потом захотел посмотреть на луну – выпустили, потом опять замерз – запустили, потом вспомнил, что на балконе остался мой любимый мячик, ну и что, что он лежит там уже месяц, вот именно сейчас он мне нужен — выпустили, опять замерз…Меня не любят, вот прям по фейсам вижу, не любят. А за что?
Наконец-то наступил понедельник. Эти отбыли на работу, я наконец-то со спокойной совестью пошел принимать работу. Ну, так себе обои, не, в принципе ничего конечно, но не фонтан. Вот здесь у двери надо чуть-чуть подправить. Моя придет с работы точно оценит!
МирДевчат

Бедная девушка (сказка)

Жила-была на свете бедная девушка, Настасьей звали. Ничего у нее не было, кроме ветхой, покосившейся набок избушки, что от родителей осталась.
И вот наступили трудные времена, как это бывает. Нечего стало есть — ни пшена нету, ни муки, ни хлеба.

Бедная девушка



Один день просидела девушка голодная, другой. А на третий день пошла к соседу — немного муки в долг хотела попросить.
Сосед жил богато: за версту со двора мясными пирогами пахнет. Постучалась девушка, вошла в соседскую избу. Жарко натоплено у соседа, кругом ковры да вышитые занавески. Сидит сосед за огромным столом, а перед ним пузатый самовар золотом горит. Пьет сосед чай с сахаром да пирогами закусывает.
— Ты зачем, — говорит, — пришла, соседка? Чего тебе надо?
Поклонилась девушка соседу в пояс, рассказала о своей беде. Дай, мол, соседушка, горсть муки в долг.
— Э-э-э, — нахмурился сосед. — Да ведь не вернешь!
— Верну, батюшка.
— Хорошо, — подумав, говорит сосед. — Дам я тебе горсть муки. Только ты мне в залог чего-нибудь оставь!
— Ничего-то у меня нет, соседушка.
— Давай хоть тень свою худосочную...
Подумала девушка — зачем мертвой тень, а прожить и без тени можно. Оставила соседу свою тень, взяла горсть муки и домой вернулась.
Кое-как перебилась пару дней — снова есть хочется, хоть ложись да помирай. Опять пошла девушка к соседу. Не хочется просить, да ноги сами ведут.
А у соседа пир горой. Сидит сосед за столом, кушает неторопливо — знает, что никто не отнимет.
— Зачем, — спрашивает, — явилась, соседка? Никак муку принесла?
Поклонилась девушка соседу в ноги.
продолжение следует...

У соседа



— Мне бы, — шепчет, — еще горсточку крупы. Совсем дела плохи, есть нечего.
— Да ты вовек не вернешь! — усмехнулся сосед.
— Верну, батюшка.
— Что ж, — говорит сосед, покончив с обедом. — Дам я тебе горсть муки, только залог оставь.
— Ничего-то у меня нет, батюшка.
— Давай хоть отражение свое убогое...
Подумала девушка — зачем мертвой отражение, а прожить и без него как-нибудь можно. Оставила соседу свое отражение, взяла горсть крупы и домой вернулась.
Еще несколько дней протянула на жидкой каше. Однако делать нечего, снова нужно на поклон к соседу идти. Даст хоть чего-нибудь — хорошо, а прогонит — так мертвой не стыдно будет.
Пошла девушка к соседу в третий раз. А у того гости собрались, такие же богатые, а то и побогаче. Вино дорогое пьют да цыганок поят, а те пляшут.
Увидел сосед девушку, хохочет:
— Никак нищета долги принесла?
Упала девушка на колени, просит слезно:
— Дай, соседушка, хоть чего-нибудь. С голоду помираю.
— Ну уж нет! — куражится пьяный сосед. — Ничего не дам! Вам, голодранцам, сколько ни давай, всё не впрок. Так и сам по миру пойдешь!
Только девушка ждет, не уходит.
— Ладно, — сказал сосед наконец. — Дам тебе пучок сена. Да и ты мне чего-нибудь дай! Залог нужен.
— Ничего у меня нет, батюшка, ты же и сам знаешь.
— Давай хоть имя свое несчастное...
На что мне мертвой имя, думает девушка. А живая и без имени проживу как-нибудь. Меня по имени и не звал-то никто, кроме покойных родителей.
Отдала девушка соседу свое имя, взяла пучок сена и домой вернулась. Да много ли человеку толку от того сена? И вот явилась за девушкой смерть.

Смерть



Идет смерть, а следов на снегу не оставляет... Пришла в кособокую ветхую избушку, отворила дверь — холодно в избе, как в чистом поле, а на лавке девушка лежит, уже приготовилась. Тут пригляделась смерть, и понять ничего не может: вроде и человек перед ней, да только очень уж странный — ни тени у него, ни отражения.
— Как же имя твое? — спрашивает смерть.
— Нет у меня имени, — честно отвечает девушка.
Вот те на! Потопталась смерть у порога, пожала костлявыми плечами да и пошла прочь.
Вот только с пустыми руками уходить смерти не положено! Пришлось ей в соседний дом заглянуть да соседа прибрать.
На том и сказке конец.
Сказки железного века

Живое тепло



-Эй, малец, ну-ка подь сюда!-крикнул старик рыжему мальчишке лет восьми.
Мальчишка тащил на верёвке небольшую лохматую собаку. Собака тихо поскуливая, припадая на задние лапы и поджав хвост, почти что ползла за покрикивающим на неё мальчишкой.
-Тебе, тебе говорю, подь сюда, -и старик усаживаясь на скамейку, постучал ладонью по скамейке, приглашая мальчика присесть рядом с собой.
-Чего?-подошёл и спросил мальчишка старика и всё так же тянул на верёвке упирающуюся собаку.
-Да не бойся ты, не укушу же я тебя. Ну-ка посади собаку на скамейку, рядом со мною и сам садись. Разговор есть к тебе, мужской. Тебя как зовут?- старик погладил по голове испуганную псину.
-Вовка, а что?-насторожился пацан.
-Меня дед Степан,-представился старик,-извини брат, но пока не могу пожать твою руку. Твои руки заняты верёвкой и руку подают тому, кого уважают, но уважать я тебя пока не могу. Скажи Вовка, зачем ты собаке привязал верёвку на шею и куда ты её тащишь?
-Так без верёвки она не хочет идти со мной. Я веду её вон в туда, через дорогу, в лесопасадку.
-Зачем, если не секрет?
- Привяжу её там к дереву, чтобы за мною не бежала.
От такого ответа дед Степан аж воздухом поперхнулся и закашлялся.
-Ну ты Вовка...-у старика не находились слова для мальчика,- Зачем, почему ты собираешься так жестоко с нею обойтись? ,- и старик опять погладил собачку, а та, почуяв доброту, прижалась к деду.
-Потому что она нам не нужна. Папка сказал, что это никчёмная собака и поэтому откуда я её привёл туда должен и отвести.
-А ты что в лесопасадке её нашёл?
-Нет. Около школы, один дядька маленьких щенков просто так раздавал, ну я и взял одного. Вот она выросла, а толку от неё никакого. Она не охранная собака, даже с кошками дружит и играет, а кошки у нас цыплят таскают. Ну вот папка разозлился и говорит мне: "Для чего нам такая собака? Не нужна нам она . Уведи её куда хочешь". Ну я её увожу из дома, а она за мной следом бежит, а так я её в лесопасадке привяжу к дереву, она уже не увяжется за мною.
-Да-а-а, тяжело вздохнул дед Степан,-дела-а-а. Как зовут -то собаку?
-Жулька.
-Думаю, что Жулька действительно вам с папкой не нужна. Это действительно не охранная собака. Это собака для души, которой у вас с папкой нет. Она душу согревает, живое тепло. Вот она ко мне прижалась, я её глажу и у меня на душе тепло.
-Какую душу?-удивился Вовка.
-Да вот такую, которая вот тут находится,- и старик кулаком легонько постучал по груди мальчика.
-Тут сердце и кишки,-сказал Вовка.
-Похоже, что у твоего папки, на самом деле внутри кроме кишок ничего-то и нету. Ну ты же на погибель ведёшь свою Жульку . Ей, привязанной к дереву не найти не еды, ни воды. Она умрёт.
-Может её кто нибудь там найдёт и заберёт к себе.
-А если не найдёт? Вот Вовка, если бы тебя кто-то привязал к дереву без еды, без воды? Как тебе такое?
-Людей нельзя привязывать,-зло сказал мальчишка.
-А с собакой, если она маленькая и слабая, выходит, так можно поступать?-строго спросил старик.
Вовка засопел, подбородок его задрожал и по щекам покатились крупные слёзы. Жулька бросилась утешать хозяина, слизывая слёзы со щёк расстроенного Вовки.
-Такого преданного друга, как Жулька, тебе Вовка, никогда не найти . Ты её на смерть ведёшь, а она тебя утешает, волнуется за тебя.
-Мне Жульку тоже жалко, только папка не разрешает, чтобы она у нас жила.
-Ну да ладно, не реви. Знаешь что я думаю, твоему папке нельзя уже помочь, а твою больную душу ещё можно вылечить Заболела она у тебя и поэтому такая маленькая и не растёт. Вот у твоей Жульки огромная душа, даже больше, чем она сама, а у тебя Вова она пока маленькая. Ты растёшь, а душа нет. В обиде она на тебя. Я Вова, уже много лет живу на свете и по секрету тебе скажу, что людей с большой душой все любят и уважают. А у кого нет души, тому трудно жить среди людей, потому что таких все сторонятся.
Вовка вытер слёзы и внимательно слушал деда Степана.
-Вы правда поможете мне мою душу вылечить?-доверчиво спросил Вовка.
-Помогу,- твёрдо сказал старик.
-А что же мне с Жулькой делать?- и Вовка опять заревел.
-Жульку я заберу к себе. Ты верёвку то отвяжи и пойдём проводишь её ко мне. Она ведь за тобою и без верёвки идёт. Я тут, на соседней улице живу.
Вовка проводил деда и Жульку в дом старика, попил чай с баранками, поиграл с Жулькой и собрался домой.
-Ты помнишь, Вовка, что мы с тобой будем твою душу лечить и растить её, чтобы она была большая, как у твоей Жульки? Ты приходи ко мне когда сможешь. Мы с Жулькой будем тебя ждать. Можешь приходить ко мне с другом. Не забывай, что Жулька-это твоя собака, просто она будет жить у меня, а ты будешь приходить, играть с нею, гулять. Учти, она тоже будет помогать мне твою душу лечить. Вовка радостный побежал домой.
Вовка приходил к деду Степану почти каждый день. Ему интересно было с этим человеком, который прожил большую жизнь и всё знает про душу, которая должна жить в каждом сердце. Благодаря деду Степану Вовка вырос хорошим человеком с добрым сердцем и большой, чуткой душой. -Повезло мне вас встретить, Степан Ильич,-признавался старику уже взрослый Владимир, - пожалуй, вы самый главный человек, которого я встретил и встретил вовремя.
Чужой дед, для Вовки стал родным человеком. Владимир был благодарен ему и дружил с ним до самой смерти старика. Приезжая в город своего детства он всегда навещает могилу Степана Ильича.
Мужчина + женщина=?