Уголок читателя - 2

Всякое в жизни бывает.....

О правильной старости



В каждой семье есть человек, который не нагулялся. В нашей — это бабушка. После смерти деда шесть лет назад мы перевезли её к себе.

Мои родители говорят, что это судьба мстит им за отсутствие явных подростковых проблем у обоих детей, нас то есть — меня и сестры.

Например, в июле, получив пенсию, она на неделю рванула с лучшей подружкой на море, выключив телефон и позвонила, когда закончились деньги. Мама чуть с ума не сошла. Пришлось ехать их забирать. При этом батя ржал и попросил тещу в следующий раз просто взять его с собой.

У неё диабет в начальной стадии и когда участковый врач с серьёзным видом начал перечислять, что ей нельзя, она перебила его:

— А что будет, если я это буду есть?
— Вы можете умереть, — с самым трагичным и угрожающим видом сказал доктор.
— Да ладно вам! Что, серьёзно? То есть, в 86 лет есть такая вероятность?

Короче, колем инсулин и едим, что хотим.

Она играет в шахматы на бульваре с мужиками и выигрывает! Она поет в хоре «Весёлые старушки», ходит в театр и посещает все бесплатные городские мероприятия и концерты. А недавно завела себе вдового бой-френда на 8 лет младше себя. Теперь они отрываются вместе. В прошлые выходные он побаловал ее гонками на квадроциклах. А потом они за ужином выпили 2 литра домашнего вина и заснули перед телеком в обнимку на диване в гостиной, где мы их и застукали, вернувшись с дачи, как парочку подростков. Так дед Коля был представлен семье — онемевшей маме, офигевшим внукам и неизменно ржущему папе.

Я обожаю свою бабку — она позитивнее и энергичнее большинства моих молодых знакомых. Она любит жизнь и умеет ею наслаждаться. «А сколько той жизни!» — отвечает она моей маме на все ее: «Мама, ну как так-то?»

Хочу такую старость.

Накормлены свои и чужие. День прожит не зря.
Счастливые люди



Накормлены свои и чужие.
День прожит не зря.
рисунок автора
@Каринэ Арутюнова

Байка про индейца Гофмана из племени навахо



Жил-был тихий мальчик, студент физфака Боря Гофман, условно-русский из приличной еврейской семьи. Обитал в московской общаге, потому что приехал на учебу откуда-то не то из Черновцов, не то из Винницы.

Скромный юноша. По гулянкам не шлялся, в студенческих попойках замечен тоже не был.
Учился себе потихоньку.

В это время в университет прибывает группа американских стажеров.
Начало девяностых. Перестройка! Только-только разрешили в вузы пускать иностранцев из не особо дружественных нам западных стран. Вроде как для дальнейшей интеграции и в сугубо мирных целях.

Боря к москвичам-то толком присмотреться и привыкнуть не успел, а тут настоящие живые американцы.
Любопытство победило природную робость, и впервые за три года обучения он выбирается на какой-то студенческий сходняк, где происходит братание двух держав.
Народ пьет, поет, танцует, слегка фарцует, а кто-то уже и целуется.
А Боря, не умеющий ни того, ни другого, ни третьего, оказывается оттерт куда-то в район кухни, где ему поручают ответственное дело в виде грязной посуды и сбора мусора.
За этой бытовой прозой его случайно замечает американская барышня, и Боря западает ей в душу своей невероятной хозяйственностью и домовитостью.
Знакомятся. Начинают общаться.
И он нравится ей все больше и больше: не пьет, не курит, под юбку не лезет, яичницу сам готовит, водит в музеи.
Полгода плотного общения, и барышня отбывает в родные американские штаты абсолютно влюбленной и покоренной. Да и Боря охвачен романтичными чувствами и негой.
Дальше происходит переписка, обоюдные объяснения на смешанном русско-английском сленге и, как апофеоз — решение пожениться.
Поскольку студент для этой цели по-быстрому смотаться в Америку никак не может, барышня, путем сложных шахматных комбинаций, выколачивает русскую визу и едет к своему жениху, чтобы скрепить чувство узами законного брака.
Ну, само собой, начинается хождение по инстанциям, пинки, отфуболивание от одного ответственного к другому, в общем, нормальный наш сюр, без которого даже и жить было бы неинтересно.
Но эти двое молоды и времени впереди у них навалом.
Короче говоря, они все преодолевают, таки сочетаются законным браком, и новоиспеченный муж в обнимку с американской женой отбывает по месту своего нового жительства.
На север Аризоны, на территорию резервации индейцев племени Навахо. Потому что любимая оказалась индианкой. И папа ее был индеец. И вся родня тоже.
Но Боря такой ерунде значения не придает, подумаешь, удивили, он и сам представитель не менее угнетаемой нации.

В общем, живут — поживают. А через какое-то время тесть, который был — ни много, ни мало — вождем племени, помирает.
Поскольку наследников мужского пола он не оставил, то, согласно обычаям, титул вождя был передан мужу старшей дочери.

Так простой советский еврей Боря Гофман стал вождем индейского племени. Мало того, благодаря стараниям соплеменников, получил место в палате представителей. И снискал славу пламенного борца за права индейцев, потому что в каждой своей речи с чувством говорил о том, как обижают его народ:
— А ведь именно мы, — всякий раз напоминал он публике, - являемся коренными жителями Соединенных Штатов Америки!

Про Егора

Назвать собаку "Егор" все равно, что назвать ребёнка "Рэкс". В этом чувствуется попрание устоев. Как только я это понял, так сразу собаку Егором и назвал.
- Егорушка, вонючая тварь, прекрати жрать ворону, - кричу, проходя мимо переполненной детьми и молодыми женщинами детской площадки.
- Лучше вообще без отца, чем с таким! - слышу в ответ.

Но это сейчас нам весело. А прошлой зимой, когда шёл снег, а я в магазин за бутылкой Егермейстера, будущему Егору было не до мелких провокаций. Как настоящий джентльмен он был занят тем, что собирался умереть на ступеньках ликеро-водочного магазина. Я поскользнулся. Наши глаза встретились в моем полёте. Спустя секунду в левой половине моего туловища что-то забилось от любви, в правой - от удара об асфальт.

Егор был настолько слаб, что напоминал не собаку, а мышь. Поэтому бутылка так и не купленного Егермейстера пошла в счет оплаты трёх капельниц, пяти уколов, и одной огромной таблетки от глистов. Чуть позже - стала основой собачьего имени.

Следующие три месяца я созерцал непрерывное чудо. Гречка, курица, творог превратили заморыша в толстую и наглую собаку. Поняв, что в наглую, я попробовал дрессировать Егора. Нанял для этого женщину. На фотографии в объявлении дрессировщица смотрела вдаль в окружении трёх покорных овчарок.
- Вы знали, что собаки бывают умственно отсталые? - спросила женщина после первого занятия. В голосе чувствовалась обида.
Егор не признал в ней вожака. Он и во мне его не очень-то признавал. Вожаком Егора был его урчащий пузень. Пузень скомандовал - Егор подвинул стул к плите. К стулу придвинул пуфик. Этот пьедестал вознёс Егора к сковороде с куриными крыльями. Егор их съел.

Женщина скомандовала сидеть - Егор удрал в кусты. 19 раз подряд.
На 20-ый раз я сам сел. Чтобы приободрить женщину,
- В хозяина, - не приободрилась женщина и ушла к своим овчаркам. Готовить их к поступлению на физмат.
С тех пор Егор невоспитанный.

Сразу скажу - это не та история, где собаки говорят. Это жизнь. В ней собаки лают, линяют, воняют и жрут дорогие беговые кроссовки. Собаки вообще не говорят. Если ты трезв и твёрд взглядами. Истории о говорящих котах и собаках, которые с разной степенью успешности загружают в интернет безработные 30-летние мужчины, того же рода, что и мои миниатюры на детской площадке – робкие попытки привлечь внимание молодых женщин.

Да, собаки не говорят. Но всякий, кто долго живет с собакой, не нуждается в её пространных монологах о бытие и обворожительных сучках.
- Вот это крошка ану иди сюда гав-гав ррр смотри какой я красавчик оп-оп вуф.
Зачем мне это? Я и так это понимаю. Уверен, что и Егор понимает меня
- Тварь пузатая, лохматый крокодил, мелкий ублюдок, говноед, - Егор даёт мне возможность произносить все эти фразы в людных местах. Прохожие смотрят на Егора, потом на меня, и улыбаются. Со мной трудно не согласиться. Я умею формулировать. Потому что Егор – маленькая собака с большой харизмой. Белобрысый, шерстяной, коротколапый, с маленькой головой и бочкообразным тельцем. Поросенок в шкуре мопса. Глядя на Егора, я понимаю, что в тот зимний вечер должен был идти не за Егермейстером, а за сардельками.

Егор - party animal. Наш двор-колодец – маленькая сцена для его представлений. Фигурально выражаясь. Потому что люди, наряжающие своих собак в одежду, после смерти превращаются в моль. Вот Егор выбегает на своих мини-лапах из подъезда, и его любят и мизантропствующие пенсионеры. И мужички, застрявшие с банкой пива в перилах социальной лестницы. И владелец черного Гелендвагена. И его охрана. А дворовые дети вообще однажды пытались украсть Егора.
C Егором можно сходить в магазин. Только не в мясной отдел. В мясном отделе Егор превращается в вампира на дне донора. В парикмахерскую можно. В кино нас не пустили, но прошлой весной мы с Егором ездили в Харьков. На поезде. На похороны моей тётки. Все было штатно, пока попутчики-дембеля не достали копчёную курицу. Но это отдельная история. Сентиментальная. Со стрельбой в тамбуре.

И перед тем как отправиться с Егором на ежевечерний моцион по самым непролазным кустам, скажу еще одну вещь. Найдёшь собаку - найдёшь в себе человека. Носков больше не найдёшь. И беговых кроссовок. Тем не менее, это будет выгодный гешефт. Себя же я нашёл. Вот он я. В счастливых глазах собаки Егора.
- Какими лилипутами ты зачат? Такой небольшой и такой неуклюжий.
- Роскошными лилипутами.
Ах да. Собаки же не говорят.
Максим Щербин

Пришла читать и заснула.... в очках и планшетом в руках....  

---

---

Перебирая старые мамины письма, я вспомнил одну историю, которую она мне время от времени рассказывала.


Я был у мамы единственным сыном. Она поздно вышла замуж, и врачи запретили ей рожать. Врачей мама не послушалась, на свой страх и риск дотянула до 6 месяцев и только потом в первый раз появилась в женской консультации.
Я был желанным ребенком: дедушка с бабушкой, папа и даже сводная сестра не чаяли во мне души, а уж мама просто пылинки сдувала со своего единственного сына!
Мама начинала работать очень рано и перед работой должна была отвозить меня в детский сад «Дубки», расположенный недалеко от Тимирязевской академии. Чтобы успеть на работу, мама ездила на первых автобусах и трамваях, которыми, как правило, управляли одни и те же водители. Мы выходили с мамой из трамвая, она доводила меня до калитки детского сада, передавала воспитательнице, бежала к остановке и … ждала следующего трамвая.
После нескольких опозданий ее предупредили об увольнении, а так как жили мы, как и все, очень скромно и на одну папину зарплату прожить не могли, то мама скрепя сердце придумала решение: выпускать меня одного, трехлетнего малыша, на остановке в надежде, что я сам дойду от трамвая до калитки детского садика.


У нас все получилось с первого раза, хотя эти секунды были для нее самыми длинными и ужасными в жизни. Она металась по полупустому трамваю, чтобы увидеть, вошел ли я в калитку или еще ползу, замотанный в шубку с шарфиком, валенки и шапку.
Через какое-то время мама вдруг заметила, что трамвай начал отходить от остановки очень медленно и набирать скорость только тогда, когда я скрывался за калиткой садика. Так продолжалось все три года, пока я ходил в детский сад. Мама не могла, да и не пыталась найти объяснение такой странной закономерности. Главное, что ее сердце было спокойно за меня.
Все прояснилось только через несколько лет, когда я начал ходить в школу. Мы с мамой поехали к ней на работу, и вдруг вагоновожатая окликнула меня: «Привет, малыш! Ты стал такой взрослый! Помнишь, как мы с твоей мамой провожали тебя до садика…?»
Прошло много лет, но каждый раз, проезжая мимо остановки «Дубки», я вспоминаю этот маленький эпизод своей жизни, и на сердце становится чуточку теплее от доброты этой женщины, которая ежедневно, абсолютно бескорыстно, совершала одно маленькое доброе дело, просто чуточку задерживая целый трамвай, ради спокойствия совершенно незнакомого ей человека!

Нужно жить научиться ЧЕРЕЗ.

Через всё, что болтают люди,
Оставляя печаль до завтра.
Через ложь на красивом блюде,
Подаваемую на завтрак.

Нужно жить научится ПОСЛЕ.

После самой большой обиды,
Или самой большой измены.
Упуская беду из вида,
Солнцу радуясь неизменно.

Нужно жить научится ВМЕСТЕ.

Вместе с грустным письмом в конверте,
С сообщением о цунами.
С неизбежностью чьей-то смерти,
С тем, что может случится с нами.

Ну а, может быть, НЕ ВЗИРАЯ.

Не взирая на нашу глупость,
Неспособность извлечь уроки.
Не разглядывая под лупой,
Ни достоинства, ни пороки...

Юлия Лесная.

Хорошие стихи!  Спасибо! 

Можно было бы разместить это в ржачку, но ......  решила всё таки здесь. 

---

Как Мотя Гонтмахер экзамен на гражданство в США сдавал






 — Мистер Гонтмахер, учитывая ваш преклонный возраст, экзамен на гражданство мы проведем на русском языке. Мистер Гонтмахер, вы слышите меня? Что вы смотрите наверх?
— Что-то сказали по радио…
— Это — не радио, это я разговариваю с вами. Я!
— У меня правое ухо не слышит.
— Хорошо, я скажу слева.
— А слева я не вижу.
— Как же вам задавать вопросы?
— Лучше через мою жену Фиру, она все знает.
— Нельзя. Интервью — с вами. Вопросы будут по анкете и истории США. — Вот! Если я из России, так все на одну голову!
— Мистер Гонтмахер, как ваша фамилия?
— Джордж Вашингтон.
— Ваша фамилия. Ваша!
— Джефферсон. Мне сказали, если не Вашингтон, то Джефферсон.
— Мистер Гонтмахер, вы не поняли вопроса.
— Что вы придираетесь, мне 98 лет! Я что помню, то помню.
— Сколько вам лет?
— 112.
— Вы же сказали — 98.
— Я округлил.
— В вашей анкете в графе «First name» вы написали шесть имен. Вы разве аргентинец или бразилец?
— Нет, я — евреец. Но я написал все, как было. Когда я родился, меня называли Мотя, в школе — Митя, на работе — Дмитрий Иванович, хотя по паспорту я — Абрам Исаакович. В разведку, в войну, я ходил под кличкой Ганс, а мои позывные были «Сокол».
«Я -Сокол! Я — Сокол!» Я же не мог кричать в эфир: «Я — Абрам», таких позывных не было. А здесь, в Америке, я — Дэвид. Ковбой из Бердичева.
— Мистер Гонтмахер, вопрос по истории. Кто победил в войне Севера с Югом.
— Вы что-то спросили?
— Была война Севера с Югом…
— Какая война, на севере был Челюскин. Его еле сняли с льдины.
— В Америке! Когда президентом был Абрахам Линкольн…
— А мне сказали, Буш!
— Не сейчас, в 1865-м. Кто победил в войне Севера с Югом?
— Слушайте, вы меня запутали. Фашисты меня пытали, я ничего не сказал, коммунисты пытали, я ничего не сказал, жена 53 года… Я — молчаливый человек. Но если вас интересует, кто победил, то я скажу — НАШИ.
— Какие «наши»?
— А кто был на юге? Белогвардейцы, Махно, Петлюра. А Красная Армия — на севере…
— Мистер Гонтмахер, мы говорим об Америке. Аме-ри-ке!
— А что Америка? Антанту помните, ей тоже досталось!
— Скажите, какой праздник 4-го июля.
— Это я знаю!

— Слава Богу.
— 4 июля я запомнил на всю жизнь!
— Ну? — Такой простой вопрос: как я могу забыть «4 июля»?
— Ну, так скажите!
— 4 июля мы с Фирочкой расписались!
— 4 июля — День Независимости.
— Вот независимость я как раз потерял, но я не жалею.
— А что значит «Сенксгивин Дэй»?
— Это, когда едят индейку.
— И когда же этот день?
— У меня — каждый день!
Я уже говорю Фире: «Сколько можно?» Она говорит: «Индейцы научили американцев разводить индюков, и теперь их некуда девать».
— «Так я что, должен за всех отдуваться?» Жена: «Завтра будет «чикен дэй».
— Мистер Гонтмахер…
— Называйте меня просто Аба, вы мне так симпатичны. Вы, случайно, не еврей?
— Нет. — Это так, к слову пришлось.
— Мистер Гонтмахер, еще вопрос: Кто открыл Америку? — Фима Розенблат. Он уехал раньше всех, а потом уже вызвал остальных.
— А имя Христофор Колумб вам знакомо?
— Конечно. Он тоже открыл, но я не помню, до Фимы или после.
— В 1492 году! Вашего Фимы и духу не было.
— Это вы зря. Вы поговорите с Фимой, он помнит Царя Соломона. И он сказал, что Колумб был не совсем еврей и здесь находился нелегально, без статуса «беженец», не имел ни Медикейда, ни фудстемпов, поэтому вернулся в Испанию. Он у вас проходил интервью на гражданство?
— Нет.
— Какой же он американец?
— Мистер Гонтмахер, вы изучали историю США?
— А как же, 3 месяца!
— Хорошо, расскажите, что вы запомнили.
— Что я запомнил? Один гешефт.
— Какой гешефт?
— Манхэттэн купили у индейцев за 24 доллара! Представляете, 24 доллара! Где я был в это время? Я бы дал на один доллар больше и сейчас имел бы весь Манхэттэн, а не эту однобедрумную нишу.
Как хороший гешефт, так меня там нет.
— Мистер Гонтмахер, последний вопрос: зачем вы хотите стать Гражданином Соединенных Штатов Америки?
— Честно?
— Честно.
— Для Зямы, моего приятеля, он остался в Бердичеве. Я приеду к нему, покажу АМЕРИКАНСКИЙ ПАСПОРТ, он посмотрит и воскликнет: «Этот шлимазл таки стал американцем!»

Адвокат



На улице было тихо и спокойно - осенний ветер не тревожил пожелтевшие листья деревьев, а дождь, взяв выходной, не барабанил своими мокрыми пальцами по отливам. Луна заглядывала в комнату сквозь окно, растекаясь мягким светом по полу.

Смерть, неслышно ступая по лунной дорожке, приблизилась к человеку, лежащему на кровати. Не сводя с него глаз, она жадно перебирала пальцами, готовыми схватить эту душу, оторвать наконец от дряхлого тела и забрать с собой. Она знала, что этому человеку осталось совсем недолго.

Склонившись над ним, она внимательно осмотрела кромку души, которой та крепилась к телу. Через несколько секунд, наклонившись еще ниже, она слегка подула на человека, как это делают, когда пытаются разжечь еле тлеющий огонек костра, и принялась наблюдать за тем, как душа, оторвавшись от тела, задрожала и заметалась от этого дуновения, как старый истрепанный флаг на ветру. Смерть нахмурилась - в одном месте душа все еще была прикреплена к своей оболочке. Аккуратно, двумя пальцами, схватив за край, Смерть потянула ее на себя. Душа поддалась и с противным звуком стала потихоньку отрываться от тела, сантиметр за сантиметром.

- Мое мнение услышать не хочешь? - раздался тонкий голосок за ее спиной.
Смерть, вздрогнув, выпустила из пальцев душу и та, как невесомая паутинка, медленно опустилась к своему хозяину, тут же заняв все пространство внутри тела. Разогнув спину, Смерть тяжело выдохнула и покачала головой - она прекрасно знала, что встреча с обладателями этих голосов всегда отнимает кучу времени и нервов.

- Конечно-конечно, - не оборачиваясь и картинно подняв руки вверх, произнесла она, - как же без твоего мнения...
- Я видел, что ты пыталась оторвать душу, хотя она еще держится. Ты не должна была этого делать.
- Тебе, наверное, показалось, - равнодушно пожала плечами Смерть, - я всего лишь поправила одеяло.
- И с каких пор ты стала такой заботливой? - усмехнулся обладатель голоса.

Было заметно, что Смерти уже начинает надоедать этот разговор - она нервно дернула головой и переступила с ноги на ногу.
- Ты адвокат? Адвокат. Вот и выкладывай свои замечания, а я послушаю.
- Он еще жив. Зачем ты пришла?
- Начинается... - нахмурилась она, - ты же сам видишь, что его душа держится на ниточке, ему осталось...
- Твоими стараниями, - перебил ее голос, - зачем ты трогала ее? Ты не имеешь права прикасаться к ней, если она полностью не оторвана от тела.
- Да с чего ты взял, что я ее трогала?
- Я слышал звук. Ты пыталась ее оторвать. Думала, что у него нет защитника и это сойдет тебе с рук?

Смерть резко выдохнула и взмахнула руками.
- Хорошо, я ее трогала и случайно оторвала краешек. Разве это имеет значение, если она и так держится на одном честном слове? День или месяц, сантиметр или десять - какая разница?
- Ты не должна была этого делать, - упрямо повторил голос.
- Хорошо, хорошо... Давай зайдем с другой стороны. Что с ним?
- Он болен, разве ты не видишь?
- Вижу, прекрасно вижу, - произнесла она, еще раз взглянув на тело, - поэтому я и пришла. Зачем ему мучаться, если можно решить вопрос сейчас? Быстро и безболезненно.
- Он еще может выкарабкаться. Шансы есть всегда.
- Не думаю...
- А тебе и не нужно думать, - голос стал жестче, - тебе нужно выполнять свои обязанности и не заниматься самоуправством. Ты нарушила правила и я видел это своими глазами.

Смерть молчала. Ей нечего было противопоставить словам адвоката. Она действительно сделала то, чего делать не стоило, хоть ей и казалось, что она поступает так только лишь из жалости к этому человеку.

- Хорошо, - она снова подняла руки и попятилась к двери, - я ухожу, приду через месяц. Договорились?
- Стоять! - твердо произнес голос, - так не пойдет.
- Чего ты еще хочешь?
- Пришивай душу обратно. Столько, сколько ты оторвала и еще столько же в качестве компенсации.
- Это наглость...
- Это справедливость.
Смерть недовольно поморщилась.
- Хорошо, пришью обратно столько, сколько оторвала.
- Нет. Еще столько же.
- Какой же ты упрямый! Я таких еще не встречала.
- Встречала. Просто не помнишь. Шей.

Требования адвоката были абсолютно законны. Именно поэтому она, решив не спорить и не тратить понапрасну свое время, сжала челюсти и снова шагнула к человеку. В ее правой руке тусклым огоньком сверкнула игла. Другую руку она протянула к полоске лунного света, разлившегося от окна по полу. Аккуратно подцепив что-то двумя пальцами, она медленно приблизила руку к себе. Из лунной дорожки, как из старого свитера, вслед за ее пальцами потянулась тонкая светящаяся нить лунного света. Отмерив нужную длину, Смерть, резким движением оборвала нить и тут же вдела ее в иглу. Снова склонившись над телом, она, стежок за стежком, принялась пришивать невесомую ткань человеческой души к ее больной оболочке. Через несколько минут, оборвав лишнюю нить и завязав аккуратный узелок, она повернулась к адвокату.
- Теперь ты доволен?
- Вполне, - кивнул тот, - впредь постарайся не нарушать правила. А я буду внимательно за тобой наблюдать.
Смерть, недовольно хмыкнув, направилась к выходу из комнаты, но вдруг, остановившись в дверях и как-будто что-то вспомнив, она снова повернулась к защитнику.
- Погоди, погоди... Ты действительно кажешься мне знакомым. Мы уже встречались?
- Было дело.
Адвокат прикрыл глаза и медленно растворился в воздухе.

***
Человек проснулся в полдень. Так долго и крепко он не спал уже давно. Поднявшись с кровати, он сразу же заметил, что чувствует себя гораздо лучше - болезнь отступала. Открыв окно, он вдохнул свежего воздуха и посмотрел на подоконник. На нем лежала игрушка - разорванная в нескольких местах мышка, сшитая из ткани и набитая ватой. Единственное воспоминание о его верном друге - коте Ваське, который умер от старости несколько месяцев назад. Сжав игрушку в ладони, он посмотрел на небо:
- Васька, Васька... Сегодня ночью мне снова казалось, что я слышу твое мяуканье...
ЧеширКо

---

---

Собралась я как-то в гости к однокласснице – Ленке.
Столкнулись случайно в метро, а не виделись к тому моменту 12 лет – со школы. Жила она в Чертаново – но я обещала в воскресенье вырваться.
И приехала.


Зашла в подъезд, поднялась на 4-й этаж, позвонила – и меня встретили с распростертыми объятиями и накрытым столом. Разговорились. Оказалось – она счастливо замужем (муж – переводчик в какой-то крутой фирме, как раз в отъезде в Англии был, так что болтать нам никто не мешал.) И дети – мальчик и девочка, причем близняшки, по 3 года каждому. Только в квартире их не было.
— А куда ты детей дела, Ленка? – задала вопрос я. – Бабушке, что ли, отдала?
— Почему бабушке? – удивилась подруга. – Во дворе гуляют!
— Да ты что? Посмотреть хочу! – загорелась я. – А с кем гуляют-то?
— Да с собакой, — улыбнулась Ленка.
— Как с собакой? – похолодела я. – Здесь, в Чертаново??? Ты же сказала, им по 3 года!
— Ну да. Пошли на балкон – щас сама увидишь.






И мы вышли на балкон, откуда открывался вид на маленький, но вполне приличный обустроенный дворик, с одной стороны выходивший на арку, а со второй – на дорогу. В центре его, между качелей, была песочница. И в ней возились двое ее малышей. А рядом лежал, положив морду на лапы, ОГРОМНЫЙ английский мастифф.
— А это наш Макс. В нем 95 см роста в холке и 135 кг веса, — тут же доверительно сообщила Ленка.
И тут девочка, игравшая с совочком, вдруг бросила его и потрусила к дороге. С проезжающими по ней машинами. У меня внутри все похолодело еще раз. Ну ладно, собака защитить может – а как же машины??? Но заорать я не успела.
Когда до проезжей части оставалось метров 7-8, пес пружинисто встал на лапы, сделал ОДИН длинный стелющийся прыжок и оказался рядом с ребенком. После чего чуть наклонил голову, аккуратно взял девочку зубами за капюшончик, приподнял над землей и, невзирая на ее протесты, принес обратно в песочницу и занял прежнюю позу – голова на лапах.
— Теперь поняла? – смеясь, спросила Ленка.
Я поняла. Потому что с таким охранником и «нянькой» детей можно было оставлять не только в Чертаново, но и, наверное, в Гарлеме.

_____________________________________________________________________

КАПЛЯ СОВЕСТИ

Александр Бирштейн

Продолжаю "испытания" рассказов для сборника. На этот раз:

Межбижер рылся в почтовом ящике Герцена. А Герцен это увидел.
- Межбижер, - спросил он, - у вас есть хоть капля совести?
- Есть! – подумав, ответил Межбижер. – Две!
- Что две? – не понял Герцен.
- Капли совести… - удивился вопросу Межбижер. Потом засомневался и сказал: - Нет, все-таки только одна капля!
- Как так? – снова не понял Герцен.
- А у вас в письме обратный адрес написан по-иностранному!
- Ну и что?
- Связь с заграницей! При всем уважении, должен отреагировать!
- Так вы ж не знаете, что внутри!
- Не знаю… - опечалился Межбижер и выжидательно посмотрел на Герцена.
Герцен вскрыл письмо. Рижский радиозавод ВЭФ сообщал, что конденсаторов, необходимых для ремонта радиоприемника «Спидола», в настоящее время не имеется.
- Что ж я теперь буду делать? – опечалился Герцен.
- Что случилось? Что случилось? – засуетился Межбижер.
Герцен глянул на него нехорошим взглядом, но промолчал. Но Межбижер не отставал и начал даже хватать Герцена за рукав.
- Что случилось? Что случилось?
- Наследство… - проговорился под давлением Межбижера Герцен.
- Большое? – замер Межбижер.
- Очень… - доверился ему Герцен.
- Тысяча рублей? – аж задохнулся от грандиозности суммы Межбижер.
- Больше! – сделал вид, что сам задыхается Герцен.
- Две?
Герцен с огромным сожалением посмотрел на него и Межбижер понял, что дело гораздо хуже.
- Пять?
- Миллион! – не думая о последствиях, брякнул Герцен.
- Рублей? – растерялся до изнеможения Межбижер.
- Долларов! – слегка пожалел его Герцен.
Межбижеру стало плохо, но он превозмог себя.
- А сколько стоит доллар?
- По госцене – шестьдесят две копейки…
- Шестьсот двадцать тысяч! – оказывается, Межбижер иногда знал даже арифметику.
- … а на черном рынке три рубля! – продолжал Герцен.
- И вы пойдете с этим миллионом на черный рынок? – в голосе Межбижера прозвучало что-то обличительное.
- А вы бы не пошли? – вспомнил, что он одессит и ответил вопросом на вопрос Герцен.
Межбижер растерялся. С одной стороны, черный рынок – это очень и очень плохо. Даже преступно. А с другой, терять впятеро…
- А где он этот черный рынок? – ушел Межбижер от прямого ответа.
- Кажется, в парке Шевченко в биллиардной…
- А как целый рынок может поместиться в маленькой биллиардной?
- Так там только расчеты производятся. А торгуются и договариваются на танцплощадке!
Межбижер каждый вечер видел, как толпы народа валят вечером с танцплощадки, но никогда не подозревал, что все эти парни и девушки – дельцы черного рынка. Воистину: век живи, век учись!
- Миллион долларов – это, наверное, большая тяжесть? – зашел Межбижер с другой стороны.
- Двадцать один килограмм и шестьсот восемнадцать граммов! – твердо ответил Герцен.
- Так это ж не поднять одному! – пожалел Герцена Межбижер. – Можете грыжу надорвать!
- А разве вы мне не поможете? – удивился Герцен. – А я хорошо заплачу!
Превратиться из честного советского человека в валютчика и стать деятелем запрещенного черного рынка Межбижер был не готов. Пока. Он решил потянуть время.
- А сколько заплатите?
- А сколько вы хотите? – ушел от прямого ответа Герцен.
- Десять тысяч! – отчеканил Межбижер. Он, конечно, понимал, что Герцен столько не даст, но очень хотел выглядеть умным и деловым.
- Согласен! – не моргнув глазом, ответил Герцен. И Межбижер понял, что продешевил. Но дело было сделано, а слово сказано.
– Когда пойдем на дело? – спросил Межбижер.
И тут выяснилось, что сначала надо зарегистрировать письмо в инюрколлегии, потом подождать, пока пройдут все формальности, потом получить во Внешторгбанке деньги, а уж тогда…
- И сколько надо ждать? – упавшим голосом спросил Межбижер.
- Как повезет… Иногда год, иногда целых три…
С тех пор Межбижер живет ожиданием. Иногда, правда, ему все же хочется донести на Герцена. Так хочется, что просто сил нет. Но он вспоминает про десять тысяч и успокаивается. А если и это не помогает, то опять вспоминает, что совести у него осталась всего одна капля и ее надо беречь.

Ирония полусказки Феликса Кривина


Может быть кто-нибудь вспоминает остроумные, иронично-грустные произведения Феликса Кривина?   Его сказки, смешные истории и афоризмы  воспринимаются сегодня как современные. Отличает их лишь доброта. Добродушная ирония и тонкий юмор. Давайте вспомним некоторые афоризмы и отрывки из произведений этого замечательного автора.
Живёшь эту жизнь, как эпопею, а в конце поглядишь — она вся на одном листке умещается. Стоило ее жить, как эпопею? Может, лучше было прожить ее, как афоризм: коротко, но со смыслом? Так бы она лучше запомнилась
Умение сохранить себя под давлением силы — признак упругости.
Умение изменить себя под давлением силы — признак пластичности.
В мире господствуют упругие и пластичные тела.
Есть еще хрупкие тела, но они, разумеется, не господствуют.

Понимая всю важность и ответственность своей жизненной миссии, Часы не шли: они стояли на страже времени.

Оптимизм — великий лекарь и великий больной, потому что он одновременно и средство, и объект лечения.

Может быть, вас заинтересует чувство гордости? Некоторые выменяли на него чувство стыда и теперь гордятся тем,чего другие стыдятся.

В будущем мы живем хорошо. Нам бы еще научиться жить в настоящем

Юмор - это соломинка, которая никого не спасает. Но когда за неё хватаешься, делаешь движение, которое помогает держаться на воде.



далее...

АДИОТЫ

Александр Бирштейн

Дядя Марик пришел с работы и разорался:
- Они меня, что за адиота держат?
- Кто? – на всякий случай спросил Межбижер.
- Грузчики из овощного… - буркнул дядя Марик, пока не вдаваясь в подробности.
- И что? – гнул свое Межбижер.
- Положили мне в кипу бумаги целый лист свинца!
- И что? – повторил Межбижер.
- Так я их разоблачил!
- И что? – Межбижер не отличался особой оригинальностью в вопросах.
- Отправил их обратно вместе с их бумагой и свинцом!
- Марк! – вмешался Герцен, - а вы таки да идиот!
- Не может быть! – не поверил дядя Марик.
- Сколько стоит кило бумаги? – спросил у него Герцен.
- Шесть копеек! – отчеканил, давным-давно заученное, дядя Марик.
- А кило свинца?
- Се-еее –мдесят… - только тут до дяди Марика дошло, что он действительно идиот. Но Герцен… Сразу! В уме! Уникум!
- Герцен! Вы умеете считать, как покойный Пифагор! – попытался подольститься к Герцену дядя Марик.
- А что Пифагор умер? – изумился новости Межбижер.
- Вообще-то довольно давно… - заметил Герцен.
- То-то я его давно не вижу… - заранее начал скорбеть Межбижер. – И уже похоронили?
- С почестями!
Межбижер пригорюнился. Он любил похороны, хотя не любил покойников. Зато после похорон так хорошо гулялось на поминках!
Дядя Марик, тем временем, подсчитал упущенную выгоду и окончательно понял, что он таки да идиот. Сдуру он поделился открытием с супругой.
- Бетя! Ты знаешь, что я адиот?
- Знаю! – не стала перечить любимому тетя Бетя.
- Что ж ты раньше не сказала?
- Я? Не сказала? – задохнулась от возмущения тетя Бетя, - Я ж тибе каждый день это говорю!
Дядя Марик задумался и решил, что жена на этот раз права. Это было обидно!
- Все против меня! – загоревал он.
- А я? – поинтересовался Межбижер.
- А ты, как два адиота! – нагрубил дядя Марик.
- О, вас уже трое! – ввязалась подоспевшая тетя Маруся.
Почему-то это никого не обрадовало.
- У тебя что повылазило? – поинтересовался Марусиным зрением дядя Марик.
- Хоть бы у тебя, хоть где-нибудь повылазило! – поделилась мечтой, а заодно и горем тетя Бетя.
- Ага, чирей на заднице! – поддержала ее тетя Маруся.
Тетя Бетя совсем не то имела в виду, поэтому, поддержку сочла излишней. Но связываться с Марусей не захотела, поэтому просто поджала губы.
- А чирей на заднице – это больно? – бестактно спросил Межбижер.
Все сделали вид, что с подобной напастью никогда и близко не встречались.
Межбижера такая уклончивость не устроила. Он решил, что от него что-то скрывают.
Выпивший дядя Петя осторожно пробирался домой. Межбижер ухватил его за рукав.
- Петя у тебя есть чирей на заднице? – полюбопытствовал он.
- А у тебя есть фонарь? – по-одесски ответил вопросом на вопрос дядя Петя.
- Нет! – обрадовался Межбижер, ожидая, что ему сейчас подарят фонарик, может, даже китайский.
Ну, насчет китайского не знаю, ибо дядя Петя был чистокровный русак, но обыкновенный фонарь Межбижер чуть не огреб. Принудительному освещению двора с помощью Межбижера помешала тетя Рива, которая вышла из парадной. Дядя Петя сразу и резко уменьшился в размерах, рука его, несущаяся к правому глазу оппонента, замедлила движение и ласково обняла Межбижера.
- Петя! Ты что тут делаешь? – поинтересовалась тетя Рива.
- Вот, собираемся с другом-Межбижером пойти выпить за здоровье этого…
- Пифагора! – подсказал Межбижер.
- Пифагора! – повторил дядя Петя.
- Но он уже умер! – вспомнил Межбижер.
- Ну, тогда за упокой души! – цеплялся за соломинку дядя Петя.
- Что ты этого идиота слушаешь? – устыдилась за мужа тетя Рива.
- Я не адиот, а два! – оправдался Межбижер.
- Что два?
- Адиота! А один адиот - Марик!
- Петя! Ты видишь с кем связался? Живо домой!
И дядя Петя покорно пошел домой. А следом за ним и остальные.

---

Ходили с сыном в кино на диснеевский мультфильм.
Сидели в первом ряду. И ноги можно вытянуть и головы не мешают.
Обложились попкорновыми ведрами: хрумкаем, запиваем — все как у людей.
Рядом с нами любопытная парочка, он и она. Тихонько беседуют, улыбаются, держат друг дружку за ручки, рассматривают глянцевые проспектики и решают на какой фильм пойдут в следующий раз. Пока шел мультик, парочка веселилась в нужных местах, подталкивая друг дружку локотками. Короче пара как пара, но привлекла мое внимание к ней одна маленькая деталька: им обоим было лет по девяносто, никак не меньше.
Закончилось кино, включился свет, публика ломанулась к выходу (как будто все только и ходят в кино ради того чтобы побыстрее выскочить из зала…) Мы с сыном не спешили: пока одевались, пока собирали в кучу нашу попкорновую свалку, смотрим, кинотеатр опустел, а парочка старичков даже не думает уходить. Сидят и мило беседуют. Вдруг в зал входят «двое из ларца, одинаковых с лица». Огромные мужики лет по тридцать с одним лицом на двоих (братья-близнецы). Подходят к старичкам.
Мужики:
— Ну как вам сегодня?
Старички:
— Сегодня хороший фильм и закончилось счастливо, а в тот раз какие-то черти, страсти, нам не понравилось… Алик, а тебе стричься не пора ли? Куда жена смотрит? Зарос весь, глаз не видно…
Мужик:
— Подстригусь, бабушка.

Один из ларца накинул пальто на старушку, другой на деда. Бабушка повисла на одном, а второй легким привычным движением подхватил дедушку на ручки и понес к выходу.
Мы с сыном шли позади этой кавалькады и слышали их трогательный разговор. Дедушка, парящий на ручках, показывал внуку проспектики:
— Вот смотри, этот какой-то ужастик, на него мы не пойдем. А этот вроде ничего и Джорж Клуни тут играет. На него я обязательно пойду.
Внук:
— Пойдешь, дедушка, пойдешь…
Они вышли на улицу, загрузились в джип и укатили.
А я шел и думал: эти старички наверняка обычные добрые волшебники, иначе откуда бы у них взялись двое из ларца…

____________________________________________________________________

В ГОСТИ

Александр Бирштейн

- Петя, я такая больная! – сказала тетя Рива.
И дядя Петя понял, что меньшим, чем поход в гости к ее родственникам ему не отделаться.
- Может, позовем доктора Фрактман? – предпринял он обходной маневр, слабо веря в удачу.
- Ой, что эти доктора понимают? – простонала тетя Рива.
Можно было, конечно, постоять за честь советской медицины, но к чему? Да и силы расходовать зря дядя Петя не хотел. Предстояло изматывающее сражение, так что, эти самые силы следовало поберечь.
- Что же мы будем делать, Ривочка? – озабоченно спросил дядя Петя.
- Терпеть! – ответила тетя Рива с таким видом, словно терпеть ей осталось максимум полчаса.
Это уже было серьезно. С таким «заболеванием» дядя Петя сталкивался только тогда, когда надо было идти к Ривиной тетке Фане. О, это была ТА женщина!
Те, кто никогда не жил в Одессе, наверное, не поймут это жесточайшее определение – та!
Когда хотели сказать о ком-то отпетом, неисправимом и смертельно надоевшем, говорили:
- Тот …. – если речь шла о мужчине или, - Та, - когда это слово относилось к женщине. И все было ясно.
- Может, поедем на катере в Аркадию? Подышишь воздухом? – решил пойти на материальные жертвы дядя Петя. Надо, справедливости ради, отметить, что эти самые жертвы ему ничего не стоили, так как все финансовые ресурсы семьи были крепко сосредоточены в тетиривиных руках.
- Петя! Я не дойду даже до ворот! Нет, даже до дверей! – решила усугубить свое состояние тетя Рива.
- Неужели придется поехать еще и на еврейское кладбище на Слободке? – не на шутку испугался дядя Петя. И перешел в контратаку.
- Знаешь, Ривочка, я тоже что-то плохо себя чувствую!
Это уже было открытое сопротивление. Дабы пресечь его в зародыше, тетя Рива начала умирать.
- Ой, Петя, мне совсем-совсем плохо! Кажется я… - и она бессильно откинулась на подушку.
В таких трагических случаях полагалось принести Риве стакан воды и накапать в рюмочку двадцать капель валерианки. Что дядя Петя и сделал. Стремительно слабеющей рукой тетя Рива поднесла к губам валерианку и выпила. Теперь, спустя небольшое время, ей должно было, по идее, стать немного легче, и она должна была захотеть увидеться на прощание с любимой тетей.
Надо сказать, что и сама тетя Рива свою тетку на дух не переносила. Но в еврейской семье положено любить родственников. Так что поход к тете Фане, хоть раз в году, был неизбежен. Конечно, тетя Рива с удовольствием оставила бы дядю Петю дома и пошла сама, но она четко представляла себе, что скажет дорогая родственница ей в лицо, а пуще за спиной. Минимальным перлом тети Фани было бы:
- Что этот гой тебя уже бросил?
И это после тридцати пяти лет совместной и, чего греха таить, счастливой жизни.
У тети Фани были злые глаза и добрая улыбка.
- Деточка, - говорила она тете Риве, - ты так плохо выглядишь! Гораздо хуже, чем в прошлый раз… - этим она намекала, что Рива давно у нее не была, так что, изменения, произошедшие с племянницей, оказались просто разительными.
Вообще, у тети Фани для каждого родственника или знакомого находилось особое ласковое слово.
- Петя, - говорила она, - вам так идет этот галстук, как мне петля на шее!
По мнению дяди Пети, петля на шее тети Фани украсила бы ее чрезвычайно. Только мнение это приходилось тщательно скрывать. Хотя…
- Так это ж вы мне его подарили в прошлом году! – не без удовольствия ответствовал дядя Петя.
- Ох, как быстро время летит, - не смущается тетя Фаня. – Год назад он так тебе шел. А сейчас и мода изменилась, и ты сам крепко подурнел. Пьешь, наверное.
Уделив, таким образом, внимание тете Риве и дяде Пете, тетушка переходит к другим родственникам.
- Нора! – спрашивает она у следующей жертвы, - Ты такая худая стала. Может у тебя глисты?
И таким светским разговором тетушка развлекала всех жертв, попавших к ней в этот несчастный день.
Особому, причем публичному, обсуждению подвергалось все, принесенное гостями. Сама тетушка на стол ничего не ставила принципиально, кроме жидкого чая, напоминавшего всем анализы мочи, о которых она так любила поговорить за общей трапезой.
- Фира, а почему яблоки такие червивые?
- Захар, где ты выкопал такие дрековские огурцы?
- Лия, ты сэкономила на брынзе? Нет? Почему же она такая твердая?
Ну, и так далее…
Особый разговор предназначался дяде Пете и повторялся из года в год.
- Петя! Ты уже стал директором обувной фабрики?
- Нет! – отвечал терпеливый Петя.
- А, так можИт ты главный инженер? Что, тоже нет? Тогда, можИт ты начальник цеха? Опять нет? Так кто же ты такой? Мастер? Ох, не повезло нашей Ривочке! Столько лет жить с мужем, который без всякой должности! Вы не голодаете? Босые не ходите? А то я что-то смотрю, у Ривы платье то же самое, что и в позапрошлом году было. Петя, и тебе не стыдно?
Уже почти выиграв компанию по затаскиванию дяди Пети в гости, тетя Рива вдруг вспомнила все эти разговоры, и небывалое мужество вдруг проснулось в ней.
- Петя! – сказала она здоровым голосом, садясь на кровати. – А давай, действительно, поедем на катере. Только не в Аркадию, а в Лузановку!
Обалдевший от счастья дядя Петя, вдруг испугался за жену.
- Рива! Тетя Фаня тебе этого не простит!
- Плевать я на нее хотела! – почти уверенным голосом произнесла тетя Рива.
- Рива, она же будет нас проклинать на каждом углу!
- Ха, как будто она этого не делает и так!
И тетя Рива встала, как ни в чем, ни бывало. И пошла к телефону. Но тот ее опередил, залившись длинным противным звонком. И тетя Рива поняла, кто звонит.
- Рива! У вас нет денег на трамвай, чтоб навестить старую тетю?
- У нас есть деньги на трамвай, - ответила тетя Рива, - но нет никакого желания переться туда, куда нам не хочется!
- Что ты говоришь? Что ты говоришь? – запричитала тетя Фаня. Весь мир ее, построенный на порабощении ближних, начал шататься. – Как ты смеешь такое говорить? Я ж про тебя и твоего хозера такое сейчас расскажу…
- А мне плевать! – сказала тетя Рива и повесила трубку.
Она победоносно посмотрела на дядю Петю, а он сочувственно и влюблено на нее.
- Свободны! – захотели закричать они, но вместо этого просто обнялись.

Почему не поговорить

Александр Бирштейн

«Рабочие» места на Староконке давно и надежно закреплены. Из года в год на одних и тех же местах одни и те же люди. Правда, это только на «престижных» улицах. Многие пристраиваются торговать прямо около своего дома. А что? В полном праве граждане.
Но Староконка растет. Заполняются торгующими уже несколько кварталов Колонтаевской, взбираются вверх почти до комсомольской ряды на Ленинградской…
А на Серова торговля спокойная, с достоинством. Публика, конечно, меняется, а продавцы те же. И разговоры их привычны.
- Марта! Ты вчера мужа опять плохо кормила? – спрашивает толстый коротышка с огромными висячими усами.
«Буденный недоделанный» - зовут его коллеги.
Марта – аристократка. Она торгует женским бельем, впрочем, разложенным на цветастой клеенке прямо на асфальте. Любимая фраза для клиенток:
- Себе бы взяла, но размер не тот!
В самом деле, бикини для слоних пока не производят даже в Китае.
Ее собеседник торгует часами, зажигалками и – активно! – поддельным коньяком, производства соседнего двора.
Марта не выспалась. На вопрос коротышки отвечать не спешит, поскольку не может сообразить – ее обидели или похвалили. С другой стороны от недо-Буденного слова доброго не дождешься. Тем не менее, она слегка осторожничает:
- Вас, кобелей, легче убить, чем прокормить!
Это уже интересно. Останавливаюсь, делая вид, что рассматриваю товар соседки.
Узнав, что он тоже кобель, коротышка приосанивается и даже пытается втянуть живот. Но зловредность сильней, и он изрекает:
- Раз я кобель, то ты сучка!
- Рома! Заткнись без несчастья! – согласитесь, что для этих мест Марта предельно вежлива.
- А что будет? – Рома, пока, настроен игриво.
- Яйца оторву и отнесу Мусе в мясной. Продаст, как бараньи!
- А перчик? – интересуется соседка. – Куда ты денешь перчик?
- А там есть перчик? – поражается Марта.
- Ты видела? – вступает в пререкания Рома.
- Сичас все увидят! – начинает обещать Марта.
Тут вступает еще одна соседка – Лиля.
- Что вы утра завелись? Делать нехер?
- А шо есть? – изумляется Марта. – Много ты клиентов поимела на свои каструли?
Клиентов ни у Марты, ни у Лили не наблюдается. Поэтому все внимание переносится на меня, одиноко торчащего перед «прилавком» Бебы – другой соседки Марты.
У Бебы ассортимент широк – посуда. Впрочем, солонок нет. Кажется, я у нее когда-то купил две штуки. Впрочем, не уверен, что с тех пор Беба провернула хоть одну торговую операцию.
- Шо стоим? – неприветливо спрашивает меня Рома.
- Смотрю…
- На шо смотрим?
- На посуду!
- Тибе посуда? – критически оценивает мои возможности Марта. – Для зачем?
- Для выставки.
- Какой? – это уже хором.
- Черепки и черепица!
Рома обижается и пытается засучить рукава майки.
Надо исправлять ситуацию.
- Я у Лили часто покупаю… Солонки как-то раз купил…
Лиля вспоминает солонки, восхитительную торговлю – а у меня за плечами школа Среднеазиатских базаров! – и начинает мне улыбаться.
Так что, инцидент исчерпан.
- Шой-то я спать хочу… - сообщает Марта. Она живет во дворе рядом, и ей до койки два шага.
- Пойди ляг, а я покараулю! – обещает Лиля.
- И пусть проснувшись ты найдешь под подушкой мешок денег! – желает Рома.
- Керенками! – встреваю я.
И все начинается сначала.

Дрессировка кота... и не только...



- Кар-карр! Смотр-рите, вот опять идет эта глупая собака! 
- Ха-ха, кхе-кхе, щенок-щенок-щенок. 
- Скор-рей, зр-р-елище, потех-ха! 
Примерно так я расшифровывала крики, которые издавало семейство ворон, когда я на прогулку выходила моя шестимесячная, а поэтому наивная и глупая собака дворняжьей породы по имени Джина. Птицы эти устроили во дворе гнездо, жили дружно и, похоже, знали всех, кто жил в нашем доме. 
Итак, наша собака замечала ворон - и начиналась потеха. Весь двор, затаив дыхание, наблюдал за этим цирком... Останавливались мальчишки, и так не очень быстро продвигавшиеся в сторону школы, замирали мамы, гуляющие с колясками, прекращали свои бесконечные беседы бабушки на скамейках. В такие минуты мне очень хотелось сделать вид, что собака не моя. Но не тут-то было: Джина всегда вела себя так, чтобы никто не усомнился в том, что именно я ее хозяйка. Натворив глупостей, она обязательно подбегала ко мне (примерно два раза в минуту), словно спрашивая: "Ну, как? Ты видела, что я сейчас делала?". Вороны пикировали сверху, пролетая над самой ее спиной и резко, над самой ее мордой, взлетая вверх. Джина мчалась за вороной и, в момент отрыва птички от носа, пыталась взлететь вместе с нею, делая двойное сальто через голову. Через минуту, дав собаке отряхнуться и придти в себя, вороны снова начинали атаку. Похоже было, что подобное зрелище для этих птичек лучше любого цирка. 
Почти в каждом дворе живут вороны. Многие считают, что ворона и ворон - это одно и то же, только разного рода. На самом деле, ворон - совершенно другая птица. Очень крупная. Если вы сходите в зоопарк - увидите. А вот ворон можно видеть каждый день и почти на каждом шагу. Очень часто они - постоянное население наших дворов, семья, хоть прописку им оформляй. А так как вороны - хищницы, то и сообразительность у них просто потрясающая. 
Мои самые яркие воспоминания детства были связаны с трюками ворон, отнимавших косточку у собаки лайки, которая тогда жила в нашей семье. Тут им пришлось иметь дело не с глупым щенком, а с матерой умной собакой, которая, кстати, никогда и никому свою еду не уступала. Видимо, вороны поняли, что надеяться на внезапную щедрость или на приступ склероза, при котором бы лайка забыла о косточке, не приходится. Поэтому они не стали ждать милости у природы, а разработали гениальный план захвата добычи. Одна птичка подлетела к собаке спереди и стала дразнить ее, то подлетая к самому носу, то отлетая слегка назад. В это время другая ворона подкралась к лайке сзади и...изо всех сил дернула собаку за хвост. А нужно сказать, что у нашей карело-финской лайки, очень похожей на лисичку, данная часть тела была предметом гордости. Она дорожила каждым волоском этого пушистого и рыжего хвоста. Когда кто-нибудь наступал хоть на один волосок или даже просто вставал на тень от ее хвоста, собака атаковала нахала с таким звуковым сопровождением, что любая рыночная торговка просто позеленела бы от зависти, услышав эти интонации. Я просто боялась ночью спускать ноги на пол, не проверив, где Роська разложила свой хвост. Собачка выработала у меня стойкий рефлекс по этому поводу. 
Ну и... Когда ворона тяпнула лайку за хвост, собака, естественно, развернулась, чтобы убить нахалку на месте. Но, увы и ах, хулиганистая птица уже улетела, а у Роськи не было ни крыльев, ни навыка лазания по деревьям. Лайка разочарованно вздохнула и решила вернуться к косточке. В общем, она повернулась и... Косточка к тому моменту тоже улетала при помощи воздушного средства передвижения, которое именовалось вороной. "Нахалка, воровка! Помогите! Ограбили!" - примерно эти мысли читались на морде собаки, которая на несколько минут предалась философским размышлениям о том, как все-таки несправедлив этот мир. Догонять воровку собака не стала, ибо у нее хватило ума, чтобы понять: кто не летает, тот ворону не догонит. С тех пор наша лайка не упускала случая обругать ворон, живших во дворе. Но ведь и птички не оставались в долгу: они научились лаять. Да-да... А вы никогда не слышали, как вороны лают, мяукают, издают звуки, похожие на кашель или хихиканье? Послушайте, присмотритесь! Эти птицы умеют издавать самые разнообразные звуки, часто подражая тому, что постоянно слышат в своем дворе. 
А через несколько лет я опять стала свидетелем сценки, разыгранной вороной. И если после этого кто-нибудь скажет мне, что у птиц нет разума, а только инстинкты, я вряд ли смогу поверить в такую чепуху. Судите сами... 
Однажды утром пошла я выгуливать собаку. Погода была хорошая, поэтому шли мы не торопясь, наслаждались процессом. Собака осматривала окрестности по-своему: что-то там вынюхивала, заинтересованно тормозя меня у каждого дерева и столбика, выискивала - словом, узнавала собачьи новости. Я же шла и просто смотрела по сторонам. Вижу: на дереве сидит кот. И морда у него такая о-очень заинтересованная. Такое выражение на морде я видела еще только раз в жизни, в зоопарке, у рыси. Она смотрела, казалось, прямо на меня, причем явно предполагала закусить человечинкой на ужин. Хищница металась по клетке, глаза у нее горели, как два фонарика, и вследствие этого нездорового интереса к моей личности, мне стало казаться, что клетка рыси недостаточно надежна. А когда я обернулась - то увидела, что в вольере, прямо за моей спиной, вывели погулять зебру. С одной стороны, я почувствовала тогда облегчение: рысь охотилась не на меня. С другой стороны, очень было жалко зебру. Действительно, если я хотя бы знала, что рысь в клетке, то бедная полосатая лошадка об этом знать не могла. Вряд ли ее радовал столь пристальный интерес рыси. И кто только додумался разместить их в зоопарке напротив друг друга? 
Ну, так вот. У кота, который сидел на дереве, была такая же заинтересованная морда. Я посмотрела, кого это он наметил съесть, и увидела ворону, сидящую на веточке чуть выше охотника. Птичка как будто не замечала опасности, нависшей над нею. Я решила посмотреть показательное выступление кота и вороны до конца. Что птичку поймать не удастся, я почему-то предчувствовала. Кот, стараясь не шуметь и не делать резких движений, пополз к стволу тополя, перелез на ветку, где сидела предполагаемая добыча, развернулся и медленно так пополз к вороне. Наивный зверь, он считал, что птичка его не видит. Как же. Я-то заметила, с каким восторгом наблюдает за перемещениями кота ворона! "Ух ты! - казалось, говорил ее взгляд. - Ну-ну, альпинист хвостатый, ползем, не сачкуем!" Веточка становилась все тоньше, ворона все ближе, кот от страха и азарта почти распластался на дереве. Вот осталось каких-то 50 сантиметров до вожделенной добычи... И...и ворона, лениво взмахивая крылом, слегка приподнялась и перелетела на соседнюю ветку. Недалеко, чтобы не сбить азарт хищника, видимо. Кот не понял намека. Он вздохнул и терпеливо пополз обратно, к стволу. Добрался туда, ра-а-азвернулся и... снова пополз к вороне. "Н-да, наивный ты, братец, - читалось во взгляде птицы. - Ну-ну, ползем, не ленимся. Р-раз, два!" Надежда горела в зеленых глазах котика, когда до вороны оставалось примерно сорок сантиметров. Но радость была преждевременной. Птичка лениво стартовала на другую ветку. Казалось, ворона думала так: "Интересно, ему когда-нибудь надоест это занятие? Спорт, конечно, дело хорошее. Но ведь он тоже хищник, мог бы быть и посообразительнее". Как же, не тут-то было. Терпения коту тому природа отпустила огромное количество, очевидно, скомпенсировав недостаток умственных способностей. Хотя, возможно, ворона просто хотела научить зверюшку летать? Кто знает... Перелетать или перепрыгивать с ветки на ветку кот не рисковал. Ему и так было страшно ползти. Поэтому...он снова развернулся, добрался до ствола, распластавшись, двинулся по ветке к вороне... Дрессировка кота продолжалась минут пятнадцать. За это время ворона посидела на десяти веточках. Соответственно, десять раз кот переползал с ветки на ветку по полной программе. Наконец, вороне это занятие откровенно надоело. Каркнув ехидно на прощание, птичка перелетела на соседнее дерево. Измученный кот решил сделать вид, что не заметил, куда делась не пойманная им добыча, чтобы не лезть туда. 
Конечно, ворона уже много столетий живет рядом с людьми. Она изучает нас и наши привычки очень тщательно, по-моему, даже пристальнее, чем мы наблюдаем за ними. И еще один забавный факт. Недавно по телевизору показывали передачу, в которой сокольничий (человек, умеющий приручать соколов и работающий с ними) рассказывал, почему именно его птицы необходимы для работы в Кремле. Оказывается, вороны повадились кататься по скатам куполов. А те покрыты золотыми тонкими пластинами. Вороны катаются с них, как с горки, и царапают золото. Вот и приходится гонять их с помощью более сильных хищников. Вот так... И развлечения у ворон явно у людей позаимствованы. 
Поэтому, прежде чем ругать ворон, может, стоит подумать, насколько их поведение похоже на наше?

Из интернета

Спасибо, девочки! 

О СЧАСТЬЕ

Александр Бирштейн

Поздновато уже было. Или, может, рано стемнело… Осень все-таки.
- Что такое счастье? – вдруг спросила тетя Аня.
От нее этого никто не ожидал, поэтому все замолчали. А может, не знали, что ответить? Первым нашелся Межбижер. А как же?
- Счастье – это верно служить родной стране! – заявил он и победоносно глянул на окружающих. Окружающим, причем всем сразу, захотелось дать ему в морду. Но порывы, даже благие, иногда, приходится сдерживать.
- Межбижер, это не вы потеряли рубль возле уборной? – сочувственно спросила тетя Маруся.
- Я! – тут же обрадовался тот. – Давайте сюда!
- Я не поднимала, так что, он там еще лежит, если никто не поднял!
Проклиная неведомых грабителей, поднимающих чужие рубли, Межбижер бросился на поиски. Судя по тому, что рубль Маруся придумала, искать ему предстояло довольно долго.
- Вот и первое счастье! – сказала тетя Рива, кивая в сторону убегавшего Межбижера.
- Маленькое… - протянула тетя Маруся.
Опять замолчали. Даже бестактная мадам Берсон задумалась о неведомом, а потому таком заманчивом счастье.
- Муж со службы идет! – радостно воскликнула Дуся Гениталенко. А потом еще громче и радостней, - Трезвый!
- Много ли надо… - тихо сказала тетя Сима. Она хотела произнести это ехидно, но не получилось, а вышло, наоборот, почти нежно. И все посмотрели на нее с благодарностью.
Сержант Гениталенко присел рядом с супругой, с наслаждением вытянул ноги в изрядно запылившихся сапогах, полуобнял ее и произнес:
- Хорошо-о-о…
- Трудный был день? – заботливо спросила Дуся.
- Обычный! – ответил участковый.
- Шо за весь день никто нигде ничего не украл? – поразилась мадам Берсон.
Гениталенко изумленно посмотрел на нее:
- Да, действительно… И драк что-то не было…
Все заулыбались.
Покой нарушил Межбижер. Он прискакал и сделал замечание тете Марусе.
- Марусю, вы совсем полуослепли глазами!
- Что надо? – максимально вежливо ответила тетя Маруся.
- Там было не рубль а целых три!
- Не может быть! – опешила от такого превращения сказки в быль тетя Маруся.
Но Межбижер показал целую трешку. Такие большие деньги у него редко водились, поэтому Межбижеру сразу поверили.
- Маруся, там больше ничего не лежало? – спросила обнадеженная тетя Аня.
- Нет! – убито сказала Маруся.
- … сволочь, отдавать мои деньги не хотел… - тем временем балаболил Межбижер.
На него снова обратили внимание.
- Кто не хотел? – спросил дядя Петя.
- Шурка-рыжий! – упомянул злейшего врага Межбижер. – И врал еще, что за хлебом послали…
- Так вы что у него деньги отобрали? – удивилась тетя Рива.
- Это мои деньги! – прижал, как партбилет, трешку к груди Межбижер.
Появился Шуркин папа и сам ревущий Шурка.
- Кто? – спросил папа спокойно и даже почти равнодушно.
- Он! – указал Шурка на Межбижера.
Шуркин папа протянул руку, и Межбижер поспешно сунул в нее трешку.
Папа отдал трешку Шурке и велел:
- Иди!
- Темно-о! – заныл Шурка.
- Справишься! – сказал папа и отвернулся.
Шурка поплелся в магазин. А папа остался и стал смотреть на Межбижера. Тому резко поплохело. Дело в том, что у Шуркиного папы имелся наградной – от самого Рокоссовского! – пистолет «Вальтер». Нет, Шуркин папа его никому не показывал. Это Шурка постарался, сперев пистолет из запертого ящика. После этого Межбижер несколько дней заикался, а Шурку постригли наголо.
Потом Шуркин папа развернулся и ушел. А Межбижера не застрелил. И тот понял, что счастье все-таки существует! Хотя и без трешки.